Гонец - Ануар Алимжанов

«Мы идем защищать ваши богатства, так пусть ваш конь погуляет под нашим седлом», — говорят эти наглецы. Что делать? Осмелела чернь в войну.

Жигиты привели крепкого запасного коня и Кенжебатыру: когда головная сотня была уже верст за двадцать от Ордабасы, по дороге попались табуны богачей Среднего жуза.

Сарбазы объединенной конницы не очень торопились. Они шли напрямик, их дорога была намного короче чем у других. Вперед и на фланги были посланы отряды охраны, которым надлежало сообщать обо всем увиденном, проверять всех встречных и немедленно вступать в бой, если будут замечены разъезды джунгар.

Но все было спокойно в степи. На следующую ночь устроили привал на склонах двух холмов близ степной реки. Костров не зажигали, довольствуясь холодным вареным мясом, лепешками и водой из родника да кумысом. По приказу Богенбая, отдыхали всю ночь и почти полдня и лишь потом стремительно пошли вперед.

Мчались без отдыха, меняя коней на ходу, и к полуночи, одолев более ста верст, вышли в широкую долину, окаймленную холмами. А к исходу следующего дня, пройдя еще верст тридцать, вплотную подойдя к стану джунгар, где размещалось огромное войско, прямо на глазах у противников, демонстративно начали занимать боевые позиции.

Подоспел и обоз. Егорка и Таймаз начали искать место для пушек. Выбрав удобные позиции и разместив свои сотни, Лаубай и Томан нашли Кенжебатыра.

— Ну, как дела, брат? Еще не тоскуешь о молодой жене? Не успел жениться — и в поход. Каково-то ей там, — подшучивал Лаубай.

— А она, боевая, не растеряется! Смотри, брат. Погнавшись за джунгарами, не потеряй жену, — добавил Томан. Но сам же начал успокаивать. — Она у тебя молодец. Под стать любому батыру. Я знаю ее. Говорил же тебе, что видел ее в вашем ауле. Открытая, честная и смелая. Сколько перевидела и пережила. Всюду искала тебя. Береги ее.

— Она скоро будет здесь! — не без гордости ответил Кенже.

Высокие заросли караганника, ревеня, камыша, непроходимые рощи облепихи, шиповника и саксаула укрывали здешние долины и высохшие русла рек. Земля была глинистой, местами песчаной, и всюду в тени зарослей можно найти узкие старые дороги, извивающиеся словно звериные тропы. Ощущалась близость мутной Сырдарьи.

В нескольких верстах вправо от холма, где устроил свою ставку Богенбай, лежали руины Древнего Отрара. Там, в доме батыра Бердибека, в феврале 1405 года провел свои последние дни железный хромец Тамерлан. В те далекие времена в этих местах стояла одна из лучших армий Тамерлана. Отсюда, напрямик, рассекая эти извилистые дороги, Тамерлан часто ездил в Туркестан, чтобы поклониться могиле поэта Ахмеда Яссави, могиле, над которой, по его приказу, воины и рабы, лучшие зодчие Востока, плененные им в битвах, воздвигли мавзолей.

Жестокий и коварный Тамерлан почитал Ахмеда Яссави как бога. Перед каждым походом он приезжал поклониться могиле святого поэта, — предводителя ордена схоластов-суфитов, жившего более чем за двести лет до самого Тамерлана. Все степные завоеватели почитали Туркестан и стремились подчеркнуть свою преданность вере перед могилой поэта, ибо могила эта глубоко уважалась степным непокорным народом.

Но сегодня, в последний день маусыма[84] 1126 года хиджры[85] Туркестан находился в руках джунгар и циней — в руках идолопоклонников.

Всего лишь в трех верстах от холма, где стояли батыры во главе с Богенбаем, виднелась армия джунгар.

То оседающее, то медленно поднимающееся вверх облако пыли выдавало тайну ее пребывания. Тумены захватчиков занимали позиции для атаки. Далеко, на самом высоком кургане зоркий глаз степняка мог заметить и шатры джунгарских полководцев. Конные разъезды противника то и дело появлялись вблизи и, погарцевав на виду у сарбазов, уходили прочь.

В подзорную трубу Богенбай видел развалины Отрара. Он долго всматривался в очертания величественной мечети Арыстанбаба. Заметил, что недалеко от Отрара лежат развалины другого города. А на одном из холмов, высящемся далеко на севере, батыр разглядел развалины древней крепости. Их вид издалека казался причудливым.

— Много перевидела эта земля, — со вздохом сказал Богенбай, словно думая вслух. — Она вся пропитана кровью. Здесь не раз решалась судьба казахов, а теперь решится и наша судьба. — Он передал подзорную трубу, взятую из ханской ставки, Саныраку.

— Здесь легко можно утаить от глаз врага целые тысячи сарбазов и выбрать место для внезапного набега на врага. Заросли высокие, без труда укроется всадник. Не заметишь, как он проскользнет даже днем. Да и оврагов немало, по которым можно невидимым одолеть не одну версту и внезапно ринуться в сабельный бой. Так зачем же мы все войско держим на виду? — спросил Лаубай.

— Ты прав, мой нетерпеливый брат. Но всему свое время! — ответил Богенбай. — А пока все должно быть готово к отражению атаки джунгар, если они задумают напасть на нас. Я бы на их месте атаковал, — промолвил батыр. — Зорко следите за тылами, держите войско готовым к набегу. Уставших коней сменить, сарбазам дать отдых днем, утроить караулы! — приказал Богенбай всем сотникам.

Сам он, это видел Кенже, не знал отдыха. То мчался к пушкам, то проверял готовность сотен, то вновь поднимался на вершину сопки и долго наблюдал за станом противника, внимательно вслушиваясь в слова лазутчиков.

До поздней ночи к Богенбаю один за другим прибывали провидцы, заранее посланные им в стан врага. Пешими и конными они пробирались назад. Наконец он дождался провидцев и из самого Туркестана.

Загорелые, голодные, уставшие от жажды и напряжения, они были в лохмотьях, как дервиши. Их разговор с Богенбаем оставался тайной для всех. Батыр спокойно выслушивал их и тотчас посылал отдыхать. Он был всегда спокоен и уверен в себе, этот славный Богенбай, и его спокойствие, его уверенность передавались людям. И батыры, и сарбазы молча повиновались его приказам.

Глубокой ночью бесшумно подошла отборная тысяча, сопровождавшая сардара Абулхаира и его свиту, следом прибыла свита ханши Бопай. Их встретили у шатров и юрт, поставленных под прикрытием холма, на небольшой лужайке, окаймленной густыми зарослями туранги, где укрылся усиленный караул. Ни Кенже, ни другие батыры не видели и не знали, когда и кому отдавал Богенбай приказ о том, чтобы воздвигнуть эти шатры и юрты. Обоз — двухколесные, прочные и легкие арбы и вьючные верблюды — широким кольцом опоясал эту лужайку и туранговую рощу. Он служил надежной преградой нежданным гостям — никто бы не смог пробраться через это кольцо незамеченным, даже ночной зверь.

Ночь озарилась кострами джунгар. Сарбазы костров не разводили. После прибытия Абулхаира группы всадников по двадцать-тридцать человек молча скрылись в темной ночи, потонули в зарослях. Это были знатоки здешних мест. Под покровом ночи они мчались навстречу коннице Среднего и Младшего жузов, чтобы передать им приказы Богенбая.

Бессонной была ночь для Кенжебатыра. Дважды он собирался пойти к Сании, но туленгуты из сторожевой сотни ханши молча вставали на его пути. Такова была воля Бопай. Кенжебатыр нетерпеливо ждал утра.

Но когда на бледно-голубом небосклоне, вспыхнув на короткое время последний раз, начали таять звезды и ярко заблестела Шолпан, тысячники и сотники были подняты с мест. Абулхаир с Богенбаем ждали их, сидя в седлах. Белый шатер сардара уже высился на вершине холма, там, где вчера стоял Богенбай.

— Джунгары готовы к битве. Их войско выстраивается серпом. Они готовятся к обильной жатве. Зубы серпа направлены на нас. Хотят схватить нас с флангов и зажать в тиски. Они выступят, как только солнце подымется из-за далеких Алатауских гор. А мы выступим с восходом солнца!

У джунгар тридцать тысяч сабель. Остальные подтянуты к воротам Туркестана. Нас не меньше. В войске каждого жуза по десять тысяч сарбазов. Земля наша. Родная. Она прибавит сил!..

Подымайте жигитов. Выводите на холмы. Мы пойдем в открытую. Прямо на зубцы серпа, а конница Среднего и Младшего жузов ударит с двух флангов и сломает серп!

Нас благословит аллах! Победы нам. Ступайте? — Абулхаир прижал бока иноходца, направляя его на вершину холма.

Батыры и сотники помчались к сарбазам. Тишины как не бывало. Загудела земля под копытами. Пришло в движение все войско. Сотни, выскакивая из зарослей, оврагов, мчались к вершинам холмов. Заржали кони, перекликаясь друг с другом, сердито и жалобно ревели верблюды. Послышались короткие, гортанные крики команд. Проснулась и свита Бопай. Туленгуты подводили коней.

Все женщины и девушки были одеты одинаково, как воины, — в шлемах и кольчугах. С короткими пиками, у каждой лук и колчан, заполненный стрелами, на каждой яркая легкая накидка. Так что трудно сразу найти среди них Санию.

Женщины готовятся наблюдать за боем и помогать раненым.