Ковбои ДНК - Мик Фаррен

– Здесь все в порядке, напарник.

– Прекрасно. Слушай, Фрэнки, хочу тебя познакомить с моими друзьями. Это Билли и Рив. Это Фрэнки Ли, он карточный игрок.

Фрэнки Ли протянул им руку.

– Рад знакомству. Не хотите присоединиться?

Билли покачал головой:

– Спасибо, думаю, мы просто посидим и выпьем. У нас был тяжелый день.

– Что ж, как знаете.

Малыш Менестрель присел за столик и принялся за прерванную игру. Билли подозвал официанта и заказал выпивку.

Они пили весь остаток дня, наблюдая, как Фрэнки Ли с Малышом Менестрелем с шуточками и прибауточками обчищают двух торговцев из Порт-Иуды чуть ли не на тысячу корон. Потом, ближе к полуночи, они добрели до своей каюты, где, как и предсказывал Малыш Менестрель, тела были уже убраны, и даже пятен на ковре не осталось. Они попа дали на кровати и проспали мертвым сном всю ночь и значительную часть утра.

Их разбудил бодрый, веселый голос Малыша Менестреля:

– Эй, ребята, не хотите прогуляться на берег?

– На берег? А где мы?

– Пришвартованы у Паданецкого мола.

– Правда? И надолго?

– До завтрашнего утра.

Билли сел на кровати и закурил сигару.

– Может, и сойдем. А что за место этот Паданец?

– Неплохо для того, чтобы расслабиться, но мне бы не хотелось остаться здесь жить.

– Однако поразвлечься здесь можно?

– Конечно! Это совсем не то, что Порт-Иуда.

– Послушай-ка, а твой напарник? Он тоже сходит на берег?

Малыш Менестрель покачал головой:

– Он спит. Ему пришлось всю ночь оставаться на ногах, чтобы прикончить тех двух торговцев. Нам с ним необходимо раздобыть немного денег на протяжении этого круиза. Ну так что, вы идете?

Билли кивнул.

– Идем. Почему бы и нет?

Малыш Менестрель открыл дверь.

– Одевайтесь, я подожду вас в салоне.

– Хорошо.

Дверь за Малышом Менестрелем закрылась. Билли и Рив выбрались из постелей и натянули свою одежду. Через пятнадцать минут они уже шагали с Малышом Менестрелем по палубе по направлению к сходням. Когда они уже собрались спускаться на берег, их остановил стюард.

– Вы взяли с собой ПСГ?

Билли и Рив похлопали по хромированным приборам, висевшим у них на поясах, а Малыш Менестрель приподнял свою гитару.

– Вот они. А в чем дело?

– В Паданце никогда не знаешь наперед. Время от времени бывают проблемы.

Они поблагодарили его и спустились по сходням. Паданецкая пристань по сравнению с Порт-Иудой выглядела довольно скромно. Здесь не было ничего, кроме шаткого деревянного мола, навеса на берегу и дороги, уходящей в гущу пышных непролазных джунглей. Билли повернулся к Малышу Менестрелю:

– А где же город?

Малыш Менестрель указал вдоль дороги.

– В десяти минутах ходьбы. Около реки слишком много москитов и прочих тварей, чтобы жить прямо здесь.

Они тронулись вдоль по дороге. Деревья нависали над ними, образуя плотный зеленый шатер; при их приближении стайки обезьян с треском бросались наутек, круша ветви. В подлеске скользили какие-то другие, невидимые для них твари, а ярко расцвеченные птицы выкрикивали над их головами хриплые предупреждения.

Билли заметил, что здесь и там среди деревьев виднеются руины каких-то строений. Эти низкие конструкции когда-то поражали глаз мощью стали и бетона, но теперь они обросли лианами и мхом. Стены и крыши провалились вовнутрь; джунгли держали их мертвой хваткой. Билли указал Малышу Менестрелю на одну из таких развалин:

– Похоже, когда-то этот город был гораздо больше?

Малыш Менестрель кивнул.

– Точно. Было время, когда Паданец был одним из богатейших и красивейших мест, какие только существуют.

– Что же с ним случилось?

Малыш Менестрель помолчал, прежде чем ответить. Дорога вывела их на большую поляну. На поляне кое-где еще оставались мраморные плиты бывшей мостовой, но большая часть ее была разбита на куски безжалостной мощью обступающих джунглей. Четыре или пять приземистых строений с внутренними двориками-патио и большими окнами были еще в достаточно хорошем состоянии, в то время как другие, расположенные ближе к краю джунглей, пришли в совершенный упадок. Даже те, в которых еще жили, были местами подлатаны на скорую руку и грубо, аляповато перекрашены. Путешественники миновали какую-то разбитую на куски абстрактную скульптуру и пошли краем пустого плавательного бассейна, заросшего травой. На дне бассейна несколько подростков в цветастой одежде сидели кружком, скрестив ноги, и отстраненно смотрели прямо перед собой. Малыш Менестрель принялся рассказывать.

– Это было, наверное, лет двести назад, а то и больше. Паданец – в те дни он назывался Лаурополис – как я уже говорил, был одним из богатейших и красивейших городов, какие только можно надеяться отыскать. Обычно рассказывают, что Соломон Бонапарт – тот парень, который изобрел систему транспортировки материи, – нажив себе состояние, удалился сюда на отдых. Город все богател, и жизнь его обитателей становилась все больше похожа на сплошную идиллию. Лаурополис был раем на земле.

Билли еще раз оглянулся на развалины и полу-развалины, ведущие безнадежную битву с лианами и кустарником. Они как раз проходили мимо декоративного фонтана из нержавеющей стали; он был почти до краев полон палой листвой.

– И что же у них произошло?

Прежде чем Малыш Менестрель успел ответить, из-за фонтана к ним кинулась чья-то фигура:

– Не хотите посмотреть, как я глотаю шпаги?

Это был мальчик, на вид лет четырнадцати. Он был босой, на нем были белые хлопчатобумажные брюки и шелковая жилетка, на которую были нашиты сотни маленьких зеркалец. В руке он держал короткий декоративный меч.

Малыш Менестрель покачал головой:

– Не сейчас.

Мальчик был разочарован.

– Вы уверены?

– Несомненно.

На лице мальчика появилась ищущая улыбка.

– Но, может быть, позже?

– Может быть.

– Ну, тогда до встречи?

– До встречи.

Мальчик удалился, а Малыш Менестрель присел на краешек бывшего фонтана.

– Как я начал рассказывать, жизнь у них становилась все лучше и лучше, до тех пор, пока однажды не достигла высшей точки. Кто-то изобрел бессмертие.

Рив и Билли широко раскрыли глаза.

– Бессмертие?

Малыш Менестрель кивнул.

– Вот именно. Они достигли высшей цели. Кто-то – некоторые говорят, что это был сам старик Солли Бонапарт – выдумал какую-то пилюлю, или зелье, или что-то в этом роде, и если ты принимал его, то, исключая несчастные случаи, ты жил вечно. Разумеется, сейчас этот секрет утерян.

Рив нахмурился.