Зона отчуждения - Андрей Ливадный

— Я все понимаю, Вадим… Не кричи.

— Тогда действуй, Дима. Я попытаюсь расконсервировать эту линию обороны, а ты должен во что бы то ни стало убедить Шахоева в реальности угрозы!

— Хорошо. Я иду к нему. Выйду на связь, как только переговорю с полковником.

— Добро…

Тонко прозвучал сигнал отбоя связи, и Вадима вдруг окружила оглушающая тишина.

Некоторое время он сидел, не двигаясь, потом повернулся к Хьюго и сказал:

— Как ты думаешь, сколько у нас времени до появления серв-машин?

Андроид секунду помедлил с ответом, видимо, что-то подсчитывая в уме.

— Часов шесть-семь, не больше, — произнес он. — Если нам удастся реактивировать андроидов, то мы успеем разместить часть орудий в бункерах.

Вадима вдруг окатил настоящий страх — он ясно припомнил исполинский контур машины из своего последнего видения. Отгоняя дрожь, он с усилием встряхнул головой и сказал:

— Пошли, чего сидим…

Глава 9

Они появились у горизонта растянутой цепью точек — пока еще нестрашные, призрачно-далекие, темные, будто были созданы не из металла, а принадлежали окружающему миру в такой же равной степени, как обитающие на границе сельвы и степи животные Кьюига.

Вадим поднял электронный бинокль, и все мгновенно переменилось. Даль рванулась навстречу, укрупняя хищные, приплюснутые контуры шагающих исполинов, которые действительно двигались растянутой цепью, но каждая точка, кажущаяся издали чем-то цельным, на самом деле являлась механизированной группой из трех серв-машин.

Впереди каждого боевого звена двигался легкий «Хоплит», его яйцеобразный корпус, снабженный по бокам пилонами, на которых крепилось ракетное вооружение, постоянно двигался из стороны в сторону, словно серв-машина крутила непомерно большой головой, поворачивая ее то вправо, то влево, а узкие разрезы смотровых триплексов, расположенные на лобовом скате брони, казались раскосыми глазами, взгляд которых обшаривает дымчатую даль…

Вслед за каждым тридцатитонным «Хоплитом» тяжкой поступью двигались два шестидесятитонных «Фалангера». Эти тяжелые машины были разработаны Альянсом как универсальная боевая единица и могли не только вести ближний бой с противником, но и осуществлять дальнюю огневую поддержку.

В отличие от «Хоплитов», тяжеловесные «Фалангеры» двигались медленнее, от размеренных, неторопливых тактов работы их исполинских ступоходов, казалось, должна содрогаться земля, они шли ровно, целеустремленно, не дергаясь уплощенными торсами из стороны в сторону, словно знали цену своей броне и огневой мощи…

Чудовищные подробности строения серв-машин задержали на себе похолодевший взгляд Вадима.

Нечаев смотрел на них, впитывая оцепеневшим на миг разумом каждую деталь, различимую в электронную оптику умножителей.

Резвые «Хоплиты», вид которых так поразил его при снижении челнока, теперь, в сравнении со своими шестидесятитонными собратьями, не казались ему такими грозными, как это было некоторое время назад.

Каждый из «Фалангеров» стоил того, чтобы надолго приковать к себе взгляд. Вооружение машин из разных троек не различалось по своей конфигурации, — неизменными для всех были покатые горбы пусковых ракетных установок, расположенные на уплощенном корпусе сразу за козырьком брони, прикрывающим сверху рубку пилота от ослепительных вспышек при запусках, и боковые оружейные пилоны, на которых крепились независимые подвески спаренных автоматических пушек с длинными стволами калибром миллиметров в сто двадцать, не меньше…

От попавших в поле зрения Нечаева технических подробностей по спине вдоль позвоночника пробежала холодная, щекотливая капля пота.

Он опустил электронный бинокль и попытался сосчитать точки у горизонта, но быстро понял: их больше, чем может различить взгляд. Теперь, спустя всего три-четыре минуты после того, как он заметил первые признаки движения на границе леса и степи, казалось, что от крайних деревьев сельвы по терраформированным когда-то площадям движется сплошная темная стена…

Шок от увиденного еще не прошел. Вадим смотрел на темную массу, которая катилась к переправе, как приливная волна, не отдавая себе отчета, что перед ним не армия, и даже не крупное соединение.

По меркам боевых единиц Земного Альянса на старые позиции, расположенные в зоне предмостья, двигался отдельный механизированный серв-батальон, без пехотной поддержки, без прикрытия с воздуха, — соединение действовало в полном отрыве от базовых кораблей высадки, лишь несколько БПМ смутно просматривались за огромными фигурами серв-машин.

Нечаев оглянулся.

Зрение на секунду расплылось, взгляд завяз в знойном мареве полудня, время застыло, двигаясь неоправданно медленно, в такт нечастым, глухим ударам его сердца…

Два андроида выкатывали из прохладных недр консервационного склада полевое орудие времен Великого Исхода.

Вытолкав его на свет, дройды впряглись в тяжелую станину, приподняли разнесенные по сторонам сошки и потащили орудие к капониру на вершине холма, чтобы поставить его на прямую наводку.

Следом за человекоподобными машинами из ворот приземистого строения показался пес. Пятясь, он упирался в землю протезами задних лап, волоча за собой тяжелый поддон с боекомплектом, — ящики со старой маркировкой зеленели уступчатой горкой…

Вадим медленно сел.

Переведя взгляд с немногочисленных фигурок, рассыпавшихся по змейкам траншей, на сплошную стену сервоприводного металла, он лишь сипло вздохнул и, срывая полог тишины, поднял к губам коммуникатор, выдохнув в него сначала хрипло и сдавленно, а потом, прочистив горло коротким нервным кашлем, уже более внятно:

— Внимание всем… Они идут!..

Оцепенение сгинуло, словно звук собственного голоса согнал морок, — он пружинисто встал, спрыгнул в расселину вычищенной от травы траншеи и, зачем-то пригибаясь, побежал по ходу сообщения к намеченному заранее командному пункту, на вершину холма, в просторный, укрепленный бетонными стенами дот, расположенный между двух открытых капониров.

Распахнув скрипнувшую на петлях металлическую дверь, он на секунду застыл. Глаза после яркого солнечного света не сразу адаптировались к прохладному сумраку бункера, а когда предметы вокруг стали различимы, Нечаев первым делом подошел к старой коммуникационной установке и, включив питание, вытащил из гнезда трубку коммуникатора дальней связи, снабженную короткой антенной в пластиковом чехле.

Частота, настроенная заранее, тут же отозвалась позывными.

— Дорохов… Дима, ты меня слышишь? — Он волновался, психовал и ничего не мог с этим поделать, пот не то от полуденного жара, не то от внезапной нервной встряски сбегал по лицу, он смахивал его тыльной стороной ладони, покусывая губы в ожидании ответа.

— Да? — пришел наконец полуутвердительный ответ. — Кто на связи?

— Это Нечаев. — Он облизал пересохшие губы. Во рту было горько, страшно хотелось курить, и отчего-то в голове засела мысль: «я увижу сегодня закат?» — Дима, они появились.

— Сколько? — Голос Дорохова казался далеким, идущим из иного мира, где все было по-другому…

— Не знаю, — честно признался Вадим. — Не сосчитал… — Он вдруг усмехнулся, успокаиваясь так же внезапно, как запсиховал. — Группы по три единицы, в каждой одна легкая серв-машина и две тяжелых. Прут от горизонта, словно стена… Как дела у тебя? Что с поддержкой? Ты говорил с Шахоевым?

— Да сука он!.. — Вадим отчетливо услышал, как Дорохов сплюнул. — Ничего слушать не хочет, сидит надутый, как сыч. Спутники сбиты, орбитальный контроль сдох, неизвестно, что творится. Я ему рассказал все, как ты велел, он же только глаза выпучивает и орет, что не может доверять непроверенным разведданным, шаттлов осталось всего три, он в них вцепился мертвой хваткой, будто они смогут что-то сделать, когда начнут садиться штурмовые модули…

— Значит, все? Поддержки не будет? — голос Вадима опять сорвался, осип.

— Будет, — внезапно пообещал ему Дорохов. — Я иду к тебе. Со мной одна серв-машина с Дабога и еще три десятка добровольцев, согласившихся идти, вопреки крикам Шахоева. Я поговорил с пилотами шаттлов, передал им позывной и радиочастоту. Они еще мнутся, но, думаю, скоро созреют, — сидеть в космопорту и ждать, пока тебе на голову вывалят орбитальные бомбы, тоже несладко. Короче, Вадим, держись, сколько сможешь, в предмостье, потом взрывай переправу и отходи на наш берег. Мы уже час как в пути, я реквизировал две старые БПМ, но раньше трех пополудни нам до тебя не добраться. Продержишься?

Вадим взглянул на ровную как стол степь, по которой двигались различимые уже невооруженным взглядом контуры серв-соединений, и ответил: