Хозяин Амура - Дмитрий Хван

— Вот такие дела, Борис, — произнес Николай Валентинович, после того как уже ближе к полудню обсудил этот неудачный поход с Лисицыным.

— Да, неважнецкие дела, — согласился тот, сохраняя озабоченное выражение лица. — Надо обсудить с товарищами. Еще один враг нам точно не нужен. Зачем нам с ними вообще конфликтовать? Пусть забирает себе этого алтан-хана!

— Ага, а потом они с маньчжурами будут по Забайкалью друг за дружкой гоняться! — воскликнул профессор. — Нет уж! А сегодня я уже с Петренко поговорил. Он сразу же предложил единственный выход в нашей ситуации.

— Что он предложил? — проговорил Лисицын.

— Нужны подрессоренные повозки, с десяток, а лучше два, — начал было Николай.

— Тачанки! — воскликнул Борис Иванович. — Верно! Будут повозки! Дай только срок!

Глава 10

Сунгари. Конец июля 7153 (1645)

Лунная дорожка блестела на темной и спокойной водной глади Сунгари, словно показывая дорогу рулевому. Ночь была светла от сияния полной луны и на удивление прохладна — над головами бойцов корейского полка, перевозимых на палубе канонерки и на барже, которую она тянула, облачками клубился выдыхаемый пар. Речной корабль шел по реке на малых оборотах, постепенно приближаясь к конечному пункту своего пути. Уже была видна чернота скальной громадины, на которой располагалась застава. Горели на причале далекие огоньки зажженных заранее фонарей, «Солон» замедлял ход, готовясь к причаливанию.

Берегом следом за полусотней даурских рейтар двигались пять сотен всадников, которых вел Ан Чжонхи. Этот офицер был прислан ваном Кореи своему сыну для помощи в командовании полком «Гнев». Ли Инджо безмерно доверял ему, потому Ан знал великую тайну замысла своего господина. Чжонхи ощущал на своих плечах тяжесть возложенной на него ноши, которую, по его мнению, принц до конца не осознавал. Уж слишком легкомысленно он относился к происходящему, к тому же Хеджон не горел желанием общаться с Чжонхи и тем более слушать его. Хотя, возможно, офицер был слишком требователен к принцу, который никогда не был близок к армии.

В ходе учений Матусевич лично убедился в высоких моральных качествах и тактических навыках Ана, утвердив его в звании подполковника. Полковничью должность занимал сам Ли Хо, формально командуя «гневными», а фактически он был вынужден слушать своих советников — присланного отцом Ана и ангарского майора Кима.

Наконец огни заставы стали совсем близкими, на берегу показались люди, на стене заставы был зажжен один из прожекторов, осветивший берег, и после недолгих маневров корабль причалил. Началась высадка полка.

— Причал теперь пора укреплять, — усмехнувшись, заметил Ким, глядя, как бойцы переносили на берег минометы, разобранные на три составные части, и с жалобным скрипом прогибались сосновые доски под их тяжестью.

— Верно, — кивнул серьезный Гусак и вскинул руку, отодвинув конец рукава. — Укрепляться тут самое время. Посмотрев на часы, Мирослав добавил: — Сергей, у тебя не более двадцати минут на сборы, выходишь к условленной точке у ручья. Волков ждет в перелеске, дорога ясна?

— Конечно, товарищ капитан! Уж сколько раз… Разрешите идти к своим людям?

Гусак коротко кивнул, проводив Сергея строгим взглядом, а сам в сопровождении старшего лейтенанта Линевича направился к гарнизонному радисту. Волков только что выходил на связь.

Назначенный Паскевичем на должность командира сводного подразделения разведчиков, в состав которого входили и проводники-дауры из числа лучших воинов, Иван Волков заранее выдвинулся со своими бойцами к передовой линии маньчжурских постов. При приближении основных сил разведчики, дождавшись к тому моменту подкрепления в виде шести десятков корейских воинов под началом Кима, должны были уничтожить караулы врага, чтобы обеспечить скрытность занятия полком позиций перед утренней атакой.

Наконец время пришло, и каждый воин, проверив легкий доспех и обнажив оружие, решительно проследовал за своим командиром. Передовой отряд, разбившись на четыре группы, каждой из которых была определена своя задача — один из ближних постов неприятеля, начал действовать. Группа Кима должна была уничтожить караул маньчжуров, числом около дюжины, располагавшийся на каменистом берегу шумного ручья, не слишком высоком, но, как пояснил Волков, ручей нужно будет перейти несколько выше по течению, так как фронтальная атака чревата возможной потерей фактора внезапности. Так и сделали. Намереваясь выйти к цинским стражникам с тыла, бойцы, перейдя ручей по выступающим из воды камням, скрылись в сосновом бору. Они неслышно ступали по будто пружинящему ковру из опавшей хвои, по зеленому мху, покрывавшему целиком даже крупные камни. Вдалеке послышался треск. Нога переднего даура замерла в воздухе и, словно размышляя, мягко опустилась на землю.

— Олень молодые рога чешет, — еле слышно пояснил охотник.

Тем временем рассветало, пробуждались дневные птицы, а между деревьев еще клубилась белесая дымка тумана.

Через некоторое время воины по знаку проводника замерли и опустились на колено, внимательно осматриваясь вокруг. Ким подкрался к ветвям кустарника, который охватывал широкую поляну почти со всех сторон. Даур пригнул одну из веток, и Сергей увидел красневшие поодаль угли, а дым почувствовал только теперь. Рука его сделала заученный жест — «приготовились!». Бойцы подобрались, их руки сжали оружие, кто-то надул щеки, теперь неслышно выпуская из них воздух. Поглядывая друг на друга, солдаты показывали командиру характерным взмахом свою полную готовность. Пошли! Дауры раздвинули в стороны кустарник, и корейцы ворвались на лужайку. Мгновение ушло на оценку обстановки, и тут же яростные вскрики наполнили небольшое пространство поляны. Самый отчаянный из бойцов напал на одного из двух бодрствующих противников и зарубил ближнего к нему оцепеневшего от неожиданности копейщика, не успевшего даже вскочить на ноги. Товарищ же его, не раздумывая, вонзил острие своего копья в не защищенное доспехами горло храбреца и, тут же вырвав его, бросился на ближайшего недруга, громко заорав во всю глотку. Маньчжура остановила даурская стрела, вонзившаяся ему в щеку, чуть пониже глаза. Завалившегося навзничь врага добил смертельно раненный кореец. Яростный хрип раздался из пробитой острием копья гортани, когда боец с яростью вонзил в грудь своему убийце его же собственное оружие. Оперевшись о древко, он тут же испустил дух. Бой закончился, едва начавшись, — остальные враги были изрублены и исколоты штыками в течение минуты. Но несколько воинов успели получить ранения, большей частью несерьезные.

Еще раз проверив в рассветном сумраке тела врагов, лежащие в разных позах, там, где их застигла смерть, Ким уже хотел было послать бойца на доклад. Но вдруг из кустов, отстоявших на десяток метров от опушки, где произошла схватка, неловко вывалился человек и, поддерживая руками порты, бросился в сторону маньчжурского лагеря, отчаянно вереща от страха.

— Уйдет! — яростно зашипел Сергей, резкими движениями расстегивая кобуру револьвера. — Проглядели!

Дауры вскинули луки. Первая стрела, выпущенная по улепетывающему к кромке леса подвывающему врагу, ушла в сумрак между вековых деревьев. Вторая пропала там же. Бежавший петлял между стволов, стремясь уйти от неизбежного. Еще раз хлопнула тетива. Коротко взвизгнув, маньчжур затих, — он успел миновать разящую без жалости сталь ангарских клинков, и лишь даурская стрела, третья по счету, сбила его с ног, с хрустом вонзившись в затылок.

— Василий! — окликнул легко раненного молодого даура Сергей. — Дуй к радисту с докладом. Чисто! И передай — есть отличная полянка для минометной позиции.

— Товарищ майор, — прежде чем уйти, амурец показал на свою щеку, — кровь у тебя.

— А-а, черт! — Ким отерся, и на ладони остался темный липкий след. — Ерунда! Поспешай!

Корейский полк с приданной ему минометной батареей и неполной ротой сунгарийских стрелков по следам разведотряда вошел в лес к полудню. Дауры и три десятка сунгарийцев оставались на заставе. Лошади, на которых добралась до места большая часть полка, были отогнаны коноводами на обширный луг ниже по течению, кроме двух десятков, на которых была навьючена амуниция.

Едва оказавшись на присмотренной Кимом поляне, командовавший операцией Мирослав Гусак немедля сформировал из отдохнувших бойцов два отряда по тридцать солдат для более глубокой разведки флангов маньчжурского стана. Назначив командирами лейтенантов Ивана Волкова и Ли Минсика, капитан приказал им обследовать лес вплоть до поросшей кустарником каменистой гряды, серо-зеленой щербатой стеной тянувшейся на горизонте. После этого у Гусака нашлось время на замечание Сергею по поводу потери бойца, а также он отчитал его за то, что тот без надобности влез в рукопашный бой, получив небольшое ранение.