Благими намерениями - Алексей Замковой

К минному полю мы вышли, когда уже рассвело. Легко сказать — «вышли»! За неполную ночь нам пришлось одолеть около десяти километров, два из которых — по лесу. Бегом по лесу, стараясь не переломать ноги. Пять минут отдышаться, и бегом по полям, чуть ли не перемахивая одним прыжком через изредка попадающиеся дороги. Слава богу, наши враги уже пуганые — ночью малыми группами стараются нигде не появляться, а большим группам на этих третьестепенных дорогах делать нечего. Так что никаких последствий нашего рывка, кроме гудящих ног и ноющей печени, не было. Зато последствиями грозил наступивший день — чтобы не тратить времени на пробежку к минному полю из ближайшего леска, расположенного более чем в пяти километрах, и не пытаться потом извлечь из земли и разрядить мины трясущимися от усталости руками, я решил провести день где-то в укромном местечке среди полей. Благо рельеф позволял спрятаться. Но ведь тот овражек — пять метров на три, — пусть и заросший непролазным кустарником, все равно не лес… А в двадцати метрах уже белеют педантично расставленные таблички, на которых, готов поспорить, написано что-то вроде «Ахтунг! Минен!». Еще метров пятьдесят — небольшая грунтовка, в километре от которой проходит уже приличный тракт. Вот по этому тракту и частью по грунтовке с рассветом началось движение.

— Командир, смотри какая колонна! — шепчет Селиванов.

— Вижу, — отвечаю я. — Значит, не восстановили еще полностью тот мост!

По тракту ползет на восток нескончаемая череда грузовиков, шныряют туда-сюда юркие мотоциклы. Только бы никому не пришло в голову заинтересоваться нашим овражком! Понимаю, что вряд ли немцы попрутся к нам через минное поле, но все равно душа уходит в пятки, а в голове бьется «Только бы не…».

— Танки, командир! — шепчет Денисенко.

— Вижу, — повторяю я, наблюдая за ползущими в туче пыли нелепыми гробами. Вроде «двойки»?

— А это что? — Селиванов аж привстал. — Наши?!!

Позади танковой колонны идут три танка, по силуэтам отличающиеся от остальных.

— Наши на запад должны идти, — сквозь зубы цедит Денисенко. — Танки-то наши, да вот ездят на них теперь немцы.

— Трофейные, — подтверждаю я, вспоминая фотографии тридцатьчетверок с крестами на башнях, которые видел в будущем.

— Как это — «трофейные»? — переспрашивает Шпажкин.

— Вот как «парабеллум» у меня трофейный, — ответил я, — так и наши танки у них…

Еще пару минут мы наблюдали за дорогой, а потом я опомнился:

— Так, бойцы, чего разлеглись здесь всем табором? У кого есть чем писать?

У Селиванова нашлась затертая тетрадь, которая оказалась исписана практически полностью. Я только бросил на нее взгляд — что-то явно пропагандистского толка. И хоть самому это все читать — даже меньше чем не хочется, но идейку на соответствующую полочку отложил. Надо будет Селиванову поручить пропаганду населения. Работа эта в теперешних условиях немаловажная и как раз по плечу Сергею. Кроме тетради, у одного из бойцов нашелся коротенький огрызок карандаша.

— Селиванов, отмечаешь, что, куда и сколько движется по дороге. На грунтовку тоже обращай внимание, но основное — тракт. Остальные — по одному человеку по сторонам оврага. Смотрите, чтоб никто не подобрался. Никому не надо напоминать, что стрелять ни в коем случае нельзя? Вот и хорошо. Потом вас сменят. Остальным — вниз и отдыхать.

Я понаблюдал еще минут десять за дорогой, за Селивановым, который, высунув от усердия кончик языка, что-то отмечал в своей тетрадке, и присоединился к расположившимся у небольшого родничка бойцам. Надо и мне отдохнуть. Ночью еще та работа предстоит…

В голове почему-то крутится момент из мультфильма о Карлсоне. Тот самый, где отец отчитывает Малыша за прогулку по крышам. «Ну зачем? Зачем ты туда полез?» Я ползу в высокой траве, чувствуя, как по спине ручьями течет пот и как ее сверлят глаза товарищей, оставшихся в овражке. Поскольку никто из моих ребят опыта в обращении с заводскими минами и их разминировании не имеет — ползу сам. Ха! Можно подумать, у меня есть такой опыт! Ну на хрена оно мне надо было вообще — вспоминать об этом минном поле, вызываться прощупать его? Мало тебе брошенных мин и снарядов по лесу валяется? Так устроил бы налет на склад какой-нибудь! Много ли делов-то — поручил бы разведке выяснить, где такой склад есть, придумал бы, как по-тихому туда пробраться… Нет же, понесло тебя по минному полю ползать!

Ползу медленно. Даже не как муравей, не как улитка, не как черепаха… Думаю, мою скорость можно измерять сантиметрами в час. Аккуратно, очень плавно и под углом втыкаю перед собой в землю штык-нож. Проверяю чуть ли не по сантиметру. С учетом «выноса». В общем, перед тем, как продвинуться на десять сантиметров, штык-нож «прострачивает» передо мной линию из нескольких десятков дырок, широкой дугой охватывающую все, куда может попасть какая-либо часть моего тела. И начал я это кропотливое занятие еще за несколько метров до белеющих впереди табличек. Мало ли — вдруг ошиблись гансы с определением границ минного поля.

…Пусто, пусто, пусто… Правую ногу поджать… Продвинуться чуть вперед… Снова штык-нож в землю… Вот я уже у самой границы, отмеченной табличками. Одна из них белеет прямо у моего левого плеча. Вшиших… Лезвие входит в землю с едва заметным, но на фоне общего состояния кажущимся громовым шелестом. Пусто… Пусто… Еще чуть-чуть вперед… Вот табличка уже позади. Я смотрю на небо — кажется, уже должен наступить рассвет, но луна, как приклеенная, висит в зените. Все тело ломит от напряжения… Ноет раненая рука, возмущенная непочтительным отношением и «нарушением больничного режима». Чуть отдохнем… А то уже правая рука дрожит, как у алкоголика, — не ровен час, потеряю контроль и воткну штык-нож в землю как-нибудь не так…

Давным-давно, если считать, конечно, по нормальному ходу времени, когда никто и не слышал ни о каких «Гарретах» и «Майнлабах», когда умельцы еще не освоили кустарное производство металлоискателей, а армейский миноискатель ИМП был недосягаемой мечтой, поиск железа, оставшегося с войны, проводился двумя способами — либо тупо, траншейным методом, раскапывать найденный окоп «до материка», либо… Голь ведь на выдумки хитра! Вот и появился простой, гениальный и доступный любому, кому оно надо, инструмент — щуп. Представлял он собой обычный металлический прут с наконечником и рукояткой, длиной — кому на какую глубину силы позволят воткнуть его в землю. Обычно — метр-полтора. Вот и ходили обладатели такого девайса, тыкая им землю вокруг. Это вам не металлоискатель — гулять и размахивать им вокруг себя, как косой, не получится! Тут и физическая нагрузка в полной мере, и знания нужны — в каких именно местах может что-то найтись, и навык: отличи, даже не на слух, а скорее по ощущениям в руке, на что щуп наткнулся — на камень или железо, на кость или корень… И даже потом, когда наступило засилье электроники, щуп не умер — живет, здравствует и используется. Говорят даже, что есть еще представители «старой школы», которые никакой другой техники и не признают, а со щупом «поднимают» такие вещи, что у обладателей многосотдолларовых металлоискателей просто слюнки текут… Вот я сейчас и похож на такого копателя, вооруженного щупом. Тоже дырявлю землю не для того, чтобы извлечь, а для того, чтобы найти. И тоже пытаюсь определить на слух и по ощущениям…