Все в шоколаде - Татьяна Полякова

– Так, что мы имеем, – посидев немного молча, заговорил Лукьянов. – Кто-то выходит на твоего Марка и принуждает его к сотрудничеству. Его было чем зацепить?

– Конечно.

– Он соглашается, потому что его шантажировали или просто из-за того, что обещали приличные деньги, и пытается избавиться от тебя. С какой целью?

– Не знаю. Возможно, из-за моей привычки докапываться до сути.

– И до какой сути ты докопалась в этот раз?

– Понятия не имею, но непременно разберусь. Дальше просто: Марк устраивает неудачное покушение на меня и Пастухова, времени у него в обрез, и он нанял киллера, который оказался неумехой.

– Почему бы ему самому не шлепнуть вас?

– Я могла попросить его подстраховать меня при встрече. Без киллера не обойтись, в любом случае Марк быстро бы от всего избавился. Но киллер ни на что не годился, а стрелять в меня еще раз не рискнули. В гостиницу подкладывают бомбу, Марк, не отвечая на мои звонки, выманивает Черника из дома, воспользовавшись записью моего голоса. Сделать ее для него было пустяком, затем звонит мне, и я сломя голову несусь к Чернику, причем на такси, об этом Марк тоже позаботился, намудрив с воротами. Он берет мою машину, нахлобучивает парик, делает генералу ручкой и на глазах свидетелей сбивает несчастного Черника. И машину, и блондинку за рулем заметили многие. Затем он возвращает машину в гараж, практически ничем не рискуя. Если бы я к тому моменту оказалась дома, он мог бросить ее на улице. Все неплохо задумано, а выполнено еще лучше. Ты им здорово помог, устроив мне допрос с пристрастием. Однако мой единственный друг забыл золотое правило, и вскоре ему о нем напомнили. Назначили встречу в квартире девчонки и пристрелили обоих, а теперь пытаются свалить их кончину на ревнивого любовника. Все отлично, кроме одной детали: от избытка энтузиазма, то есть для большего драматизма, они положили его в постель к девчонке, но Марк являлся убежденным гомосексуалистом. Сценаристы об этом понятия не имели, оттого и прокололись. Теперь самое интересное: вчера, в тот момент, когда Марк лил горькие слезы над своим предательством или надо мной, я видела в “Пирамиде” нефедовского шофера Сергея в обнимку с девицей, которую сегодня нашли убитой. Оказалось, они уже некоторое время дружат.

– Ты хочешь сказать, всю эту кашу заварил какой-то шофер?

– Вряд ли он способен наворотить таких дел без ведома хозяина.

– Интересно… Выходит, все сводится к Нефедову? Убийство девчонок, смерть собственного сына, а теперь еще и твоего Марка?

– Ага. Только понять, в чем там дело, будет не просто. А еще труднее будет что-либо доказать. Они с Дедом давние друзья, и Дед ничего не захочет слушать…

Лукьянов хмыкнул и покачал головой.

– Мне нравится твоя версия, хотя есть и другая. Это не Марк подставил тебя, а ты его, потому что вовсе не Нефедов убил девчонок, а ты. И теперь отчаянно пытаешься спасти свою шкуру и все основательно запутать. Темперамент у тебя будь здоров, выдержка тоже, и способна ты на многое. Возможно, Нефедов, пытаясь найти убийцу сына, смог тебя как-то зацепить, и сейчас ты занята тем, что готовишь ему ловушку. Если честно, я остановился бы на этой версии, если б не одна штука.., не штука даже, а так, догадка.

– Поделишься? – спросила я.

– Обязательно.

– Прямо сейчас?

– Я не зря копался в бумагах. У нефедовского шофера, Латникова Сергея Юрьевича, была судимость. Отгадай, что он натворил? Ладно, не мучайся. Он здорово порезал одну девицу. На суде он утверждал, что на почве ревности. Суд оттягивали полгода и освободили его в зале суда по амнистии. Было это несколько лет назад, но парень с тех пор не поумнел. Еще дважды у него были неприятности, и оба раза причина та же. Любит побаловаться ножичком.

– Занятно, что несмотря на это Нефедов оставил его в своем штате.

– Не просто оставил, он каждый раз принимал самое деятельное участие в его судьбе.

– Странно, ты не находишь?

– Нет, не нахожу. Тебе известно, где находится жена Нефедова?

– В какой-то клинике…

– Правильнее сказать, в психушке. И знаешь, кто там всем заведует: родной брат мамаши все того же Латникова, то есть его дядя. За пять лет до этого Нефедову лишили материнских прав, так как дама алкоголичка, да еще крайне неуравновешенная. Главным свидетелем был наш Сереженька, он красочно живописал скандалы и пьяный дебош, который вынуждай был наблюдать по долгу службы.

– Вот, значит, как.., оказывается, все просто.

– Просто для кого? Хочу напомнить, что, кроме догадок, у нас ничего нет, – ухмыльнулся Лукьянов. – Я бы советовал тебе отыскать Мальвину. Только она знает, что произошло в ту ночь в доме Нефедова. Правда, судя по всему, она уже унесла свои знания в могилу.

– Ну и что теперь, лапки сложим? – хмуро спросила я.

– На тебе висит обвинение в предумышленном убийстве, а я вообще покойник. Придется напрячься и разобраться, что к чему. – С этими словами он поднялся и пошел к двери, чем очень меня порадовал. Конечно, я была не против скрепить наш зарождающийся союз объятиями и всем, что за ними обычно следует, но, если честно, при одной мысли об этом с души воротило. “Вся моя жизнь соткана из противоречий”, – философски заметила я и пожелала себе спокойной ночи.

Утром Лукьянов показал себя на редкость милым парнем, встал раньше меня и убрался на кухне, собрал осколки, расставил мебель по местам и даже сварил кофе. Не скажу, что кухня радовала глаз потеками на стенах, но мне она никогда особо и не нравилась. Я буркнула “здравствуй”, схватилась за чашку и едва не расплескала содержимое, пытаясь поднести ее ко рту. Лукьянов с видом страдающего папаши покачал головой и заявил:

– Пить завязывай.

– Думаешь, это так просто? – обиделась я. – Люди, бывает, полжизни завязывают, и толку никакого, а ты хочешь вот так сразу… – Моих объяснений он явно не слушал, и я перешла к насущному:

– Что делать-то будем?

– Ждать, – хмыкнул он.

– Долго?

– Как получится.

– А чего будем ждать?

– Событий.

– Тогда я позвоню Волкову, вдруг события уже есть.

Волков, по обыкновению, был злой как черт и не скрывал, что беседовать со мной ему противно. Он напомнил об алиби и посоветовал поспешить с ним. Я в свою очередь напомнила о вчерашнем убийстве, Волков с Прискорбием вынужден был согласиться с моими доводами и в убийстве на почве ревности усомнился. Любовник погибшей по имени Андрей дома и на работе не появлялся, так что поговорить с ним не представляется возможным.

Мы простились, недовольные друг другом. Обуреваемая жаждой деятельности, я позвонила Лялину, и, как оказалось, не напрасно.

– Сосед Черника Перфильев Вадим Николаевич вовсе не в командировке, как нам сообщили в его фирме, а на даче, в тридцати километрах от города. Записывай адрес.

Адрес я записала и, закончив разговор, обратилась к Лукьянову:

– Размяться не желаешь?

– Зачем тебе этот сосед? И так все ясно.

– Тебе ясно, а меня в убийстве подозревают.

– Хорошо, давай прокатимся, – согласился он, – только позвони Деду, пусть пришлет машину.

Беспокоить Деда по пустякам я не стала, позвонила Лялину, и через двадцать минут машина стояла возле ворот гаража, новенькие “Жигули”, при виде которых Лукьянов поморщился, но промолчал. Молодой человек с ласковой улыбкой передал мне ключи и документы и отбыл на своих двоих. Тогда из холла появился Лукьянов и устроился на сиденье рядом с водителем. Он упорно избегал садиться за руль, и это наводило меня на некоторые мысли, но сейчас было не до них.

Мы решили, что соблюдать повышенную секретность не будем, уж если кто-то следит за домом, то наличие в нем Лукьянова уже успел засечь. Правда, и торопиться с его воскрешением не стали. Проще говоря, мы особо не таились, но и наперед не лезли, то есть Лукьянов не лез, меня-то, слава богу, в покойниках никто не числил.

Генерал был на боевом посту, и я помахала ему рукой. Дорога до поселка, где располагалась дача господина Перфильева, много времени не заняла. Я пыталась любоваться красотами природы, а чем был занят Лукьянов, с уверенностью не скажу, скорее всего спал с открытыми глазами.

Дачный поселок произвел на нас впечатление – дома один краше другого. Тот, что значился под номером двадцать семь, тоже мне очень понравился. К чуду современной архитектуры вела дорожка, выложенная мрамором, начиналась она прямо от калитки, которая была заперта на щеколду. Патриархальные нравы просто умиляли, беспокоило лишь одно: нет ли здесь собачки, кавказца или мастифа к примеру, хотя с меня вполне и овчарки хватит.

Лукьянов о собаках не думал, решительно толкнул калитку и пошел по дорожке, что-то насвистывая, а я поплелась следом. Дверь была заперта изнутри, мы обошли дом с другой стороны, обнаружили открытую веранду с видом на лужайку, далее простирался яблоневый сад и цветник. На веранде сидел мужчина в шортах и белом свитере и листал журнал. Услышав шаги, он поднял голову и позвал: