Батальоны идут на запад - Илларион Попов

Я спустился к воде и сразу же в пловце узнал Николая Рубцова, 19-летнего рядового 2-й роты, которому недавно вручил медаль "За отвагу".

Увидев меня, он легонько отодвинул растиравшего его полотенцем санитара, доложил:

- Рядовой Рубцов с острова Яцков. Прибыл с донесением.

Из тючка с одеждой вытащил аккуратный пакетик промасленной бумаги. В непромокаемой обертке лежали его документы: комсомольский билет и донесение командира 1-го батальона майора Мыльникова. Комбат сообщал, что вместе со 2-м батальоном удерживают большую часть острова. Отбито семь фашистских атак, сожжено пять танков и самоходно-артиллерийских установок. Нужны боеприпасы, нужна связь с артиллерией, нужно как можно скорей эвакуировать с острова раненых - более ста человек. Обращаюсь к Рубцову:

- Благодарю, Николай Федорович, за службу! А он, подрагивая от холода, четко отвечает:

- Служу Советскому Союзу!

Обнял я героя, расцеловал, приказал бежать в штабную землянку. Там Рубцова переодели, и на новую гимнастерку прикрепил я ему еще одну медаль "За отвагу".

Между тем наступили ранние осенние сумерки. Теперь, под прикрытием темноты, можно переправить на Яцков боеприпасы, пополнить ряды его защитников, вывезти раненых.

Положение у нас было довольно сложное: резервов в полку не было. Решили взять людей из тыловых подразделений, создать из них сводные группы, силой до взвода каждая. Я сам поставил командирам групп конкретные задачи, которые в целом преследовали одну общую цель: удержать плацдарм на Яцкове.

В сводном взводе лейтенанта Кругликова среди многих знакомых лиц я увидел и санитара сержанта Соболева, пришедшего к нам добровольцем еще в феврале, при формировании полка. Он был воспитанником детского дома, и было ему тогда 17 лет. Имел он водительские права и небольшой стаж работы. Назначили мы его в минометную батарею - подвозить боеприпасы. В боях на Северо-Западном фронте Соболев показал себя отчаянно смелым водителем, был тяжело ранен. После излечения медицинская комиссия признала его негодным к военной службе. Он собрал свой вещевой мешок и отправился в путь. Но не домой, а на фронт искать полк. В начале лета явился к нам исхудавший, в стареньком обмундировании. Твердил упорно: "Хочу воевать в своем полку". Посоветовался я с врачами. Ващенко и Валиев осмотрели его, решили: "Подкормим, подлечим, поставим на ноги". Оставили Соболева в полку поваром, однако пробыл он в этой должности недели полторы-две - упросил старшего лейтенанта Валиева, и тот взял его санитаром в медсанроту. И вот на Днепре, 17 октября, как только мы вызвали добровольцев, Соболев был среди первых. Его совсем недавно приняли в партию, он горел желанием в бою оправдать высокую честь. Соболев попал во взвод Кругликова в качестве старшего санитара.

Инструктируя лейтенанта Кругликова, я предупредил, что место, намеченное для высадки на Яцков, возможно, находится уже в руках противника. Но высадиться нужно обязательно. Там есть бугор, с которого наши артиллерийские наблюдатели могут корректировать огонь по всей северо-западной части острова, а также по бродам на старом русле Днепра.

Лодки с десантом отчалили от берега и скрылись в дождливой тьме. За лодками тянулись тонкие тросы и телефонный кабель. Час спустя доложили, что высадка прошла благополучно, взвод установил связь с соседями и усиленно окапывается. С утра бой грянул с новой силой. Ни ожесточенные бомбардировки с воздуха, ни артиллерийский обстрел, ни танковые атаки, предпринимаемые фашистами одна за другой, не дали им сколько-нибудь ощутимых результатов.

Просматривая списки погибших 17-18 октября, я встретил фамилию Соболева. Замполит Николай Минович Гридюшко рассказал, что сержант Соболев после гибели лейтенанта Кругликова принял командование сводным взводом и вместе с товарищами отбил все атаки гитлеровцев. А дня два-три спустя газета нашей дивизии "За Отечество" поместила заметку о подвиге санитара сержанта Соболева.

Больше я с Николаем Соболевым на фронте не встречался. Когда он опять вернулся в полк из госпиталя, я, наоборот, попал в госпиталь, а потом получил назначение в другую дивизию. Встретились мы с Николаем Ивановичем после войны. Он рассказал подробности памятного ему боя на острове Яцков.

- Когда рассвело, - рассказывал он, - мы увидели вражеские окопы, расположенные метрах в двухстах и несколько выше наших.

Вскоре оттуда без единого орудийного или минометного выстрела повалили фашисты - пошли в атаку. Шли во весь рост, обвешанные термосами и флягами, рукава мундиров закатаны по локоть, каски надвинуты низко на лоб. Словом, "психическая" атака. Но как только мы "ополоснули" атакующих из трех пулеметов, куда девался весь фасон. Кто на четвереньках, кто ползком, а кто бегом бросились гитлеровцы к своим окопам. Остались лежать лишь убитые да раненые.

Взвод отбил и вторую атаку. Погиб лейтенант Кругликов, осколок мины разбил телефонный аппарат. Соболев перевязывал раненых, оттаскивал их в укрытие, в неглубокую ложбинку. Днепр рядом, а добраться до лодок в камышах мешал мощный фланговый огонь. И лишь когда пошел сильный дождь, Соболев смог погрузить раненых на лодки и отправить на наш берег. С ними он передал документы лейтенанта Кругликова и других погибших товарищей, а также бумаги нескольких немецких офицеров, убитых в бою.

После полудня дождь прекратился, сквозь бегущие серые облака проглянуло солнце. Во взводе в строю оставалось десять человек. Соболев был среди них единственным сержантом, бойцы обращались к нему как к старшему, и он принял над ними командование. Фашисты пустили в ход артиллерию. К счастью, снаряды рвались позади окопов, близ самой воды. Видимо, немецкие артиллеристы опасались попасть в своих.

Потом началась очередная атака. Из-под бугра появились два легких танка. Они ползли медленно, увязая в зыбучем песке. Позади танков так же медленно шли немецкие автоматчики. Бронебойщик (его фамилию Соболев не запомнил) подбил из ружья один танк. Тот остановился, но продолжал вести огонь. Кто-то из бойцов удачно бросил бутылку с горючей жидкостью, танк загорелся. Второй танк стал пятиться и скрылся за бугром. Гитлеровские автоматчики, подгоняемые очередями наших пулеметов, бросились к своим окопам.

- Ближе к вечеру, - продолжал свой рассказ Соболев, - немцы опять пошли в атаку плотной цепью. А у нас огонь одного из пулеметов захлебнулся. Я пополз туда. Пулеметная ячейка разрушена взрывом, наводчик убит, помощник контужен. Спрашиваю: "Помочь?" Он, видимо, совсем оглох, пытается разобрать мои слова по губам. Разобрал, кричит: "Иди командуй! Сам справлюсь!" Ползу дальше. Еще двое гвардейцев бьют по фашистам из автоматов, а неподалеку стоит станковый пулемет. Пулеметчики убиты, а пулемет цел. Лег я за него, открыл огонь. Фашисты заметались. Много мы их тогда положили.