Тень Лучезарного - Сергей Малицкий

– Пятеро, – покачал головой Эксилис. – Против тысячи. Безумие.

– Не против тысячи, – сказала Аментия. – Если мои чувства не обманывают меня, то этот безлицый, который мне почему-то кажется и знакомым, и незнакомым – он стоит один – сотен. А уж тот, кто вливает в него силу, управляет им – стоит тысяч. Тысяч таких, как безлицый.

– Тогда, может быть, никуда не ходить? – побледнела Монс. – Мы уже на кладбище. Чего суетиться?

– Моя усыпальница не здесь, – твердо возразил Игнис.

– И наша, – переглянулись Серва и Фестинус.

– А мне все равно, – мрачно заметил Холдо.

– А я пока не могу, – проговорила Бибера. – Много дел.

Глава 15

Процелла

Процелла появилась у Камы через четыре дня. В то короткое утреннее время, когда та могла привести себя в порядок, затем взять отшлифованные временем и собственными ладонями, вырезанные из яблони деревянные мечи и немного пофехтовать с бывшей служанкой Боны – Имберой. Девчонка была младше Камы на три года, не произнесла ни за время дороги, ни потом ни единого слова, но в первый же вечер попалась Каме в дальнем углу нижней галереи. Она танцевала. Переступала с ноги на ногу, приподнималась на носках, взмахивала руками, как будто в каждой из них держала по мечу. И делала это так, как никогда не делала Кама.

– Имбера? – вспомнила ее имя Кама.

– Да, Ваше Высочество, – опустилась на колено девчонка.

– Так, – проговорила принцесса. – В правой руке ты воображаешь короткий меч, в левой – длинный. Почему? Впрочем, не говори. Вижу. Ты – левша. Но движения слишком плавные, ты будто плывешь. Почему?

– Наручи, – опустила глаза Имбера. – Тяжелые наручи на руках. Не теперь, здесь у меня нет ни меча, ни наручей. Это такое фехтование. Без щитов. Кольчуга, тяжелые наручи, два меча. Щиты только перед схваткой. Потом их нет.

– Все ясно, – кивнула Кама. – Корабельное умение против пиратов, а то и пиратские хитрости. Ты данайка? Это бой данайцев? Или чекеров?

– Я каламка, – проговорила Имбера. – Но родилась на Тилмуне. Отец держал там школу, торговал оружием. Это и чекерский, и данайский бой. Но он не лучший. Я видела, как ты машешь мечом, принцесса. Я не могу похвалиться и сотой частью твоего умения.

– Для того чтобы иметь в сто раз больше сотой части, именно за каждой сотой частью и следует нагибаться, – сказала тогда Кама и расспросила Имберу о мытарствах ее семьи, которая после появления в море Тамту кораблей степняков постепенно перебралась в Самсум, где Имбера из-за смерти родителей и осталась одна, пока знакомые отца не нашли для нее место при дворе короля Бабу.

– Хочешь научиться большему, чем умеешь? – спросила ее Кама.

– Все сделаю для этого, – поклонилась ей Имбера. – Но я служу Боне и ее ребенку. Если он заплачет, я брошу все и побегу в покои Боны. Я здесь лишь потому, что попросила заменить меня Филу.

– Я найду тебе замену, – сказала Кама и уже следующим утром привела к Боне двух добродушных лаписских мамок, которые внезапно успокоившуюся вдову принца Бабу вполне устроили. Весь второй ярус лаписского замка в день-два превратился в огромную детскую, наполненную радостным визгом и беготней. Слуг в замке хватало, порядок помогали поддерживать дочери Фортиса Верти Домита и Нубес, так что молодые матери вельможных отпрысков могли полностью отдаваться собственным детям или тоске и тревоге. Хотя, кажется, Диа – жена Фелиса Адорири, и Таркоса – жена Урбануса Рудуса, находили время и для фехтования. Вот если бы Кама была так же свободна, как эти двое.

К вечеру она выматывалась, обходя каждый день дружины, знакомясь с сотниками и тысячниками, запоминая множество имен, проверяя оружие, обозы, лошадей, собирая советы, сначала в каждом из войск отдельно, затем, поздно вечером, усаживая за большой круглый стол всех воевод, добиваясь того, чтобы к ней не только прислушивались, но и слышали то, что она говорит. И, кажется, это начинало получаться, потому как воеводы уже не прятали под седыми усами, у кого они были, ухмылки, а лишь удивлялись, откуда молодая девчонка может знать не только подробности всех больших и маленьких войн за последние две-три тысячи лет с этой стороны великих гор, но и по именам называет правителей и воевод едва ли не всех королевств Эрсетлатари.

– Я устал ломать голову, – бормотал дакит Канем, которого тысячи воинов, составленных из пришедших из Эрсет семей, избрали старшим. – Ты бы хоть назвала, принцесса, где так преподают науки, что мои мысли застывают от зависти и стыда за собственное невежество! Я бы отправил туда сотню-другую мальчишек из наших родов, чтобы долбились головой не о скалы, а о премудрости.

– Дело не в долбежке, воевода Канем, – вздыхала Кама. – Дело в желании. Будет желание, и в Лаписе обретешь знания. А уж мудрость придет сама. Со временем и после пережитого.

– К тебе она пришла именно так? – недоверчиво хмурился Канем.

– Не уверена, что она уже пришла ко мне, – отвечала Кама.

– Сколько тебе лет, принцесса, не сочти за обиду, – не отставал дакит. – Выглядишь ты лет на двадцать, но в тебе кровь дакита. Тебе тридцать… пять? Больше?

– Считай, что мне двадцать четыре, – устало проговорила Кама. – Кроме последних шести лет училась я здесь. К сожалению, мои учителя не пережили недавние напасти. Но война минует, и появятся новые наставники. Давай сохраним эту землю, тогда твоих мальчишек не придется далеко посылать.

– А последние шесть лет? – не отставал Канем.

– Та школа уже закрыта, – качнула головой Кама.

– И все-таки, – дакит хмурился, то ли предполагая, что Кама не доверяет ему, то ли подозревая в собственном неведении какую-то опасность.

– Хорошо, – кивнула Кама, – шесть лет я постигала науки в городе Эссуту на берегу озера Аабба. В высокой башне, которая принадлежит ордену Смирения Великого Творца. Слышал о таком?

– Слышал, – побледнел и одновременно выдохнул с облегчением Канем. – Только у нас в Атере об этом ордене говорили, что там готовят убийц, и называли его орденом Смерти.

– И многих убил этот орден Смерти? – спросила Кама. – А вот известный, я думаю, тебе орден Света убил многих. Так кого нужно бояться?

– Никого, – негромко ответил Канем, и прежде чем поклониться Каме, добавил: – Ведь думал, принцесса, что ты как раз из ордена Света. Говорят, там готовят умельцев, которые и умны, и смертельно опасны. Хвала Энки, что это не так. Ведь это не так?

– Смотри, – подняла она руки, и когда рукава котто сползли на плечи, похлопала по чистой коже на внутренней стороне локтя. – Клейма ордена Света нет.

– Вижу, – покраснел дакит. – Слышал я об этом клейме. А твой приятель? Твой страж-великан? Он тоже из этой школы?

– Да, – улыбнулась Кама. – Но имей в виду, Канем, он там был одним из наставников! Он еще опаснее меня.

– Это точно, – задумался дакит. – У него добрые глаза. А если у воина добрые глаза, он очень опасен.

– А если ты ошибаешься и этот воин просто безопасный добряк? – удивилась Кама.

– Безопасные добряки лежат в земле или собираются в землю, – не согласился Канем, – а твой великан явно в землю не собирается.

Орс и на самом деле не появлялся в замке. Пропадал в горах вместе с десятком лаписских старожилов и Ви, которая вызывала у воинов почти такое же восхищение, как сама Кама, а может быть, и больше. Хотя почти никто так и не поверил, что светловолосая валлка могла в темноте зарубить девятерых гахов, а еще одного скрутить. И пускай Ви несколько раз повторила, что сразила лишь шестерых, а троих убили стражники Дивинуса, но на это уточнение никто и не собирался обращать внимание. К чему подробности, когда нет веры в главном? Поэтому отсутствие Ви в замке было на руку Каме. Меньше зевак толпилось у входа, в надежде хоть краем глаза увидеть сразу же прославившуюся девицу. Хотя и это облегчение должно было завершиться именно сегодня. Орс обещал вернуться в полдень. А к вечеру должен был возвратиться и Касасам, который повез плененного гаха к Фалко Верти. И как раз Касасама Кама ждала с нетерпением, потому что передавала через него Фалко то, о чем не должен был знать в Лаписе никто, даже Процелла, которая теперь стояла у входа в галерею, куталась в теплый гарнаш и смотрела, как ее двоюродная сестра перенимает движения у своей новой помощницы, хотя умеет гораздо больше нее.

– А я фехтую по вечерам вместе с Диа и Таркосой, – проговорила Процелла. – Бона тоже занимается с нами. И Домита с Нубес. А Флос пока не может, она кормит малыша. Никс – просто чудо что за ребенок. Немного похож на Фалко, но больше все-таки на отца Флос – Флагрума, да будут его посмертные нивы мягки…

– Как он? – спросила Кама, стягивая котто.

– Сосет, – кивнула Процелла, – и растет понемногу. Щеки уже наел.

– Это хорошо, – кивнула Кама, наклоняясь над чаном холодной воды и смывая пот.

– Внизу есть горячая вода, – прошептала Процелла.

– Что с тобой? – нахмурилась Кама.