Зона отчуждения - Андрей Ливадный

Вадим взглянул на ровную как стол степь, по которой двигались различимые уже невооруженным взглядом контуры серв-соединений, и ответил:

— А куда деваться? Будем держать. — Он сам не ведал, что говорил, но все прошлые понятия стали незначительными и ненужными под тем нервным прессом, что испытывала сейчас его психика от одного вида вражеских серв-машин. — Ты это, Дима, вызови через полчасика воздушную поддержку, ладно? — вдруг попросил он, понимая, что времени на разговоры уже не осталось. — С минуты на минуту передовые «Хоплиты» выйдут на прямую наводку установленных на вершинах холмов орудий.

— Хорошо. — Голос Дорохова на том конце связи внезапно тоже сорвался, стал хриплым, неузнаваемым. — Продержись, Вадим… И…

— Ладно… — оборвал его Нечаев. — Увидимся, Дима. — На него опять, словно плотный полог, опустилось спокойствие. — Давай, до связи… — Он отключил коммуникатор, чтобы не затягивать диалог, который уже исчерпал свою деловую часть и перешел в стадию сдавленных эмоций.

Взгляд в смотровую щель.

Вот они, передовые серв-машины: десять «Хоплитов» движутся ровным строем, растянувшись по степи, интервал между машинами более полукилометра, крайние едва видны, а в центре три легких робота, как на ладони, — шагают, деловито перебирая ступоходами, прямо к мосту, в теснину между холмами.

Полная радиотишина. Они все оговорили заранее, больше не будет ни споров, ни прений, все решат ближайшие минуты.

Вадим вдруг почувствовал себя одиноким. Хьюго на правом фланге, Яну он отослал на тот берег, а сам остался в центре, в общем-то, расстояние между ними — не больше чем интервал у шагающих серв-машин, а кажется — бесконечность, не добежишь, не докричишься…

Два андроида застыли у орудия. Тупо блестят жала бронебойных снарядов в открытом ящике. Автомат в нише смотровой щели, два запасных магазина рядом, гранаты в подсумке — все это кажется игрушечным по сравнению с шагающими машинами, которые спокойно идут, меряя своими ступоходами пространство степи.

Их цель — мост, затем, после переправы, — космопорт, — это же ясно, как божий день, только Шахоев по какой-то причине не захотел слушать, не понял, что главный удар сейчас идет не из космоса, а отсюда, — блокировавшие планету крейсеры будут ждать, им нет нужды бомбить космопорт, который необходим им для ремонта.

Рваные мысли. Растерзанное время, которое то срывается бешеным пульсом, то застывает тягучими гулкими ударами секунд. Наверное, хуже нет, чем это изматывающее ожидание…

Все сейчас решают цифры в электронном окошке дальномера. Когда они сбегут к значению одного километра, начнется бой.

Нечаев не знал, что Кьюиг стал в этот день полигоном, тут не только разворачивались боевые действия, но и проходило первое экстремальное испытание программного пакета «Одиночка», созданного специально для серв-машин нового поколения.

Десять тридцатитонных «Хоплитов» сбавили темп движения; не ломая строя, они сходились к одной точке, постепенно сокращая дистанцию между собой. Все происходило в пределах видимости, но машины, подтягивая фланги, все еще не пересекли критическую отметку, и древние орудия, в расчетах которых находились примитивные дройды, не открывали огня.

Тяжкое испытание для психики человека.

Ни Вадим, ни тем более Яна, которая стояла сейчас на вершине холма по ту сторону пролива, не обладали выдержкой андроидов, а вынужденное соблюдение радиотишины не позволяло им в данный момент поговорить друг с другом, обменяться мнением о происходящем… но они мыслили в унисон, испытывая в эти минуты примерно одинаковые чувства, словно затянувшееся ожидание стерло границы пропасти, образовавшейся за века автономного бытия между двумя ветвями цивилизации Кьюига.

Отчуждение, так явно сквозившее в краткой истории их взаимоотношений, таяло в эти секунды, будто воск, но было поздно, слишком поздно, потому что их разделял не только узкий пролив — между ними пролегла смерть…

Наконец, сократив дистанцию между собой до ста метров, десять «Хоплитов» двинулись вперед, к переправе.

Километр…

Нечаев, напряженно, до рези в глазах вглядывающийся в дымчатую даль степного простора, внезапно боковым зрением уловил яркую вспышку, и почти одновременно с ней раскатился счетверенный хлопок, словно в разных местах, справа и слева, кто-то рванул плотные листы картона.

Он метнулся взглядом по позициям и увидел, как от ближайшего капонира легкий ветерок лениво относит сгусток сизого дыма.

Удивительно, сколько визуальной информации способен вместить в себя краткий миг времени, когда нервы натянуты до предела и человеческий организм вдруг начинает работать в ином, отличном от обыденности ритме. Он услышал грохот, заметил вспышку, сизое, относимое ветром облачко и в ту же секунду успел податься вперед, прикипая взглядом к десятиметровым силуэтам шагающих серв-машин…

Эффект от залпа был скорее зрелищным, чем губительным. Из-под ступоходов «Хоплитов» вырвались черно-оранжевые, кустистые разрывы, лопающийся гул ударной волны тяжело хлестнул по травостою, но ни одна серв-машина не понесла серьезного ущерба.

Нечаев недоумевал: почему только четыре орудия разрядились в противника и отчего попадания столь неточны?

Он не был искушен в нюансах наземных боев, Вадим даже не вспомнил в этот миг, что ни одно из древних орудий не было пристреляно перед боем, — они опасались выдать свое присутствие свежими воронками. В таких условиях первый залп, пусть даже он произведен с рубежа прямой наводки, неизбежно являлся пристрелочным.

В следующий миг он понял, отчего молчали ближние к нему огневые точки.

Обслуживающие орудия андроиды не нуждались в специальных устройствах, — их сканирующие системы мгновенно отследили траектории первого залпа, и секундная заминка была вызвана поправками, которые вносили человекоподобные машины в прицел своих орудий.

Все происходило в десятки раз быстрее, чем может быть описано. Султаны первых разрывов еще только опадали, разбрасывая вокруг комья дымящейся, вывороченной земли, как справа и слева от КП оглушительно рявкнул второй залп — это разрядились четыре ближних орудия, установленные не в бункерах, а в открытых капонирах.

Первый снаряд лег точно в лобовой скат брони головного «Хоплита», и серв-машина, пошатнувшись от чудовищного удара, потеряла равновесие, начиная опрокидываться; еще одна ослепительная вспышка сверкнула на броне пошатнувшегося робота, и правую ракетную установку сорвало с оружейного пилона, отшвырнув тяжелый агрегат метров на сто…

От следующих попаданий «Хоплит» рухнул. Земля ощутимо поколебалась, принимая на себя удар тридцати тонн брони и механизмов, трава, разметанная по сторонам, вспыхнула, оконтуривая черные, дымящиеся воронки гудящими, набирающими прожорливую силу языками пламени…

За падением первой серв-машины наступила короткая пауза — миг, когда Нечаев смог-таки охватить взглядом всю доступную панораму близлежащей степи.

Ему казалось, что он видит сон.

С визгом сервоприводов разворачивались торсы шагающих серв-машин. Несмотря на ошеломительную внезапность атаки, они не сломали строй и действовали по-прежнему синхронно, слаженно, словно сидящие в них люди не ведали ни страха, ни растерянности.

Вадим просто не знал, что в рубках «Хоплитов» нет людей, — ими управляла кибернетическая система нового поколения — первый образец программного пакета «Одиночка», которому уготовано долгое, кровавое существование, как, впрочем, и самой концепции серв-машин. После боев на Кассии и Кьюиге они прочно, на века, займут нишу самого страшного и эффективного планетарного наступательного вооружения.

…Оторванная пусковая установка поверженного «Хоплита» внезапно хаотично разрядилась, земля буквально вскипела в месте ее падения: вспышки самопроизвольных запусков сверкали среди происходящих в нескольких шагах разрывов… спустя секунду две ракеты все же вырвались из внезапно вскипевшего ада и взорвались в стороне…

Силуэты девяти «Хоплитов», кажущиеся призрачными из-за плотной дымовой завесы, внезапно озарились пламенем целенаправленных пусков, и Вадим, не отрывавший глаз от картины боя, увидел, как выпущенные ракеты прочертили дымный воздух прямыми, словно стрелы, инверсионными шлейфами, ударив точно в вершину близлежащего холма.

Со стороны казалось, что земля там кипит, стекая расплавленными потоками со стен старых бетонированных убежищ. Ракетный залп девяти машин сорвал тонны грунта с заросшего травой и кустарником холма, обнажая стены древнего укрепления, словно из глубины времен под ураганным огнем выперло беловато-желтую кость ископаемого скелета с угловатой черепной коробкой…