Глаза ворона - Татьяна Русуберг

  Когда Аджакти снова выходит на арену? Удивительно, но мне не нужно справляться об этом у Шаи. Я помню - через три дня. Нет, я не смогу ждать так долго! Только не теперь, когда я приняла решение! Я увижу его завтра... Точнее, сегодня - сад за окном уже розовеет. Сегодня. Какое восхитительное слово! Что же я надену? Белое. Конечно, белое! Надо позвать Шаю..."

  Глава 3.

  Огонь.

  10.19.0.0.0. Белый Волшебник месяца Йаш. Танцующая Школа.

  У Аджакти выдался на редкость плохой день. Мастерово клеймо, въевшееся в его кожу от лопаток до копчика, ныло с самого утра, а это могло означать только одно: сегодня Фламма снова появится в школе. До сих пор все попытки Кая приблизиться к своей цели - стать учеником человека-огня - оканчивались неудачей и волнами жгучей боли в спине: так Мастер Ар выражал свое недовольство. И с каждым новым провалом недовольство господина росло. Эта пытка длилась уже два церруканских месяца, и Кай не знал, как долго еще он сможет выдержать...

  Аджакти начал с того, что пошел по самому прямому пути. В первый же день, когда он увидел Фламму на плацу, он обратился к гладиатору-фавориту, почтительно склонив голову:

  - Позволь мне учиться у тебя, сетха.

  Круглая бритая голова Фламмы повернулась к нему, глаза-маслины под тяжелыми веками с любопытством уставились на просителя:

  - Почему ты спрашиваешь у меня позволения?

  Голос у Фламмы был низкий и мягкий, он говорил с едва заметным плавным акцентом, которого Кай никогда раньше не слышал. Вопрос поставил его в тупик:

  - Говорят, ты не берешь учеников, сетха.

  Черные маслины скользнули по лицу Кая, круглое лицо растянулось в улыбке, но глаза не улыбались:

  - Тогда зачем ты спрашиваешь?

  У Кая создавалось впечатление, что он разговаривает с каменной стеной, от которой все его слова отскакивают, как горох.

  - Возможно, ты передумаешь.

  Фламма удивленно поднял надбровные дуги: брови его были сбриты, что делало безбородое лицо еще более голым:

  - И что заставляет тебя так думать?

  Этого вопроса он не ожидал:

  - Ты видел меня на арене.

  Брови, которых не было, опустились туда, где им положено было быть, лицо Фламмы разгладилось, улыбка исчезла:

  - Нет.

  Гладиатор отвернулся. Всецело поглощенный упражнениями отряда "жнецов", он будто бы не видел по-прежнему стоящего рядом Аджакти. Каю не нужны были объяснения, чтобы сообразить, к чему относилось это ледяное "нет". Тогда, второй раз за долгое время, у него защипало шрам на спине. Несмотря на жару, на лбу выступил холодный пот. Теперь он не мог отступить, просто не мог. Он решил использовать свой главный козырь:

  - Ты и я. Мингарская школа.

  Если эти слова и попали в цель, то Фламма ничем это не выдал. По-прежнему, не глядя в его сторону, гладиатор отрезал:

  - Нет.

  На этом разговор был окончен. Спину Кая скрутило так, что он едва мог дышать. Он поплелся по плацу обратно, туда, где продолжал тренировки отряд секуторов. В тот день Кай вдоволь наполучал тумаков - к большому разочарованию их "доктора", Альдоны.

  Товарищи быстро заметили, что в те дни, когда Фламма тренировался в школе, Аджакти с утра ходил мрачнее тучи. Кай скрывал истинную причину ото всех, включая Токе, и "семерка", с любопытством наблюдавшая, как Аджакти безуспешно обхаживает фаворита, приписала перепады настроения товарища неудовлетворенному честолюбию. Ребята начали, было, поддразнивать Аджакти, но неадекватная реакция и дикий огонек, загоравшийся в его глазах при одном упоминании имени Фламмы, со временем заставили друзей оставить парня в покое.

  Со временем охота на Фламму целиком поглотила Кая. Он не решался снова заговорить с фаворитом - просто не знал, что сказать. Вместо этого, гладиатор из кожи вон лез на тренировках, если Фламма был на плацу, надеясь обратить на себя внимание, но человек-огонь даже ни разу не выбрал его для спарринга. Кай выигрывал все свои поединки на играх. В те дни, когда Фламма выступал на той же арене, победы Аджакти были особенно яркими, заставляя публику сходить с ума, бросая на песок золотые монеты и драгоценности. Фламма не удостаивал победителя даже взглядом.

  Когда Кай впервые увидел самого Фламму в действии, ему сразу стало ясно, почему Мастер Ар выбрал для него в учителя именно этого человека. Насколько медлительными, даже неуклюжими были его движения в обычной жизни, настолько точны и быстры становились они в бою: даже нечеловеческие глаза Кая с трудом успевали регистрировать выпады Огня. Тяжелый и основательный, словно бронзовый божок, Фламма во время поединка казался сотканным из воздуха: куда бы не направлял свои удары противник, они не достигали цели. Атаки же самого фаворита были неотразимы. Кай не знал бойца, который мог бы сравниться с этим воином. Если бы, каким то чудом, Фламме пришлось сразиться с Ментором Рыцем, Кай сомневался, что одержало бы верх: мифриальная сталь рыцевых доспехов или эта вялая на вид, безволосая плоть.

  И все же, чем больше он наблюдал за Фламмой, тем больше убеждался в одном: в основе многообразных боевых стоек, приемов, комбо и блоков, которыми владел гладиатор, лежала та же система, которая связывала воедино все, что умел Кай, то, чему он научился в замке Мастера. Только Огонь, в сравнении с учеником Ментора Рыца, танцевал, тогда как сам Кай едва научился ходить. Он пробовал перенять мастерство Фламмы, наблюдая за его поединками в школе и на арене, пытаясь вычленить, а потом повторить новые движения и элементы. Часы, отведенные для отдыха, Кай проводил в бесконечных упражнениях, не обращая внимания на боль в растянутых связках и перенапряженных мышцах, снова и снова толкая свое тело за грань... Но не добился ничего, кроме косых взглядов товарищей и понимания: то, что с такой легкостью выделывал Фламма, было попросту невозможно для человеческого тела, и даже для его, не совсем человеческого... Кай смотрел на поединки Огня и не мог отогнать от себя мысль, что дело было не в физическом преимуществе, которое навряд ли было на стороне сорокалетнего гладиатора; что Фламма просто знал какую-то особую технику, какой-то секрет, овладев которым, и он, Кай, мог бы подняться на высоты мастерства. Но именно этому Фламма и не хотел учить - ни его, никого-то еще.

  Осознание этого факта повергло Кая в состояние мрачной меланхолии, которое не улучшали периодические вспышки боли в меченой Мастером спине и стычки с Кумалом. В отличие от "семерки", церруканец и его приятели из секуторов, обнаружив слабость Аджакти, не давали ему прохода, величая "Фламм-а-джа" - Тенью Огня, и участливо спрашивая каждое утро, когда он начнет тренировки со своим новым сетхой.

  Сегодняшнее утро не было исключением. Кай, как всегда, встал в строй на поверку, стараясь забыть об огне, терзающим его спину. Он заметил Фламму, едва тот появился на плацу. Фаворит учавствовал в тренировке наравне с ветеранами, разминая мышцы. Потом начался спарринг. Гладиаторы сражались в парах тупыми копиями их обычного оружия, которые были вдвое тяжелее нормального веса. Фламма переходил от отряда к отряду, выбирая для спарринга то "жнеца", то "ловца", то "черепаху"... Его излюбленным оружием на арене был "длинный Дик" - прямой полуторный клинок, но на тренировках Фламма часто менял вооружение, и каждый раз Кай поражался его искусству. Теперь Огонь приближался к отряду секуторов, и только огромным усилием воли Кай заставил себя успокоиться и сосредоточиться на том, что он делал. В результате ему дважды удалось задеть Философа - по боку и по бедру - и Альдона велел ему сменить партнера.

  Кай едва отразил первую атаку Грома, лиссийца и левши, когда появление нового персонажа заставило его, впервые за долгое время, забыть о Фламме, Мастере Аре и проклятом клейме вместе взятых. По галерее в сопровождении Скавра и чернокожей служанки шла женщина в струящихся белых шелках.

  В самом посещении школы свободной женщиной не было ничего необычного: денежные гости как мужского, так и женского пола частенько платили Скавру за возможность посмотреть на тренировки гладиаторов. Необычным было то, что женщина не осталась в смотровой комнате казарм, как остальные посетители, но получила разрешение выйти на плац. То ли мадам хорошенько подмазала мясника (не зря он сиял, как новенький цирконий), то ли была она важной птицей, которой владелец школы не смел отказать.

  Лицо гостьи было скрыто под белой вуалью. Только глаза - живые и полные янтарного огня - оставались на виду. Ветер рвал легкий шелк ее платья, бесцеремонно загоняя его между стройных длинных ног, обрисовывая тонкий стан и высокую грудь. Это отрадное зрелище обратило на себя внимание гладиаторов. Мужчины, как один, поворачивали головы, провожая взглядами ангелоподобное существо, посетившее их так далеко от рая. Заглядевшись, Гром пропустил удар в голову и мешком сел на песок, глупо улыбаясь и не замечая выступившей на лбу крови. Кто-то позади него засвистел, кто-то цветисто выругался, кто-то прошептал восхищенно: