Гонец - Ануар Алимжанов

— О чем речь, Абеке. Лучшие косяки моих коней уже к вечеру будут здесь… — ответил улыбкой на улыбку султан-правитель.

Абулхаир освободил поводья иноходца и быстро поднялся на ближнюю бровку. Свита стала позади, а рядом с ханом Богенбай и Абульмамбет.

— Сарбазы! Народ благословил нас в поход. Он ждет победы. Сегодня все воины трех казахских жузов собрались здесь. Мы выступим в назначенный час. Поклянемся же победить джунгар!

— Клянемся! — ответил тысячеустый хор сарбазов.

…Абулхаир продолжал смотр войск. Батыры заспешили к своим сотням. Кенже с Санией остались в одиночестве. Ханша Бопай со своей свитой подъехала к ним, приказала одной из своих подруг снять камзол со своего плеча и подарила его Сании.

— Это тебе наш свадебный подарок, сестрица. А теперь будь вместе с нами. Не мешай своему жигиту. Все равно мы не отстанем от мужчин. Мы найдем их даже во время битвы… — ханша не приказывала, она просила Санию занять место в ее свите. Сания посмотрела на Кенже. Кенже молча кивнул головой в знак согласия.

— Видишь, все мужчины таковы. Для них свобода всегда желанна, даже в первый день свадьбы, — улыбнулась Бопай. — Вы свободны, свободны, батыр. Вас ждут сарбазы. Не пристало батыру слушать нашу женскую болтовню, — улыбка молодой ханши была прелестна, голос ласков и повелителен. Она держалась свободно и сидела на своем рысаке легко, непринужденно. Не только она сама, но вся ее свита была одета в тонкие кольчуги и красивые шлемы. Легкие, но прочные щиты с чеканкой были похожи на игрушечные.

«Недаром о ней идет молва, как об умной и властной ханше, советнице Абулхаира», — подумал Кенжебатыр, направляя своего только что полученного в подарок скакуна к сарбазам.

Поздним вечером, когда утих огромный стан, в белый шатер на Ордабасы были позваны все тысячники и пансады[82]. Связные Абулхаира прямо с постели подняли многих батыров и привели в шатер. Кенже был поблизости. Он встретился с Санией, которая не знала, как теперь ей вырваться из свиты ханши. Не успели они договориться о следующей встрече, как молодой воин из стражи Абулхаира заторопил его к шатру.

На почетном месте сидели владыки всех трех жузов Казахии — ханы Болат, Самеке и Абулхаир. Абулхаир восседал в центре. Среди батыров Кенже впервые увидел Кабанбая, прославившегося в степи не менее, чем Богенбай, своей храбростью и бесстрашием во многих схватках с джунгарами. Кабанбай сидел рядом с Кенже у выхода из шатра. Тут же находились Санырак и Таймаз. Так по традиции полагалось занимать место на приеме у ханов батырам — выходцам из низших сословий. Остальные сели в соответствии со знатностью своего рода.

Богенбай был выходцем из не так уж богатого, но все же знатного рода канжыгалы, что принадлежит к племени аргынов. Абулхаир пригласил его сесть рядом.

— Это верно, что так поступил Абулхаир. Богенбай достоин этой чести, — спокойно проговорил Кабанбай. По тому, как он произнес эти слова, Кенже понял: Кабанбай любит и уважает Богенбая. Кенже и раньше слышал, что эти два батыра — сверстники и друзья. Любят подшучивать друг над другом. Кенже пригляделся к Кабанбаю и слегка улыбнулся. Родители словно в насмешку дали ему имя Кабанбай. Он был долговяз, худощав и, кажется, быстр, стремителен в движениях. Худ-то худ, но плечи широки, плотные мышцы выпирают из коротких рукавов кольчуги. Одет просто, как рядовой сарбаз. Голова обтянута белым платком, поверх которого он обычно надевает шлем. На боку кинжал и сабля без всяких украшений. Кенже показалось, что он как-то странно, не то с превосходством, не то с иронией смотрит на разодетых ханов, на собольи и лисьи шкуры, висящие на стене, на медвежьи и волчьи, лежащие под ногами. Да и вообще у него, кажется, нервный, напряженный взгляд, подумал Кенже. Он с любопытством разглядывал Болат-хана. Как-никак, а владыка Великого жуза, свой хан. Спокойно восседает на троне. Словно не он бежал от джунгар, оставив все свои владения в руках врага. Лицо болезненное, безразличное. Самеке более подтянут, поглаживает редкие усы и, прищурив глаза, осматривает батыров. Собственно его зовут не Самеке, а Шахмухамед. «Самеке» — это прозвище, данное ему народом. Он тоже, как и Болат-хан, один из потомков Тауке-хана и родной дядя султана Абульмамбета, претендующего на его трон. А сам Самеке хотел бы быть на месте Болат-хана…

…На плечи всех трех ханов небрежно наброшены легкие парчовые и шелковые халаты с короткими круглыми горностаевыми воротниками и манжетами. На остроконечных, добротно сшитых золотыми нитками шапках с лихо завернутыми краями сверкает по большому бриллианту. На ногах мягкие красные сапожки. Походные троны обиты кожей. Оруженосцы и телохранители стоят сзади, не смея шелохнуться.

— Все в сборе, — объявил Богенбай, нарушив тишину.

— Начинай Абеке, время позднее, — нехотя произнес Болат-хан.

Чуть скривив губы, Абулхаир сделал еле заметный кивок головой и посмотрел в сторону Самеке.

— Сегодня слово за тобой, — как-то отчужденно, с притворной улыбкой сказал Самеке.

От тысячников и пансадов, от всех, кто собрался в шатре, ничто не ускользало. Каждый напряженно следил за поведением трех владык. Шутка ли — все трое собрались в одном шатре и сидят смирно, на время забыв свою спесь, как будто никогда не было между ними яростных споров и взаимных злобных угроз.

Да, страх перед джунгарами и цинями примирил их. Но надолго ли? Не готовят ли они друг другу ловушки, не точат ли свои ножи за спиной друг друга даже в эти дни, когда воля народа, требование батыров и мудрость великих биев заставили их вместе восседать в этом шатре и обмениваться любезностями?

— Я буду краток, — сказал Абулхаир, будто по глазам прочитав мысли собравшихся и стремясь скорее распустить людей и разрядить обстановку. — Наши провидцы из стана джунгар сообщают: на помощь объединенной армии джунгар прибыла конница циней и чургутов. Теперь их более сорока тысяч собралось у Туркестана и у Чимкала. Конница джунгар, захватившая Шаш, покинула город и, обойдя наш стан стороной, приближается к своим основным силам. Их основные отряды приступили к сооружению укреплений близ Чимкала.

Сарбазы Великого жуза вместе с объединенной конницей батыров, принявших бой на Буланты и Боленты, пойдут в наступление с Келес-Бадамского хребта. Одним словом, отсюда они двинутся прямо к стану джунгар. Такова воля нашего почтеннейшего брата Болат-хана! Поведет сарбазов батыр Богенбай.

Сарбазы Среднего жуза, совершив круг, сделают заход к стану джунгар с северной стороны. Такова воля нашего почтеннейшего брата Самеке! Во главе войска встанет султан Абульмамбет. Сарбазы Младшего жуза, которых поведу я сам, будут наступать с западных склонов Каратау!

Выступать в поход сегодня же, как только взойдет звезда Шолпан, еще до предутреннего намаза. С мест сниматься тихо, бесшумно. Не беспокоить народ. Мой приказ держать в тайне.

О нашем местопребывании узнаете через гонцов. Пушки и обоз пойдут под охраной сарбазов Великого жуза. Им выступать немедленно, как только уснет народ.

Всем тысячникам и пансадам, всем батырам повелеваю: не мешкать в пути, двигаться быстро, не жалеть коней, брать запасных из любого табуна, кому бы он ни принадлежал! Проверить запасы стрел и пороха. Пополнить из обоза, но не отяжелять себя! — Абулхаир помедлил немного, вертя в руках короткую камчу с золотой рукояткой, затем добавил: — Двигаться лавинами, по тысяче или две, на расстоянии нескольких верст друг от друга. Всем быть в назначенных местах и принять боевой строй не позднее послезавтрашней ночи, — Абулхаир умолк и поочередно посмотрел в сторону Болат-хана и Самеке.

Болат-хан сидел с заплывшим лицом, полузакрыв глаза. Он дремал. Ощутив на себе взгляд Абулхаира, он удивленно раскрыл глаза и на всякий случай произнес:

— Дурыс![83]

— Срок достаточный, успеют, — ответил Самеке, поглаживая редкие усы указательным пальцем, на котором, отражая пламя светильников, сверкал перстень.

— Я все сказал! — закончил Абулхаир.

— А где будет это «назначенное место», мой господин? — вдруг раздался голос Кабанбая. Богенбай укоризненно взглянул на друга.

— Об этом предводители сарбазов узнают в пути, завтра! — холодно ответил Абулхаир.

— Дурыс, — умышленно подделываясь под тон Болат-хана ответил Кабанбай. Но Болат-хан не расслышал его, он вновь дремал…

Когда сарбазы бесшумно покидали уже обжитые за эти дни места, Сании все же удалось через одного из туленгутов ханши сообщить Кенже о том, что они тоже поедут вслед за ставкой Абулхаира к месту будущей битвы.

Сарбазы собрались быстро. Они уже давно были готовы к походу и теперь радовались — наконец-то кончились мучительные дни ожидания. А к тому же уже обеднели пастбища и луга вокруг, они выедены и вытоптаны табунами боевых коней и табунами богачей, которые пригнали их сюда в страхе, что джунгары похитят их. Теперь богачи проклинают себя и молча скрежещут зубами, видя, как воины бесцеремонно, без спроса ловят их лучших скакунов и седлают их.