Первое дело Иеро - Василий Щепетнев

   Кархародонт зевнул и вновь погрузился в воду. Иеро невольно ухватился за рукоять шпажонки. Смешно. Нашел за что хвататься.

   - Злые языки говорят, что в сражении участвуют именно прислужники, - заметив реакцию Иеро, продолжил рабби Блюменталь. - Во всяком случае, им есть за что сражаться - за собственную жизнь. Побежденный кархародонт тут же, на арене пожирает своего прислужника.

   - Да, если такое чудовище проникнет в наш Мир... - Иеро не окончил фразы. Без того ясно.

   Дальше, по другую сторону бассейна была делегация людей - или почти людей. Головы, правда, собачьи, но после кархародонта - просто родня, да и только. Еще дальше - большие птицы на мощных голенастых ногах с пышными хвостами. Ну, у птиц клювы есть. Клюнет раз - и нету глаза. Еще дальше какие-то сухопутные осьминоги. Всего же команд было не меньше сотни - и всем места хватало.

   Арена представляла собой круглый зал, но зал стоил плаца. Тысячи бойцов могли бы проводить на нем самые разнообразные маневры, не испытывая ни малейшего стеснения. Здесь не в Раа сражаться, а устраивать битвы парзов.

   Тут кархародонт снова вынырнул, и Иеро возблагодарил провидение, что сражаться придется именно в Раа, что кархародонту парз - легкая закуска, не более.

   В центре арены высилась круглая площадь, на которой располагались несколько десятков примечательных существ, более всего напоминавших садовых слизней, только размером не уступавших грокону. Они медленно передвигались по площади, шевеля рожками-стебельками.

   - А судьи кто? - спросил Иеро, догадываясь об ответе.

   - Они и есть, - подтвердил рабби Блюменталь. - Очень древний народ. Но мнится мне, что они лишь представители сил еще более древних и уж несомненно, более могущественных.

   В центре площади сверкал серебряный гонг, у которого стоял мускулистый, великолепно сложенный человек. Великан! Росту в нем было футов девять, не меньше.

   - Голем, - пояснил Блюменталь.

   Голем ударил в гонг. Все смолкло. Иеро по привычке взглянул на Блюменталя, ожидая разъяснения, но тот лишь прижал палец к губам.

   Время молчания.

   Повинуясь неслышимой команде - быть может, имя ей была традиция - распорядители бойцов двинулись к центру арены.

   Пошел туда и почтенный Рэндольф.

   Иеро почувствовал, как у него поднимаются волосы. Очень уж ему не нравились слизни, даже больше, чем кархародонты. Чуждым, бесчеловечны веяло от них. Еще бы - бесчеловечным, они же слизни! Тут иное. Иеро чувствовал, что все они, собравшиеся здесь, на арене люди, мурлены, кархародонты и прочие существа, значат для слизней не больше, чем фигурки Раа, деревянные, костяные или бронзовые, причем деревяшки чужие, в которых не вложено ни капли собственного труда, и потому выбросить их, сжечь, просто смести в ящик ничуточки не жалко. Если Нечистый хочет покорить, подчинить себе людей, то для слизней люди были вообще ничем.

   Пройдя по арене, распорядители стали подниматься на возвышение по лестницам, и сейчас Иеро мог оценить размеры сооружения по достоинству.

   Почтенный Рэндольф выглядел отсюда размером с палец, следовательно, прикинул Иеро, до центра арены двести пятьдесят шагов. А в поперечнике так и все пятьсот. Очень величественное сооружение. Языческий храм, внезапно понял он. Понял - и ободрился. Старые боги сильны и могущественны, но лишь для тех, кому неведом Бог Истинный.

   Он начал молиться, и молитвою укрепил свой дух до такой степени, что смог спокойно смотреть и на слизней, и на кархародонтов, и на все прочие порождения Множества Миров.

   Краем глаза он видел, что и остальные черпают силы в молитвах. Рабби Блюменталь поклоняется тому же богу, что и он сам, Богу с Большой Буквы, хоть и на особый, присущий давидам, манер. А герцог и граф? К кому взывает темный мастер C'Видлер, лучше и не думать. Пока. Вернется в Явь, тогда и подумает. Быть может, этот эпизод все-таки сохранится в памяти?

   Ой, вряд ли.

   Что делали распорядители, можно было только догадываться. Они подходили к слизням, жестикулировали, но голоса сюда не долетали. Далеко.

   Собственно не так уж и далеко. Какое упражнение подойдет лучше? Ухо волка? Но действуют ли законы Яви здесь, в Нави?

   Действуют! Иеро напряг слух и смог разобрать слова почтенного Рэндольфа. К сожалению, языка, на котором говорил распорядитель, он не знал. Верно, язык слизней? Представлял он собою одни лишь гласные и был певуч и красив

   - Иииеееаааау аааеаю е?

   - Еее! - ответил слизень. Голос его напоминал блеянье козленка.

   - Оооа ыыыи э ю й? - несмотря на то, что язык, на котором говорил почтенный Рэндольф, был Иеро непонятен, по интонациям было ясно, что обращается человек к слизню почтительно, но с достоинством.

   - Аа у!

   Дальше Иеро слушать не стал - Ухо волка требовало сил, а их стоило поберечь до будущего сражения.

   Искусству Раа в семинарии не учили. Считалось, что Раа отнимает слишком много времени, которое стоит потратить с большею пользой. Но сражаться на полях Раа и не возбранялось, если семинарист преуспевал в обязательных дисциплинах. "Раа есть иллюзия, - говорили наставники, - иллюзия равенства. В реальном мире никогда силы не бывают равными, никогда удары не наносятся поочередно, никогда не существует правил, которые нельзя было бы нарушить. Но в сражениях Раа есть и правда. Например, как и в жизни побеждает тот, кто не просто сильнее, а сильнее в нужном месте и в нужное время".

   Битва Раа свершалась на поле из шестидесяти четырех клеток. Каждый из противников имел по шестнадцать бойцов - по восемь ратников и по восемь специалистов. Два огнеметателя, два заклинателя, два всадника, герой и король.

   Критическим специалистом был король - его смерть означала поражение в битве. Сильнейшим был герой, который один стоил всех бойцов. Боец мог стать и героем, если достигнет Предела Раа, восьмой горизонтали поля Боя. Иеро обучил искусству Раа однокорытник, отдававший Раа каждую свободную склянку. Не одно сражение разыграли они долгими вечерами прошлой осени, и Иеро не всегда уходил побежденным. Но здесь, здесь ведь лучшие бойцы миров!

   Ничего. Нет хуже страха, чем страх самого страха. Он будет биться изо всех сил, не позволяя отчаянию взять над собою верх еще до начала сражения.

   Он исполнился покоя и уверенности, и чувство это, очевидно, передалось окружающим. Вот в чем смысл командной битвы. Трусость и мужество, спокойствие и паника способны передаваться остальным, и потому очень важно явить лучшие свои качества.

   Тем более, если бок о бок сражается Мастер Тьмы. Перед ним дать слабину недопустимо совершенно.

   Царившее молчание не нарушилось, и тогда, когда распорядители начали спускаться с возвышения на арену. Волна, безмолвная, но отчетливая, пробежала по арене, коснувшись сердца каждого бойца.