Игра - Лидия Реттиева

– Да кто же еще, кроме него, – успокоил меня муж, услышав мои сомнения насчет звонившего. А если он долго не звонил или не показывался, то муж говорил: – Пора бы ему объявиться.

Оказывается, этот человек со временем стал не только частью моей жизни, но и частью жизни всей нашей семьи. Видимо, моему мужу удалось перебороть в себе первоначальное чувство ревности, поняв, что эти отношения лежат совсем в иной плоскости.

И однажды, в минуту душевной слабости, когда снова стала испытывать при появлении моего странного незнакомца страх, я поведала об этом странном человеке психологу. Тот с явным интересом расспрашивал меня, а я свою очередь узнала от него много полезного и интересного. Но психолог напрочь отмел версию романтического интереса этой личности ко мне. Сказал, чтобы я не строила иллюзий. Что меня спасает лишь моя героическая и романтическая настроенность. Другой бы умер со страха.

– Вы в его руках просто великолепный материал, из которого он лепит что-то, что только одному ему известно. Ведь теперь, оглянувшись назад, вы и сами видите, что он постоянно вас чему-то обучал, от простого переходил к сложному, – с восторгом в голосе говорил психолог. – Не бойтесь его. Он не маньяк, а если даже и маньяк, как вы считаете, то очень доброжелательный. Вы за годы вашего действительно необычного общения стали его любимой игрушкой. Какой резон ему причинять вам зло: не будет игрушки, не будет игры. Я вам искренне завидую. Вы испытываете на себе то, о чем я только читал в закрытой литературе. Вы же к ней (литературе) никогда доступа не имели. Я тестировал вас, когда вы ко мне пришли. И верю каждому вашему слову. Но если вы решили проиграть на мне возможную версию придуманной вами истории, тогда вы достойная ученица своего уникального учителя, вы сделали это гениально.

Я поняла, что психолог не исключает учителя даже в этом случае.

Если за этим подарком стоит он, то что побудило его сделать это? Я беспокоюсь о его здоровье. Он старше меня. Психолог сказал, что без игрушки закончится игра. А что будет со мной, когда не станет кукловода? Я хочу хоть немного быть похожа на него. И хотя бы чуть-чуть уметь делать то, что делает он. Но он недосягаем во всем. Я почти ничего не рассказывала Марко о моем неизвестном. Это моя жизнь. Но Марко от Красимира Банева стало известно, что я не знаю, кто подарил мне этот дом. Я не показывала Марко найденного в ящике стола портрета, я ничего не сказала о том, что чувствую, что этот человек рядом. Мне показалось, что Банев, заподозрив что-то, решил подстраховаться. И когда выяснилось, что Иво Илиев, возможно, вовсе и не сын доктора Илиева, опасения Банева насчет моей безопасности усилились, и он на всякий случай приставил ко мне своего человека. Отношение Марко ко мне изменилось после того, как он «пробил» меня по своим каналам. А скрытое возбуждение поселилось в нас с самого начала нашего, так сказать, совместного проживания здесь, в этом доме, нет, еще раньше. У выхода из аэропорта. Очень часто представители огненного знака Овен притягивают друг друга с неимоверной силой, испытывая порой от самого обычного общения друг с другом необъяснимое чувство, похожее на эйфорию. То, что произошло между нами, намного сложней, чем просто флирт, романтическая влюбленность или любовная игра, или получение удовольствия от сексуального контакта. Марко все время приглядывался и прислушивался ко мне. Он чувствовал и мои страхи, и волнения. В тот вечер, когда он вернулся в дом после бури и я сочла его пьяным из-за его радости по поводу того, что я жива, он задал мне очень странный вопрос: – А если этот дом подарил тебе не он, а кто-то другой?

Кого он имел в виду? Что-то ему все же удалось узнать в связи с этой странной историей.

– Ты боишься его? – спросил у меня тогда Марко.

Я кивнула.

– И сейчас тоже?

– Сейчас особенно.

– Почему? – Я на его территории, – ответила я. И сама удивилась, что, только произнеся это вслух, я впервые осознала – так оно и есть. Теперь я поняла, почему Марко увез меня в Пловдив. Он знал, что в доме, как я назвала «на его территории», где я вся напряженный нерв и слух, ничего даже близкого к тому, что произошло в Пловдиве, не случилось бы.

И теперь, возвращаясь назад, я испугалась. Меня не беспокоило то, что я изменила мужу. За столько лет супружеской жизни, да еще на угасании во мне женщины, это уже не бог весть какой грех. И свое небольшое отступление от правил я простила себе. Хотя я вовсе не какая-нибудь легкомысленная особа. Просто мне нужен был этот опыт. Чтобы знать. А ведь хорошо все получилось. Пока. Хороший опыт. Счастливый.

Я уже простила себе это. Но меня больше беспокоило странное чувство вины перед моим таинственным другом.

Никто из вызвавшихся помочь мне экстрасенсов не могли понять мотивов его странного отношения ко мне. Естественно, мне, как всякой женщине, хотелось бы, чтобы на нее обратил внимание такой мужчина. Но все, как сговорившись, твердили: полное отсутствие сексуального интереса. Но очень заинтересован мною. Мотивы же столь пристального внимания к моей персоне были всем непонятны. И все высказывали свои версии, порой доходившие до абсурда. И если я ему как женщина безразлична, то зачем же мне тогда испытывать перед ним чувство вины?

Тогда утром, когда Марко спросил про правила игры, что я могла ему ответить?

– Какие они? – спросил Марко.

– Нет никаких правил… – ответила я, и это было правдой.

Разумеется, я не могла рассказать Марко всего, что знала и чувствовала в связи с моим таинственным незнакомцем. И что пустилась в игру, не зная правил. И что поначалу было жутко страшно, но со временем я привыкла. Вернее, он меня приучал к страху, научил пересиливать его. Он повторял свои действия, используя одни и те же приемы, пока я не привыкала и переставала бояться, потом он переходил к более сложным действиям. Поначалу это было не понять. Но, оглядываясь на давние события через большой промежуток времени, да еще анализируя с помощью профессиональных психологов, начинаешь уже сам усматривать определенный узор в действиях этого человека. И этот узор все время усложнялся, пока не перешел в тонкую игру чувств, предчувствий, ощущений. И все это на ментальном уровне. Телесные контакты были всего лишь несколько раз. Да и то большую часть времени подобного общения с ним я пребывала в состоянии вдруг резко обрушившегося на меня сна. И что он делал со мной в это время, я тоже не знаю. Но насилия, ни физического, ни сексуального, он не применял. И никаких следов от инъекций – я каждый раз тщательнейшим образом обследовала себя – я тоже не находила. Каким образом ему удавалось отключать сознание – не знаю. Но перед этим мой пульс явно достигал двухсот ударов в минуту. Вспоминая из более раннего времени похожие ощущения, испытываемые в начальной стадии так называемого «усыпления», я поняла, что много лет назад он пытался это сделать, однако тогда еще не получалось.

Марко я рассказала только смешные и забавные истории, связанные с моим так называемым другом.

– Да, – Марко покачал головой. – О каком флере романтики тут можно говорить?! Это нужно быть мазохистом, как ты, чтобы усматривать в этом романтические ноты, – сказал Марко. – Ты рассказываешь об ужасных вещах с таким юмором и легкостью, как будто это анекдот. Еще бы он не обратил на тебя внимания, возможно, твое неадекватное поведение и вызвало такой интерес к тебе, видя, какой накал чувств ты ему предлагаешь, какую уникальность отношений. Да, ты многому научилась. Но благодаря себе. Но он, он-то почему позволял себе такую изощренность психологической игры? – Марко возмущался искренне.

Как хорошо, что я не поделилась с Марко своими страхами и предположениями. Знал бы Марко, какие планы по поимке этого человека я разрабатывала и даже пыталась реализовать, но после того, когда он, уходя из устроенной на него засады, использовал прием бесконтактного боя на самом сильном из всех сидевших в засаде и представлявших ему потенциальную опасность молодом человеке, я отказалась от своей затеи поймать его. Спустя много лет после этого случая на нашей даче, когда все видели, как стокилограммовый тренированный парень, находясь довольно далеко, в метрах пяти от моего незнакомца, вдруг взлетает в воздух, согнувшись в три погибели, будто ему поддали ногой в живот, и ударяется головой о стенку дома, мы нечто похожее увидели в видеоролике с показательными выступлениями офицеров группы «Альфа», спецназовцев ФСБ и СВР. А я прекратила поиски добровольных помощников в моем деле, хотя желающих поучаствовать в нем было достаточно. Я и в школу частных детективов поступила для того, чтобы научиться самой защищать себя при необходимости. Мне было уже 36 лет, когда я переступила через свое физическое ничтожество и, отбросив трость и надев кимоно, вышла на татами, жутко стесняясь себя перед мастерами айкидо и имея на каждой тренировке перед собой единственную цель – выдержать до конца и не потерять сознания. Я попала в элитную группу команды быстрого реагирования. Преподаватели школы детективов приняли такое решение, потому как за короткий срок обучения можно научиться чему-то, только находясь среди сильнейших. После того как я научилась перебарывать страхи, то на какое-то время прониклась к моему таинственному незнакомцу чувством благодарности за это. А он придумал мне новые испытания – он попытался управлять моими эмоциями и моими желаниями. Если он смотрел на меня с жалостью, я начинала чувствовать себя жалкой. Когда он смотрел на меня с любованием, я чувствовала себя прекрасной и желанной, а порой умной и ловкой, и знала, что он находится где-то поблизости. А однажды он явно переборщил. И с того дня я стала сопротивляться. Я чувствовала, когда возникающие во мне совершенно неожиданно желания были не моими. Точно так же, как я научилась распознавать страхи, отличая свои от наносных, внушенных кем-то. Почему я вдруг вспомнила об этом?