Особые отношения - Дуглас Кеннеди

Была, правда, одна небольшая проблема: я не отвечала на ее вопросы. Надо отдать ей должное, она заметила это довольно быстро.

— Что ж, Салли, — наконец произнесла она, не добившись от меня ответов. — Я прекрасно знаю, что вы меня слышите, что вы понимаете, где находитесь, что происходит и какое впечатление вы производите на окружающих. Это означает, что ваш отказ говорить можно расценивать как явление психосоматической природы.

Скупая улыбка.

— Конечно, если вы и впрямь сейчас не расположены разговаривать, ничего не попишешь. Только поймите, пожалуйста, что мне необходимо поставить правильный диагноз, определить для вас правильный и эффективный курс лечения, а для этого вам придется ответить на мои вопросы. Так что, может, попробуем еще раз?

Я ничего не сказала. Она снова пробежалась по вопросам из списка. Где-то в середине перечня я повернулась к ней спиной. Она встала и перенесла стул на другую сторону кровати.

— Ну вот, теперь мы опять можем видеть друг друга.

Я пришла от этого в восторг и немедленно снова показала ей спину. Доктор Родейл испустила шумный протяжный вздох.

— Своим поведением, миссис Гудчайлд, вы только замедляете свое выздоровление — и оттягиваете тот счастливый момент, когда сможете с нами попрощаться. Что ж, как я уже сказала, я не могу вас заставить отвечать на мои простые медицинские вопросы. Выбор за вами. Но лишь до поры до времени. Так же, как вы, конечно, сами решаете, есть вам или отказываться от пищи. Но, как вы хорошо знаете, жить без пищи невозможно. Поэтому в какой-то момент отказ от пищи вынудит нас о вас позаботиться. Вижу в карте записано, что участковый врач прописал легкое успокоительное, чтобы помочь вам засыпать. Я назначаю вам такую же дозу на сегодняшний вечер. А когда я снова приду повидать вас завтра, надеюсь, разговор у нас получится лучше, чем сегодня. До свидания.

Через пять минут после ее ухода двери снова отворились, и я познакомилась со своей соседкой по палате. Собственно, знакомства не произошло — она была в бессознательном состоянии после операции. Во всяком случае, я решила, что она в состоянии чего-то после какой-то операции, потому что ее привезли на каталке, а голова была обмотана бинтом. Хоть я и скрючилась на кровати, однако сумела рассмотреть, что это чернокожая женщина, примерно моя ровесница. Сестра Паттерсон помогла санитарам подвезти каталку к кровати. Когда они ушли, сестра прочитала записи в карте, измерила ей пульс, поправила простыни. Заметив, что я слежу за ней взглядом, она сказала:

— Ее зовут Агнес. Ее сынок, Чарли, в соседней палате вместе с вашим малышом. Может, вы с ней поговорите немного, когда она придет в себя? Вам полезно будет. С ней ведь было то же, что сейчас с вами происходит. В смысле, с ней пока и есть все то же — страшно жалко, но уж как есть. В этой вашей пляске нет ни ритма, ни правил. Тут самое главное — остановиться, пока не доплясалась до серьезных неприятностей. Вот с бедняжкой Агнес похоже, уже случилось. Но вы ее послушайте, пусть расскажет о себе. Она такая светлая голова, наша Агнес — госслужащая, притом высокого ранга. Да только болезнь не разбирает — ей дела нет, кто ты такой, верно?

Она подошла и снова села ко мне на кровать. Мне ужасно не хотелось, чтобы она это делала.

— Раз уж мы заговорили о скверных вещах, которые случаются с хорошими людьми — как вам такое выражение? — открою секрет; вы произвели не лучшее впечатление на докторшу. А она из тех врачей, с которыми предстаешь сотрудничать, если вы понимаете, о чем я. Старой выучки врач. Очень любит порядок, всегда точно знает, что для вас лучше. И именно это и делает. Что там ни говори о ее манерах, но она и правда отлично знает, как вытягивать девушек вроде вас из таких переделок. Уж поверьте мне на слово, из этой трясины можно выбраться, и этот путь впятеро короче и проще, чем кажется. Просто помогите нам помочь вам… Так что давайте. Постарайтесь проглотить хоть кусочек.

Эм, надеюсь, ты не думаешь, что я сейчас разбегусь и стану тебе помогать? Проблема в том, в чем она состоит, а состоит она в том, что есть проблема, которая представляет собой проблему, когда речь заходит о вышеупомянутой проблеме, потому что в том и проблема, что…

Она выдвинула столик, отрезала кусочек сэндвича и поднесла его к моему рту. Слушай, я знаю, ты хочешь мне добра. Но… нет, я не собираюсь опять возвращаться ко всему этому.

— Может, яблока? Молока? Наше лучшее бисквитное печенье? Может, хоть что-то понравится?

Только тишина.

— Ладно, а как насчет того, чтобы выбраться сейчас из кровати да пойти проведать Джека? Он бы, наверное, сейчас не отказался, чтобы его покормили.

На это я наконец отреагировала довольно бурно: схватила подушку и зарылась в нее лицом.

— Похоже, я сплоховала, — сказала сестра Паттерсон. — Но слушайте, ведь и правда, ребенку-то есть надо?

У сестры на поясе заверещал пейджер. Она посмотрела на меня.

— Вызывают. Забегу к вам позже. А если вам что-то будет нужно, просто нажмите на кнопку.

Мне ничего не было нужно — и уж меньше всего я нуждалась в визите Тони, который пришел через час. Он принес сегодняшний номер «Кроникл» и большой яркий пакет лакричного ассорти. Когда он нагнулся меня поцеловать, я посмотрела на циферблат его часов: 17:12. Не иначе, как чувство вины заставило Тони нанести столь ранний визит — на добрых три часа раньше, чем он обычно сдавал в печать свои полосы.

— Ну, как дела? — спросил он.

Я ничего не ответила.

— Вот принес тебе…

Тони разложил гостинцы на тумбочке у кровати, нерешительно оглянулся на стул, решая, сесть ему или не стоит, и остался на ногах. Еще он решил сосредоточиться на разглядывании точки чуть в стороне от меня — его явно смущали мой вид и странная, застывшая поза.

— Я только что был у Джека. Отличные новости — он отоспался, и сестра сказала, что он опустошил две бутылочки, такой был голодный. А это, она сказала, явный признак, что у него все в полнейшем порядке.

Потому что он в безопасности, вдали от моей нежной любви и заботы.

— В общем, сестра сказала, что ты можешь с ним повидаться в любую минуту…

Хватит, хватит, довольно. Не нужно мне твоего великодушия, я его не заслуживаю.

Я закрыла глаза.

— Да, она мне рассказала, что ты так делаешь.

Я закрыла уши подушкой.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

Я не двигалась. Наконец он сказал:

— Надеюсь, тебе скоро станет лучше.

Я услышала, как он ушел. Сняла с головы подушку. И тут услышала голос с другой стороны:

— Ты кто?

Это была моя соседка, Агнес. Она сидела на кровати, с бессмысленным, рассеянным видом. Впрочем, я-то сейчас тоже вряд ли могла похвастаться ясностью мысли.

— А вчера ты тут… Не помню… Ты тут была, верно? А может…

Она озадаченно замолчала, как будто не в силах уследить за потоком мыслей.

— Агнес — это я. А ты всегда кладешь вот так подушку на голову? Агнес, ты поняла?

Да поняла — и рада видеть, что не у одной меня съехала крыша.

— Агнес. Ну, Агнес А-Г-Н-Е…

Вошла сестра Паттерсон.

— Она слов на ветер не бросает, наша Салли, — заметила она.

— Салли? — переспросила Агнес.

— Так ее зовут. Салли. И сегодня она не в настроении болтать. Но мы все тебя просим, продолжай с ней разговаривать — рано или поздно мы все же услышим ее американский акцент.

Агнес хлопала глазами, пытаясь переварить полученную информацию.

— Почему она американка?

— Почему? — фыркнула сестра Паттерсон. — Да потому что родилась там, так мне сдается. И у нее есть маленький сынок, как у тебя.

— Его зовут Чарли? — спросила Агнес.

— Нет, это твоего сына зовут Чарли.

— Я знаю. Знаю. Просто я думала…

Она растерянно умолкла на полуслове.

— Джек, — подхватила сестра Паттерсон. — Его зовут Джек.

— А я… я…

— Немножко спутала, вот и все, — утешила сестра Паттерсон. — Так же, как в прошлый раз. Но завтра утром будешь в норме, обещаю. А сейчас хочешь чего-нибудь к чаю?

Агнес помотала головой.

— Ну же, не начинай по новой, — огорчилась сестра Паттерсон. — Тем более после сегодняшнего…

— Овсянку, — сказала Агнес, — я буду овсянку.

— И сейчас мы тебе обеспечим овсянку. А тебе чего хочется, Салли?

Я ответила привычным уже молчанием.

— Ты себе же хуже сделаешь, Салли.

Она подошла ко мне со стаканом воды и еще одним пластиковым стаканчиком.

— Вот что, я не собираюсь насильно проталкивать тебе еду в горло, но прошу тебя, прими эти таблетки. Это же лекарство, которое ты принимала вчера.

И из-за которого я отравила сына.

Она потрясла стаканчиком с таблетками у меня над ухом.

— Ну ладно, кончай. Это доктор прописал и все такое. И сама же будешь в выигрыше: проспишь всю ночь спокойно. Ой. Да — муж тебе уже сказал? — Джек проснулся, такой бодрый, энергичный, всех нас строит! Так что…