Крестовый поход детей - Туллио Аволедо

―  Так или иначе, это создания необычные. И я должен увидеть их своими глазами. Кроме того, я могу оказаться полезен.

―  Для начала оставь оружие.

―  Идти туда без оружия? Ты шутишь? Мы же идем на территорию этих... Короче, туда. И ты хочешь, чтобы мы шли без оружия?

―  Именно. В любом случае, против этих созданий оно бесполезно.

Раввин в замешательстве потер заросший подбородок.

―  Ты хотя бы знаешь, добро это или зло? — спросил он наконец

―  В каком смысле?

―  Отродья Дьявола или дети Господа, как и мы?

Джон Дэниэлс расхохотался.

―  Дети Господа, как и мы? Ну-ну! Но, кроме шуток, я правда не знаю, кто они. Это точно создания из плоти и крови, обладающие неким рассудком и некоторыми непостижимыми способностями. Это все, что я могу сказать. Единственное, что я знаю наверняка, — мы в них нуждаемся.

―  Тебе не кажется, что справедливости ради стоит признать и то, что они нуждаются в нас? Если мы не остановим Сынов Гнева, они сметут их с лица земли. И если ты не получишь назад свою бомбу, тот римский жирдяй в красном продолжит свой крестовый поход против них...

Раввин остановился и сосредоточенно смотрел на Джона.

―  Можно даже сказать, что они больше нас заинтересованы в успехе нашего предприятия.

―  Смотря как на это посмотреть.

Раввин снова потер подбородок.

―  Знаешь, я еще с детства привык думать о высших существах как о демонах и ангелах. Мне трудно представить, как создания из плоти и крови могут обладать сверхспособностями.

Он искоса взглянул на Джона Дэниэлса. Тот улыбнулся.

―  Продолжай, Самуэль, не стесняйся. Спроси меня, кто я на самом деле.

Раввин покраснел. Джон смотрел на него дружелюбно.

―  Я такой же человек, как и ты. Да, у меня есть дополнительные способности. Но на самом деле не факт, что они действительно принадлежат мне. Быть может, я всего лишь работаю как пассивный передатчик сил, идущих извне.

―  А этот диббук[21]... Этот призрак...

―  Алессия не призрак. Это настоящая женщина. Просто она живет на другом уровне реальности.

―  Ты настолько привык к чудесам, что считаешь их обычным делом?

Джон пожал плечами.

―  Если чудеса случаются, значит, в этом нет ничего необычного. Сейчас электричество, например, стало необычной вещью. Но это же вовсе не чудо. Кстати, а ты не задумывался о том, откуда в этом городе электричество?

―  Конечно, задумывался. И я даже знаю ответ. У них есть большая комната, прямо у нас под ногами, в которой несколько десятков рабов безостановочно крутят педали закрепленных на полу велосипедов. Их непрерывная работа и вырабатывает то маленькое количество электроэнергии, которым пользуются король и его подданные.

―  Вот видишь. Это тоже вовсе не чудо. Просто старая добрая способность людей бессовестно заставлять других оплачивать свои излишества.

Джон снова надел рюкзак и продолжил путь.

Вздохнув, раввин тоже поднял свое снаряжение, в том числе автоматы.

―  Они не позволят тебе войти с ними, — сказал Дэниэлс, даже не обернувшись.

―  Посмотрим. В любом случае, здесь я их не оставлю. Так я могу пойти с тобой?

―  Знаешь, как говорится: дорога открыта для всех, кто хочет, тот и иди.

Они дошли до края платформы. За ней открывался темный туннель, который вел к огромной станции Дуомо.

Джон наклонился и погладил по руке старика, лежавшего на цементном полу, как будто в ожидании поезда, который должен был увезти его отсюда. Судя по его виду, жить ему оставалось совсем недолго. Его бросили здесь, на периферии поселения, как мешок мусора.

Старик прошептал что-то своим беззубым ртом и улыбнулся. Его глаза загорелись.

Джон осенил лоб умирающего крестным знамением и поднялся. Соскочил на рельсы и включил фонарик.

Слабо освещенный туннель открывался перед ними, как путь в неизвестность.

―  Идем, — произнес он.

Старик повернул голову вслед. Он смотрел на красивую девушку, шедшую рядом с ними. Она была похожа на его жену, умершую двадцать лет назад. Перед тем, как исчезнуть, девушка ему улыбнулась.

Старик закрыл глаза.

В темноте галереи, всего в нескольких шагах от него, мыши ждали, когда он перестанет двигаться.

Когда чужаки покинули дворец, король мамбо сел за стол. Он взял в руки одну из красных пешек, повертел ее и поставил обратно на карту. Опрокинул ударом ногтя. Проделал то же самое с остальными. Некоторые пешки скатились со стола, другие остались лежать на карте.

―  О чем ты думаешь? — тихо спросил его Маркос.

―  Я думаю об этой бомбе.

―  Да.

―  Я думаю, что это приобретение отлично дополнило бы наш арсенал. Как и бронежилеты, автоматы и боеприпасы. Кроме того, я думаю, что после победы над Сынами Гнева мы могли бы немного пересмотреть условия соглашения с нашими союзниками...

―  После победы над Сынами Гнева? Ты правда думаешь, что это возможно?

―  Еще час назад я бы ответил тебе отрицательно. А теперь отвечу: «не исключено». Ты видел, на что способен этот священник. Если то, что он говорит, — правда, если он действительно пришел в Милан пешком, я могу поверить во все, что угодно. Думаю, что будущее заключает в себе неограниченное число возможностей. Неограниченное.

―  Вот и прекрасно. Только можно я попрошу тебя кое о чем, папа?

―  Смотря о чем.

―  Когда мы пересмотрим наше соглашение... Отдашь мне того придурка по имени Вагант?

―  Если хочешь. Считай его моим рождественским подарком в этом году.

Хищная улыбка Маркоса Васкеса никак не отразилась в его жестоких злых глазах. Они были похожи на два холодных камня.

Глава 19

В ПУТИ

Пройдя последний блокпост через сто метров после маленькой станции Кайроли, на которой не было почти никого, кроме людей в форме, они попали в совершенно неосвещенное пространство. Охранники, которых, видимо, каким-то образом предупредили о появлении путников, снабдили их картой минного поля, которое начиналось сразу за последним заграждением. Идя по отрезку, освещенному светом последней лампы, Джон и раввин чувствовали на себе взгляды.

Дэниэлс был поражен увиденным на станции.

Многообразие стало редким зрелищем в рожденном катастрофой сером мире. Когда-то венецианский купец по имени Марко Поло написал книгу о своих путешествиях по Востоку, в которой рассказал о чудесах и странностях, встретившихся ему на пути. В мире после Страдания совсем разные культуры и образы жизни могли разделять всего несколько километров. И судя по тому, что успел увидеть Джон, мир снова стал невероятно разнообразным. Будучи очень любознательным человеком, он воспринимал все, что видел, как очередной штрих, помогающий сформировать цельный образ культуры людей, среди которых он в данный момент находился. Куда бы он ни направлялся, всегда собирал о новом месте всю доступную информацию, как будто имел дело с неким ценным предметом, разбившимся на множество мелких осколков. Джон расспрашивал о деталях, казавшихся его собеседникам незначительными, и в итоге составлял представление о том, как сформировалась та или иная субкультура. За недолгое время, проведенное в Городе, Джон успел заметить, что это сообщество в значительной части основывалось на переработанных и доработанных инфантильных моделях поведения и представлениях. Определенные словесные обороты, распространенные в Городе жесты были характерны для детей, выросших без примера взрослых. Само понятие материнства и отцовства в Городе приобрело весьма своеобразную форму: дети, едва отлученные от груди, сразу же отправлялись в Школу — своего рода приемную семью, преподаватели которой играли роль родителей. Складывалось впечатление, что жители Города так и не научились быть отцами и матерями. Сама их религия, основанная на двойственной фигуре Дяди, была инфантильной, как и отсылки к персонажам сказки о Питере Пэне. С другой стороны, кем же и были они, как не потерявшимися детьми?

Судя по тому немногому, что Джон успел увидеть у Чинос, их культура развилась на подростковых моделях поведения. Одежда и прически были очень вычурными — насколько это вообще возможно в мире, где последняя бутылка шампуня была произведена двадцать лет назад. Одежда была гораздо легче той, что носили в Городе и даже в Новом Ватикане. Основу костюма составляли штаны из мешковины, выкрашенной в синий цвет под джинсу. Время от времени попадались и настоящие джинсы. Это было самое настоящее сокровище. Например, джинсы носили король и Маркос. На короле были знаменитые Levi’s 501. Типичный наряд дополняли черная майка и куртка из искусственной кожи. Как поведал Джону торговец на рынке, искусственную кожу они добывали из старых диванов и кресел. Их тщательно свежевали, как животных, до последнего миллиметра обивки. Иногда, добавил торговец, случалось находить и мебель, обитую настоящей кожей, но это уже был совершенно бесценный, крайне редкий товар. По крайней мере, сам он никогда не встречал ничего подобного.