Дафна - Жюстин Пикарди

И чем больше Дафна старалась забыть об этом, тем настойчивее преследовали ее навязчивые мысли. Наконец она обхватила руками голову и закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Но стало гораздо хуже: теперь она еще отчетливее и ярче видела всю эту позорную сцену, бесконечной лентой раскручивающуюся в ее сознании.

— Ничего не поделаешь, — произнесла она вслух, — мне придется поговорить с Питером.

И она направилась к дому, надеясь, что там сейчас никого нет и никто не сможет подслушать ее телефонный разговор.

Войдя в дом, Дафна пошла туда, где начинался длинный коридор, стены которого были обшиты деревянными панелями и в окружении отслуживших свой срок плащей, висящих на ржавых крюках, изношенной обуви и детского велосипеда примостился на маленьком столике телефон. Над ним висело небольшое зеркало, но она отвернулась от него, ища номер телефона Питера в своей записной книжке.

— Музей тридцать девять сорок шесть, — сказала она, переводя дыхание, заставляя себя не видеть ничего зловещего в случайном сочетании цифр.

Дафна набрала номер, втайне надеясь, что никто не ответит, но трубку взяла секретарша и соединила ее с Питером.

— Дафна, — сказал он, — какая радость слышать тебя!

Но Питер был удивлен, она поняла это по его голосу, — время для телефонного звонка было необычное: нарушалась повседневная рутина, стабильное расписание, предполагающее телефонные разговоры с друзьями и родственниками только по вечерам, а не в рабочие часы, если, конечно, не произошло ничего чрезвычайного.

— Извини, что отрываю тебя от дел, — сказала она, — но такое впечатление, будто надо мной нависло проклятие. У меня обнаружилась соперница…

Дафна осеклась, вспоминая чувства, испытанные ею месяц назад в Лондоне, на станции метро «Слоун-Сквер», когда она оказалась на самом краю платформы и внезапно подумала, как легко было бы прыгнуть вниз, дождавшись следующего поезда, как просто не быть: всего один, последний шаг — и тогда не надо будет пытаться что-то предпринимать, все прекратится… Но теперь, как и тогда, она отшатнулась от края пропасти: не могла подобрать слов, чтобы рассказать Питеру о встрече со Снежной Королевой, произошедшей так близко от него.

— Ты слышал когда-нибудь об Уинифред Герин? — продолжала Дафна. — К несчастью, она тоже притязает на Брэнуэлла.

— Я видел заметку в «Тэ-эл-эс», — сказал Питер, — Не беспокойся, твоя биография будет намного лучше, чем у мисс Герин. К тому же я уверен: книг о Брэнуэлле Бронте может быть и несколько, если учесть, что до сих пор все его игнорировали.

— Виктор думает по-другому. Он меня не слишком обнадежил, сказал, что все мои усилия вернуть Брэнуэлла к жизни будут без толку, если мисс Герин придет к финишу первой. Бедный Брэнуэлл, его уже почти удалось возродить, и тут его вновь убили…

— Не обращай внимания на Виктора. Если ему не нужна книга, она нужна мне. Ты ведь знаешь: я с радостью ее опубликую.

— Скандал будет ужасный, Виктор — жуткий собственник. Даже думать не хочу, что станет, если он обнаружит, что моей книгой интересуется кто-то еще. Мне просто нужно писать побыстрее и обойти соперницу.

— Вот и молодец! Вспомни дядюшку Джима, как он редактировал пьесы, публиковал романы, писал так, словно завтра не наступит…

Они попрощались и договорились пообедать вместе в Лондоне в сентябре. Питер также обещал посетить Менабилли до конца лета. А потом Дафна вернулась в свою писательскую хибару, преисполненная решимости сохранять впредь присутствие духа. Однако последняя фраза Питера засела в ее голове. Что это значит, размышляла она, писать так, словно завтра не наступит? Где она окажется, когда не будет будущего? Может быть, это будет место получше, чем здесь?

Менабилли,

Пар,

Корнуолл

27 июня 1959

Уважаемый мистер Симингтон!

Уныние царит у нас в Корнуолле, несмотря на солнечную погоду, после того, как я в последнем выпуске «ТЛС» прочитала новости, которые, несомненно, дошли и до Вас. Тем не менее прилагаю к письму копию этой заметки, на случай если Вы ее не видели.

Я написала мисс Герин, выразив уверенность, что нам обеим найдется место в жизни Брэнуэлла, но, если быть откровенной, настроение у меня подавленное из-за предстоящей публикации ее версии биографии. Последняя книга мисс Герин сопровождалась множеством газетных рецензий — в «Иллюстрейтед Лондон ньюз» они заняли целую страницу! Книгу приветствовали как каноническое описание жизни Энн Бронте, ее по-настоящему заметили, в отличие от другой, соперничающей с ней биографии Энн, опубликованной месяцем раньше той, что была написана мисс Герин, и впоследствии канувшей бесследно. Несомненно, мисс Герин имела успех в первую очередь у критиков, но, думаю, ее новая книга будет и хорошо продаваться тоже.

Меня также беспокоит, что мисс Герин наверняка получит всякого рода поддержку со стороны Общества Бронте и лондонских критиков. Она уже известный биограф, и любая ее следующая книга будет встречена с интересом и симпатией. Нам следует помнить: хотя мои романы считаются популярными, я не являюсь фаворитом критиков. Напротив, меня презрительно третируют как автора бестселлеров: или дают скверные рецензии, или не замечают вовсе, поэтому, если наши две биографии Брэнуэлла будут изданы одновременно и станут соперничать, мою книгу отодвинут на второй план — я не питаю иллюзий на этот счет.

Мои проблемы усугубляет и то, что мисс Герин живет в Йоркшире, более того — в Хоуорте, поэтому имеет возможность изучите местный колорит в мельчайших деталях. Возможно, она уже и сделала это, работая над биографией Энн.

На моей стороне, однако, Ваша компетентность и, надеюсь, некоторые оригиналы рукописей, недоступные мисс Герин. Меня очень ободрило известие, что Вам удалось без лишнего шума нанести визит в музей Бронте во время праздничного уик-энда. Полагаю, Вы последовали моему совету и дали немного денег музейному смотрителю мистеру Митчеллу? Была также очень рада узнать, что Вы позаимствовали в пасторском доме некоторые рукописи Бронте и отправили их в Лидс, чтобы с них сняли копии в типографии. Когда Вы сможете послать их мне? Нетрудно понять, с каким нетерпением я этого жду.

Уверена: Вы понимаете, что теперь, столкнувшись со столь серьезным соперником, мы не можем позволить себе терять время. Полагаю, мисс Г. кружит сейчас по Хоуорту в своем автомобиле, наводит справки, а я прикована к моему письменному столу в Менабилли. И все же по крайней мере мистер Митчелл, кажется, готов помочь нам. Возможно, Вам придется превратиться в детектива, чтобы мы смогли собрать побольше информации и материалов. Кстати, если случится удобный момент, не могли бы Вы попросить мистера Митчелла дать Вам ознакомиться с медицинским справочником, принадлежавшим преподобному Бронте? Насколько мне известно, он до сих пор хранится в пасторском доме. Во время моего последнего визита в Хоуорт несколько лет назад я имела возможность взглянуть на него. Это медицинский словарь: преподобный Бронте делал свои пометки на некоторых страницах, и, насколько я помню, его записи стоят рядом со статьями, посвященными кошмарам, белой горячке и эпилепсии. Если память мне не изменяет, его комментарии могут оказаться весьма важными — подтвердить, в частности, мою теорию, что Брэнуэлл страдал эпилепсией в легкой форме, известной как petit mal. Это объяснило бы, почему отец не отправил его в школу.

Весьма огорчилась, узнав о разыгравшемся у Вашей супруги артрите. Противная штука. Возможно, у Вас с женой то же самое, что у меня с мужем: когда один из нас здоров, другой испытывает кризис. В настоящий момент я в добром здравии, мой муж, напротив, не столь бодр. Однако все проходит, и я смогу, надеюсь, побывать в Йоркшире до конца лета.

Пока всё. Удачной Вам охоты!

Искренне Ваша,

Глава 23

Ньюлей-Гроув, июль 1959

Симингтон в то утро был переполнен эмоциями, изумлен и, как никогда, близок к ликованию: впервые за последнюю четверть века он увидел свое имя напечатанным в «Таймс литерари саплмент».

— Послушай, дорогая, — говорил он Беатрис, размахивая газетой, как победным флагом. — Письмо в «Тэ-эл-эс» от Дафны Дюморье о ее брэнуэлловских разысканиях, где она с большой симпатией отзывается обо мне. Она пишет: «Я понимаю, что, живя в Хоуорте, мисс Герин занимает более выгодную позицию…»

— Кто такая мисс Герин? — прервала его Беатрис, убиравшая после завтрака фаянсовую посуду со стола.

— Мисс Герин, — объяснил он, все еще приятно возбужденный и неспособный раздражаться, — та женщина из Хоуорта, что пишет биографии всех Бронте. Сейчас как раз настала очередь бедняги Брэнуэлла, именно на него теперь обращено ее внимание. А мы с Дафной вступили с ней в состязание и надеемся финишировать первыми. Вот почему миссис Дюморье пишет: «Я понимаю, что, живя в Хоуорте, мисс Герин занимает более выгодную позицию, и, если биография Брэнуэлла будет, как говорится, у нее в кармане, с моей стороны глупо пытаться проявить себя на том же поле. Однако, к счастью, в моем распоряжении библиотека Бронте, принадлежащая мистеру Алексу Симингтону, редактору и составителю в содружестве с покойным Т.Дж. Уайзом несравненного издания произведений, писем и жизнеописаний членов семьи Бронте, вышедшего в „Шекспир-хед“. Длительная переписка с мистером Симингтоном в последние годы утвердила меня в убеждении, что Брэнуэлл Бронте и его произведения, большая часть которых до сих пор не расшифрована, слишком долго пребывали в забвении. Уверена, что и мисс Герин, и я можем внести свой вклад, чтобы исправить подобное положение вещей, и если мы подойдем к этой теме по-разному (а наши взгляды на Брэнуэлла — мальчика и юношу — во многом не сходятся), то читающая публика, несомненно, будет заинтересована настолько, чтобы приобрести обе наши книги, когда они наконец выйдут. Убеждена, что ни мисс Герин, ни я не испытываем чувства соперничества, скорее мы ощущаем себя учеными, с равной страстью поглощенными исследованием одного и того же предмета». Ну что скажешь теперь, Беатрис? Перед тобой несравненный редактор, так сказать, катализатор исследования, вызывающего страстный интерес публики!