Дурочка с маком - Лана Балашина

Он пожал плечами:

– Да, Виктор не мог быть отцом твоего ребенка. Не знаю, как тебе эта новость…

Я с тревогой сжала руки:

– А тебе?!

– А мне – нравится.

Павел подошел ко мне, притянул к себе и вздохнул:

– Знаешь, может, надо было как-то по-другому это сказать, с точки зрения психологии…

Я перебила его:

– Вот психологии мне больше не надо! Кажется, я до конца жизни ее наелась.

В доме было тихо.

Вчера все разошлись по спальням поздно ночью, и, наверное, крепко спали.

Я уселась в постели, нашарила на прикроватной тумбочке заколку и подняла волосы повыше.

Павла в спальне не было, и я мстительно подумала про себя: «Так тебе и надо! Не думала же ты, что он всю жизнь не сможет дышать в твоем присутствии.»

Вчера ночью он пришел в мою спальню, лег на подушку рядом, закинул руки за голову и лежал молча. Я боялась пошевелиться, сама не знаю почему. День у меня вчера был долгим, и, в конце концов, я уснула.

Я не слышала, как он поднялся и ушел.

Выйдя из душа, я постояла раздетая около зеркала, повертелась и внимательно всмотрелась в линии своего тела, выискивая перемены. Живота совсем не было заметно, и я огорчилась. Зато грудь выглядела просто неприлично! Интересно, это нормально или нет?

Я натянула хлопковый свитер прямо на голое тело, нашла вчерашние джинсы.

Вышла на крыльцо, сощурилась от солнечного света. Постояла, вдыхая полной грудью свежий воздух. Пахло мокрой землей.

Я вернулась, нашла в шкафу знакомую куртку и пошла к пристани.

На этот раз я не удивилась, увидев Павла. Он сидел на деревянных мостках и курил.

Я присела рядом.

Мы молчали, и было странно хорошо сидеть вот так рядом с ним и молчать.

Я повернула голову и заметила на его виске тоненькую жилку.

Тихо позвала:

– Павел!

Он повернулся ко мне, в глазах плескалось что-то темное, и я смотрела в них, как в омут. Смотрела до тех пор, пока он не прикоснулся к моему лицу рукой, потом тронул пальцами губы и наклонился надо мной.

Мы неистово целовались, и я порадовалась, что надела свитер на голое тело. Под теплой курткой я разогрелась и всей кожей ощущала прикосновение рук и губ Павла.

Уж и не знаю, каким усилием воли ему удалось прекратить это сумасшествие и оторваться от меня. Он запахнул мою куртку, чуть отодвинулся и вздохнул, восстанавливая дыхание. Я только таращилась на него.

Потом попросила чуть охрипшим голосом:

– Пойдем домой?

Он молча кивнул, легко поднялся и помог мне забраться на деревянные доски причала.

Мы шли по дорожке к дому, и я не заметила, что так и не выпустила его руку. Уже на крыльце с недоумением посмотрела на нее, подняла к лицу и поцеловала в раскрытую ладонь.

Слава богу, на этот раз Павел не стал изображать из себя благородного героя, почем зря рискующего своей и чужой жизнью ради прекрасной дамы. Он стянул мою куртку, и, прижав к стене холла, так долго целовал, что я взмолилась:

– Павел, давай уже куда-нибудь дойдем!

Я уснула, умотанная бессонной ночью, едва он выпустил меня из рук.

Услышав знакомый смешок, я приоткрыла один глаз: Павел сидел в кресле с мокрой после душа головой и насмешливо наблюдал за мной.

Увидев, что я проснулась, он перебрался ко мне и так себя вел, что подняться сразу не получилось.

Выйдя из душа, я сердито сказала:

– Слушай, давай уже спускаться вниз. Представляю, что все о нас подумают!

Павел неожиданно легко согласился, и я выпроводила его вниз.

Сама подсела к компьютеру, подключилась к сети и через полминуты читала новое письмо Леры.

«Дорогая, очень волнуюсь. Прости, но я, кажется, поняла, что ты рассказала мне свою собственную историю. И как я сразу не догадалась! Будь осторожна! Почему-то мне представляется, что вероятным продолжением событий будет прежде всего то, что этот твой приятель, влюбленный в тебя, догадается, кто был организатором и главным действующим лицом всех событий. Думаю, что он – человек очень сильный, волевой и решительный. Боюсь, что он может столкнуть лбами наших отрицательных персонажей. Например, убьет одного из тех, кто следил за тобой, и представит второму доказательства, что это сделал сам банкир. Не хотелось бы, чтобы ты присутствовала при этих разборках! Знаешь, эти мужские игры хороши только в книгах и на экранах, а в жизни они связаны с болью, кровью и грязью. Впрочем, ты, как хозяйка истории, можешь переписать финал так, как захочешь. Хотя, я думаю, смерть банкира избавила бы всех от многих неприятностей, в этом я совершенно согласна с твоим приятелем. Лера. Еще раз напоминаю: будь осторожна!»

Я дочитала письмо.

Дверь спальни открылась, и заглянул Павел.

– Ты чего не спускаешься? Все тебя уже ждут!

Все-таки, наверное, было что-то в моем лице, потому что он спросил, кивнув на экран:

– Что, новые версии?

Я аккуратно удалила письмо в корзину, очистила ее и повернулась к Павлу:

– Никаких новых версий, договорились?

Он внимательно посмотрел на меня и тихо сказал:

– Договорились.

Этот роман я посвящаю себе.

Кажется, я теперь верю, что мои романы можно читать!