Третье правило диверсанта - Михаил Бычков

— Да не к тому я успокойся, просто тебе придётся делать то, что скажу и не задавать пока вопросов. Это ясно?

— Да. — Он не протестовал и меня это устраивало.

— Запомни старшего нельзя трогать ни в коем случае. Он нужен нам целым и невредимым. Ты его легко узнаешь это худощавый азиат с поганой ухмылкой. Ясно?

— Что ты заладил ясно, ясно. Ясно всё, яснее ясного. С остальными без изменений?

— По старому плану.

— Отлично.

— Да вот ещё что, с Андреем, похоже, беда, — сказал я.

Не смотря на то, что положение полностью исключало возможность легкомысленных замечаний, Монах не выдержал, с горечью улыбнулся и, показав рукой на размазанные по полу кровавые борозды, сказал:

— Вижу что не всё в порядке. Можешь сказать точнее?

— Я сам безумно устал от мусора в голове. Временами вроде что-то проясняется. Но после становится только хуже. Отложим разговоры. Тем более ты сам говорил, впереди серьёзная работа.

— Согласен. Оставляем только одного?

— Только одного. За спиной остался арсенал и один из продовольственных складов, за этой секцией ряд подсобных помещений и ещё один склад и снова подсобки, дальше узкий коридор после него бронированная дверь.

— Ты видимо забыл я здесь не впервые.

Пришла моя очередь усмехнуться, действительно это как-то выпало у меня из памяти.

— Не думаю, что в бомбоубежище мы ещё кого-то встретим, — продолжил я, — во всяком кто смог бы нас серьёзно задержать, а вот за дверью после подъёма наверняка ждёт тёплый приём. Я беру на себя вестибюль и парадный вход, ты лестницу на второй этаж.

— Хватит сопли жевать, ты номер первый, я за тобой.

Будто молния проскочила между полушарий. Разговор продолжался всего пару минут, однако измотал меня, как если бы я отмахал несколько десятков километров под солнцем. Или может последние слова Монаха, вызвали вспышку в голове. Я сжал челюсти, кивнул в ответ головой и, не обращая внимания на дрожь в пальцах, двинулся вперёд, точно зная, что мой тыл надёжно прикрыт, и этого в данный момент было вполне достаточно.

Глава 21

Войдя в просторное складское помещение, мы перегруппировались. Два бойца это слишком мало, каждому пришлось взять на себя обширный сектор. Я по-прежнему шел впереди ближе к правым стеллажам, Монах двигался в пяти метрах сзади и слева. Таким образом, мы хоть как-то могли отслеживать ситуацию, но, конечно, против неожиданного нападения были практически беспомощны. Если кто-нибудь целенаправленно ждал нашего появления, укрывшись за рядами ящиков, ему ничего не стоило пристрелить нас. Достаточно одной прицельной очереди чтобы положить обоих. От понимания ситуации по позвоночнику циркулировал сверху вниз и обратно, слегка задерживаясь у затылка, неприятный прохладный сквознячок. Нервы натянулись до придела и готовы были лопнуть в любой момент. Не верилось, что в бомбоубежище я уже был, поскольку совершенно по-новому переживал каждый свой шаг.

В прошлый раз, когда я проходил здесь, это место не внушало ничего кроме надежды на жизнь. Тогда я был разбит физически и раздавлен морально. Возможность набить желудок и утолить жажду означала гораздо больше, чем просто восстановить угасшие силы, это был подаренный свыше (как мне тогда казалось) шанс продолжить поиски и найти ответы на мучавшие меня вопросы. На деле всё вышло не совсем так или даже совсем не так, но я говорю о том, что тогда чувствовал, а не о том, что вышло на деле. Обстоятельства изменились кардинально. Взять хотя бы эти жуткие кровавые следы на бетонном полу, указывавшие нам направление, радовало лишь то обстоятельство, что они становились всё бледнее и бледнее, значит, кровь по преимуществу не принадлежала Андрею. В первое моё посещение не было никакой (почти) угрозы, теперь я ждал выстрела, да и что там говорить сам настроился убивать.

Словно в подтверждение моих мыслей впереди раздался едва слышный звук, будто прошелестел крысиный хвост по шершавой поверхности пола. Я напрягся и подал Монаху знак приготовиться, понял, что он остановился (приглушенно звякнул карабин на ремне его автомата). Сам прошел немного вперёд и тоже замер, напряжённо вслушиваясь, не повторится ли звук, ведь запросто, могло и померещится на фоне нервного перенапряжения.

Только я успокоился и собрался продолжить движение, снова услышал негромкий приглушенный стук в нескольких метрах впереди, тут же что-то мягко посыпалось, и уже совершенно отчётливо послышался не то скрежет, не то хруст — постепенно приближающийся и не предвещающий ничего хорошего.

Ретировавшись, встал вплотную к Монаху. Мельком взглянул на него, он припал на колено и отслеживал дульным компенсатором пространство по отношению к производимому шуму. Я развернулся вполоборота, ожидая развития ситуации. Шум не становился громче, но как бы концентрировался, становился объёмнее, сомнений не было, совсем скоро мы узнаем, что это такое…

Тягостное ожидание растянулось на целую вечность, ещё несколько ударов сердца, всего два, два последних сокращения беспокойной мышцы, и…

Что б тебя!

Из-за стеллажа выкатилась банка консервированной говядины. Банка медленно и равномерно как бы вальяжно не набирая скорости и не сбавляя её, пересекла две сплошные кровавые полосы, теперь едва обозначенные потерявшие густоту и насыщенность красок, подкатилась к моему ботинку. Подняв носок, остановил банку, придавив её подошвой ботинка к бетону, и вопрошающе посмотрел на Монаха. Давая понять, что сам ничего не понимает, он закатил глаза, поднялся и, нарушив прежний порядок следования, первым сделал шаг.

Осторожно ступая, мы подошли к тому проёму между стеллажами, откуда выкатилась банка тушенки, и увидели беспорядочное нагромождение коробок и ящиков, словно нарочно как попало сваленных в кучу. Всё выглядело, так как будто с полок по непонятной причине просыпались до того стоящие много лет в неприкосновенности припасы. Это не могло не возбудить подозрений тем более что очень скоро они подтвердились в полной мере. Минут пять-шесть мы стояли неподвижно, я как набитый дурак, целился в середину кучи, Монах как дурак более опытный, поглядывал по сторонам прикрывая наши с ним ягодицы. Ягодицы почёсывались, а томность положения всё больше располагала к необдуманным поступкам.

Внезапно одна из верхних коробок слегка покачнулась. От неожиданности я вздрогнул и едва удержался от выстрела. Сомнения если они и были, пропали. Под коробками разумеется, кто-то прятался, и поскольку пол под ногами не испачкан кровью это точно был не Андрей. Монах наклонил корпус, чтобы снова проявить инициативу, я остановил его и отстранил назад. Он без возражений уступил мне право первенства.

В узком проходе двоим не развернуться, полагаться можно только на себя.

Судорожно сглотнув и закусив губу, подошел к неряшливой пирамиде и резким движением автомата скинул стволом одну из коробок на пол.

На меня в упор смотрели широко распахнутые наполненные смертельной тоской глаза. Оценка положения и реакция на возможное действие, заняли долю секунды. Я успел перехватить на вдохе, готовый вырваться наружу из растянутого рта крик. Ударил коленом в челюсть и человек обмяк, обрушилась и пирамида. Теперь по полу катилось десятка два банок и не только тушёнки ещё ананасы в собственном соку и запаянное в жестяные кругляши сухое молоко. Как не хотелось избежать лишнего шума, ничего не получилось. Жаль, что раньше ананасы не попали в поле моего зрения, несмотря ни на что я облизнулся.

— Монах. — Позвал я.

— Да чего теперь, — небрежно сказал он. Подошел ко мне погрузил руку в груду коробок, подцепил что-то податливое как желе и потянул на себя. Наружу показался молодой паренёк в камуфляже и полном вооружении. Ему от силы исполнилось лет шестнадцать. В первый раз мне довелось увидеть столь юного наёмника, только вот его затылок и весь левый висок были совершенно белы, словно замазаны известью, как у глубокого старика.

— Что с ним делать? — Спросил Монах.

— Он был сильно напуган, понятно, что он от кого-то прятался здесь. Навалил на себя коробок, ну, и в штаны заодно и затихорился. Ты посмотри на него. Он поседел на полголовы как лунь. Как ты думаешь это всё Андрюхина работа?

— Я спрашиваю, что с ним делать будем?

— Выспится, сменим ему подгузник и сиську дадим, — язвительно отозвался я.

— Алексей я тебе не…

— Ну, так перестань спрашивать ерунду, мы уже, вроде бы, всё обсудили. Допросим и…. Ну, ты меня понял.

— Он совсем пацан, — хмуро буркнул Монах.

— Что тут скажешь, не повезло парню. Подержи, — сказал я и передал Монаху короткоствольный автомат и пистолет наёмника, снял с его ремня нож и подсумок с запасными магазинами положил на пол рядом с собой, больше у него ничего не было. Отцепил свою фляжку и вспрыснул ему лицо водой, он наморщил лоб, я приподнял ему голову и влил в рот несколько глотков. Паренёк закашлялся, открыл глаза, и бешено вращая головой, оглядывал нас с Монахом. Пытаясь понять чего мы от него хотим. Он провел по груди и животу рукой и быстро сообразил, что безоружен. Наёмник сел на пол и медленно попятился от нас, зарываясь обратно под кучу коробок.