Превращение Розы - Нина Ламберт

Неудовлетворенность порождала порочный круг из упорной работы и глубокого отчаяния. Бессознательно неумолимо Роза превращалась в трудоголика. Эмоционально-изнуренная, она тем не менее беспощадно толкала себя вперед, не делая никаких скидок на те трещины, которые открывались в броне ее сопротивляемости. И в конце концов, неизбежно, ее тело воспротивилось.

В один прекрасный день она проснулась в лихорадке, во рту и горле пересохло, все суставы ломило. Роза никогда не болела, Энид не признавала болезней. Однако тут у Розы смутно промелькнула мысль: «Видимо, у меня грипп», и, почувствовав что-то вроде облегчения, она закуталась в кокон вызванного вирусом беспамятства.

Потом в течение нескольких дней, приходя в сознание, она регистрировала лица, глядевшие на нее издалека, и голоса, говорившие о ней так, словно ее тут и нет. Она ощущала жестокую боль в груди и уколы от игл в руке, сопровождавшиеся блаженной пустотой. Сны она видела спазматические, судорожные и бессвязные. Она не отличала ночи ото дня и перестала заботиться обо всем, страстно желая лишь сна и бесчувствия.

Затем, как-то утром, ее глаза открылись, чтобы обнаружить, что окружающий мир снова сфокусировался, а его краски немыслимо ярки. Женщина в униформе сиделки, находившаяся у кровати, глядела на нее.

«Видимо, я в госпитале», — подумала Роза.

— А, проснулись, я вижу, — приветствовала ее сиделка, мягко добавив, когда Роза, приподнявшись, оглядела знакомую спальню: — Не двигайтесь так резко, вы были очень больны.

Роза откинулась назад, ошеломленная, а в это время сиделка Джордан объяснила ей, что у нее было тяжелое воспаление легких, но теперь все идет на поправку. Ей действительно следовало лежать в госпитале, однако мистер Картер настоял на домашнем лечении с круглосуточной сиделкой. Пять дней она пролежала в забытьи.

— Вам нужно окрепнуть, — поучала ее сиделка. — Вы были анемичной и очень изнуренной. Прямо так и напрашивались на то, чтобы первый попавшийся вирус свалил вас с ног.

Анемичная? Изнуренная? За два года работы в Холитри Роза не проболела ни одного дня. Как назло, всегда была здорова.

— Я должна покинуть вас на минутку, чтобы позвонить по телефону, — продолжала сиделка. — Мистер Картер требует самых регулярных бюллетеней о вашем состоянии. — Розе почудилось, что женщина подмигнула ей. Откинувшись назад на подушки, обессилев, она слушала звук голоса миссис Джордан в соседней комнате.

Затем она подверглась обычным процедурам — измерению температуры, давления и пульса — и послушно проглотила несколько пилюль. Боль ушла, однако голова еще кружилась.

— Вы ничего не ели, — продолжала сиделка. — Лежали под капельницей.

Роза не могла себе представить, глядя на все оборудование, стоящее возле ее постели, что все это лечение и уход должен был оплачивать Найджел. Она прекрасно могла бы лечиться и в госпитале, в конце-то концов. Ее мозг настроился на воспоминание о чековой книжке Коуттса. Правильно ли будет воспользоваться деньгами Алека, чтобы отдавать долг Найджелу? Или будет правильней не отдавать долг Найджелу деньгами Алека? Алек не думал о деньгах, в конце концов, в то время как Найджел имел лишь то, что зарабатывал. Как все сложно. Она в изнеможении откинулась на подушки.

Сиделка Джордан знала без слов, когда давать ей пить. Холодная вода показалась вкуснее нектара. Случайное упоминание о хлебе с маслом вызвало у нее танталовы муки. Как раз в это время она услышала, как распахнулась парадная дверь, а затем в квартире раздались торопливые шаги Найджела. Сиделка тут же деликатно вышла из комнаты. Найджел наклонился над постелью.

— Роза! — Его лицо оживилось, стало озабоченным. — Ты вернулась? — Он сел в кресло сиделки и взял ее за руку. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше. Я почти ничего не помню. Найджел, сколько все это тебе стоило?

— Гроши, — ответил он кратко. — Те первые пара дней особенно. Я не хотел, чтобы тебя перевозили. Мне сказали, что если ты будешь находиться все время под полным медицинским наблюдением, то необходимость в госпитале отпадает. Мне подумалось, что тут тебе будет не так страшно. — Розу это невероятно тронуло. Найджел продолжал: — Я не хочу об этом больше ничего слышать, Роза. Просто погашен один маленький должок, после всего того, что ты сделала для меня. Вдобавок, я чувствую себя виноватым. Врачи сказали, что ты ничего не ела и что у тебя симптомы истощения. Подумать только! Я ведь делил с тобой квартиру эти два месяца и был так поглощен собой, что даже ничего и не заметил!

Он несправедлив к себе, подумала Роза. Их образ жизни был таков, что они редко виделись, разве что за завтраком, когда ни один из них в любом случае не был в своей лучшей форме.

— Я позвонил в твой колледж, — продолжал Найджел. — Этот мужик, Поллок, звонит теперь каждый день мне на работу. Прямо-таки патологически заворожен твоей болезнью. Они не ждут тебя назад еще несколько недель. Я сказал им, никаких посетителей, во всяком случае, не сейчас. В соседней комнате стоят цветы от Поллока. Сиделка не разрешила поставить их здесь, поскольку они потребляют кислород. Еще твои одноклассники прислали тебе открытку.

Он отправился ее отыскивать. Это оказалась гигантская открытка с пожеланиями скорейшего выздоровления, нарисованная в виде плаката яркими красками, сюрреалистическая и очень забавная. На ней расписались все студенты ее класса. Имелась даже строчка: «С наилучшими пожеланиями скорейшего выздоровления. К. Мадер», написанная тонким, паучьим почерком.

— Как мило, — промурлыкала Роза и снова рухнула в блаженный сон.

Ее сильный от природы организм в сочетании с неограниченным сном и регулярным, здоровым питанием способствовал быстрому восстановлению сил. Найджел совершал набеги на магазины, торгующие деликатесами, притаскивая ей маленькие угощения в виде копченой осетрины, швейцарского шоколада и круглогодичной земляники. Роза стыдилась сама себя. Ведь это была полностью ее вина, что она свалилась без сил. Она надеялась, что этот кризис станет вехой, отмечающей закрытие очередной главы в ее жизни. Впредь она решила работать менее интенсивно, больше отдыхать; она забудет про все прошедшее и начнет создавать для себя более разумную новую жизнь. Найджел был великолепен. Он не подпускал Энид и Рональда и строго-настрого запретил ей принимать Поллока.

— Я не хочу, чтобы ты даже вспоминала про колледж, — пригрозил он. — Я знаю тебя, Роза. Сейчас ты начнешь нервничать, что не занимаешься делом, и отправишься на учебу, еще не поправившись как следует. Что касается дружища Поллока, то для него ты все еще находишься на пороге смерти. А когда ты сможешь выходить на улицу, я отпрошусь на работе и лично буду следить за твоим выздоровлением. Ты абсолютно ненадежный человек.