Золотой ключ, или Похождения Буратины. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев - Михаил Юрьевич Харитонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
110254 день от Конца, волею Короля весна ⁄
8 марта 302 года от Хомокоста. День.
Афганистан, бывшая провинция Панджшер (Парван).
Ущелья Пяти Львов, анклав Мустафы Нойона
Не было, нет и не будет уже никогда в ущелье ничего прекраснее, чем башня Ахмада Счастливого.
Багауддин не знал, кто такой Ахмад Счастливый. Слышал, что он был львом по основе, правил мудро и погиб в великой битве. Одни говорили, что битва произошла здесь и башня построена на месте могилы героя. Другие говорили, что его кости остались на горе Мегиддо, где в Последний День умирали последние люди. Багауддин не знал, что из этого правда. Знал только, что про любого героя принято говорить – он погиб в великой битве.
Но кто бы ни был тот Ахмад и как бы он ни окончил земные дни, башня была воистину прекрасна. Высокая, белого камня, с резными стрельчатыми окнами, она возвышалась среди хижин и саманных домиков, вознося к небесам серебристую решётку тесла-приёмника, от которой тянулись вниз паутинки проводов. Башня была единственным зацеплением с Оковой на сто километров вокруг.
Всё это осталось в прошлом. Маленькая площадь перед башней была завалена обломками. Заросли тамариска поседели от известковой пыли. Сама башня устояла, но на месте изящной вершины чернел излом, окутанный дымом. Сквозь него пробивались жёлтые, еле различимые на солнце пятна огня. Ветра не было. В воздухе висела пыль и гарь. Пыль постепенно оседала, зато гарь усиливалась. Всё, что в башне могло гореть – горело. Двадцать килограмм тораборского взрывчатого зелья и четыре бурдюка сырой нефти своё дело сделали.
Багауддин сидел в тени древней стены, курил самокрутку с весёлой травой и думал, что ущелье никогда уже не будет прежним.
Ему было жаль башню. Ущелье тоже было жаль – в конце концов, он здесь родился и вырос. Но ему нужно было заботиться о себе.
Он задумчиво куснул себя за кончик длинного уха. Из-за этих ушей его жизнь сложилась не так, как следовало.
Мать Багауддина была ослицей, ходила на четырёх ногах и едва могла говорить. Всю жизнь она носила грузы, чаще всего – воду из источника. Однажды она нечаянно толкнула на улице важного хомосапого. Хомосапый оказался младшим писцом в канцелярии великого мудира Сирхаба ан-Нусры. Писец легко нашёл двух свидетелей, позвал судью-кади. Тот, наверное, пребывал в дурном расположении духа или страдал от какой-нибудь стариковской хвори. Так или иначе, он оценил оскорбление в целый соверен. У хозяев ослицы не было таких денег, и они отдали её писцу в уплату. Тот продал её за три бурдюка молодого вина в казарму при башне Ахмада Счастливого. В казарме жили молодые воины. Их хорошо кормили, и у них было много сил. У кого-то оказался нужный набор хромосом.
Через полгода ослица родила Багауддина. Ребёнок был почти хомосапым, но с ослиной головой и длинными ушами. Среди жителей ущелья бытовал предрассудок насчёт длинных ушей: в них видели признак глупости и упрямства. Поэтому врач-досмотрщик, недолго думая, определил ребёнка в низший электорат.
С тех самых пор Багауддин жил при башне, носил тяжести и получал за это еду и побои. Еды он получал мало, а побоев – много. При этом он не был глупым, как другие носильщики. Он сам выучился правильной речи и даже счёту. Но когда он пытался заговорить с кем-нибудь, его били палкой по лицу и клали на спину лишний мешок. Разве это справедливо?
Мимо пробежала тройка гепардов из башни, ведомая маленьким бэтменом: все в белом, с длинными острыми лицами хищников. Один тащил на себе короб с чем-то тяжёлым, у другого был мешок. Третий бежал налегке, с саблями в руках. Вид у них был ошалелый, будто они накурились весёлой травы. На привалившегося к стене осла они не обратили внимания.
Безумцы, – презрительно подумал Багауддин. Куда они бегут, зачем? Разве кто-нибудь может противиться воле Подгорного Короля?
Великий мудир Сирхаб ан-Нусры – вот кто был поистине мудр. Носорог по основе, он умел воевать. Но он не любил войну, считая её делом суетным и разорительным. Поэтому он дарил богатые подарки раисам пустыни и клялся им в верной дружбе, чтобы они не беспокоили его набегами. Он давал воду садам крестьян-грибовиков и плату брал не деньгами, а персиками и виноградом. Купцам-хемулям он предоставлял защиту, чтобы они везли в ущелье Пяти Львов свои товары. Когда в ущелье пришли дуболомы, подданные страшного дерева Вак-Вак, что растёт на святой горе ас-Сина, он отдал им содержимое городских выгребных ям для удобрения склонов горы и ничего не взял за это. И щедро делился со всеми электричеством из башни, требуя лишь самую скромную плату. При нём ущелье Пяти Львов жило в мире и процветало.
Но полгода назад носорог умер. Власть взял молодой тигр Мустафа. У старого мудира он был начальником личной гвардии. Мустафа был настоящим воином, отважным и глупым, как все настоящие воины. Он не понимал, что мир лучше войны. Он устал от мелких стычек в пустыне и хотел больших сражений и большой славы. Для этого нужно было войско, а это значит – деньги. Мустафа обложил купцов-хемулей большим налогом. Ещё большим налогом он обложил сады грибовиков. На это он набрал много воинов и отправился воевать с раисами пустыни. Те не стали воевать. Они подождали, пока войско Мустафы завязнет в песках и начнёт разбегаться от нехватки воды и еды. Тогда они вторглись в ущелье и разорили его. Пришли они и в казармы и там убили всех полноправных. Электорат они навьючили награбленным и увели с собой. Увели и Багауддина. Но тому не хотелось в пустыню, где нет воды, мало еды и много голодных ртов, которые не прочь полакомиться ослятиной. Он отстал от каравана и затерялся среди саманных домиков. Всё, что на него навьючили, спрятал. Потом он вернулся. Он был электоратом, и у него ничего не спрашивали. Он снова стал жить при казарме, таская тяжести, и потихоньку продавал на базаре присвоенные вещи.
Мимо Багауддина пронеслась двуколка, запряжённая двумя першеронами. Гепард-возница молча бил кручёные, горяча коней. Левое плечо у возницы кровоточило:
