Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - Гэнки Кавамура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он несколько раз поцеловал меня в шею, его руки начали спускаться. Он нежно помассировал мои ягодицы, после чего раздался лязг отстегивающейся пряжки ремня.
Я просила его чуть-чуть подождать, но, видимо, он уже ничего не слышал. Асаба-сан принялся расстегивать пуговицы на моей блузке. Я почувствовала на себе его возбужденное дыхание, резко вернулась та боль, про которую я успела забыть за последние несколько дней. По ногам пошла дрожь, в них появилась слабость. Как же приятно чувствовать прикосновения его пальцев, слышать его голос, вдыхать запах его тела…
Когда мы уже лежали в кровати, так и не одевшись после всего этого, Асаба-сан заметил, что в спальне теперь стоял аквариум. Я рассказала, что, пока он был в отъезде, я как-то зашла в зоомагазин неподалеку и в итоге купила там двух рюкинчиков: один – чуть побольше, другой – чуть поменьше. Брала специально парочкой, чтобы им было не скучно в одиночку. За красную расцветку я дала им имена Клен и Рябинка.
10 ИЮЛЯ
Асаба-сан по-прежнему ночи напролет проводит на
работе. Говорит, у него там завал с исследованиями
да публикацией результатов. Вот безвылазно и сидит
в лаборатории.
Ночами мое одиночество скрашивают сны. Иногда снится что-то страшное или грустное, иногда даже веселое: всегда что-то разное. Из общего – только то, что в большинстве случаев по сюжету рядом со мной никого нет. Но вот сегодня там был Асаба-сан – как же радостно на душе! Правда, где мы были и что делали, уже начисто стерлось из памяти. Вот же! Теперь этот сон даже в голове не проиграешь! А так хотелось почувствовать заново все эмоции…
Надо взять за правило сразу записывать сны.
Я как-то слышала, что человек видит сны каждый день, просто не всегда об этом помнит. Сколько же, должно быть, ко мне приходило снов, о которых я даже не подозревала! Интересно, что происходило в этих многочисленных снах, что были просто пропущены моим сознанием сквозь сито…
3 АВГУСТА
Сегодня я выбиралась в город, чтобы закупиться к празднованию дня рождения Асабы-сан. Я ходила между продуктовыми рядами местного торгового центра, и, когда остановилась у прилавка с тортами, меня кто-то окликнул:
258 – Юри-тян?
Это была Y: мы хорошо общались, когда вместе учились в консерватории. Узкое рельефное лицо – словно у нее есть европейские корни, мягкий высокий голос, аккуратные длинные руки и ноги. Вокруг глаз и на шее уже, конечно, виднелись небольшие морщинки, но в целом она ничуть не изменилась с наших студенческих времен.
И только стоявшие по обе стороны от нее девчушки, лицом в маму, свидетельствовали о том, что с той поры прошло уж больше двадцати лет.
– И правда Юри-тян! Да ты совсем не изменилась! – оживленно приветствовала она меня, пока я стояла в небольшом ступоре. – Ты тоже в Кобе перебралась или проездом?
От упоминания города в памяти стало всплывать: Y почти сразу после выпуска выскочила замуж, ее мужа откомандировали в Кобе, в связи с чем они и переехали туда с концами.
Я знала Y как невероятно светлого человека, душу компании с заразительным смехом и просто милашку. Вспомнилось: когда мы собрались на прощальную вечеринку по случаю ее отъезда, она напилась в стельку и со слезами на глазах вешалась на всех нас по кругу, умоляя: «Ты только приезжай к нам, ладно? Обещай, что приедешь! Где ты еще попробуешь лучшую в мире говядину? Приезжай!»
– Ой, у меня муж тоже теперь здесь работает, – я воспроизвела ее историю, чтобы она чувствовала, что мы на одной волне. – Вот мы и переехали сюда всей семьей.
– Вот это известие! И как давно?
– Ну, где-то полгода назад, наверное…
– Ясненько. У вас есть дети?
– Да, мальчик, уже в средней школе учится.
Только в ту минуту я осознала, что после рождения сына
ни разу не виделась ни с кем из своего студенчества.
Само собой разумеется, что никто не знает, где я и что.
– Мальчик? А в какой школе вы учитесь?
– А там, у станции Исиягава, – выпалила я первый возможный ориентир, который только пришел в голову.
– У Исиягавы разве есть школа?
Я не знала, что ответить, глаза сами принялись блуждать по сторонам. На витрине была устроена настоящая выставка тортов, украшенных различными фруктами. Вот же: такая неловкая ситуация, а я думала только о том, какой торт больше всего понравится Асабе-сан!
– А! Средняя школа Микагэ?
Я ничего не ответила, и Y, расценив мое молчание как знак согласия, тут же продолжила:
– Здорово! Да-а, подумать только, как твоему сыну повезло: такую заботливую маму, как ты, еще поискать надо!
Наверное, вы с ним не разлей вода?
– Ой, куда там! У него сейчас переходный возраст, бунтует! Да еще и вымахал: совсем уже как взрослый!
– Да у нас та же история! Еще дети совсем, а посмотри на
них – ну девушки уже настоящие, и характер показать
могут! – Y бросила взгляд на дочерей, которые, к слову,
были с ней одного роста. Те, воспользовавшись случаем,
попросили отпустить их ненадолго в магазин сладостей
неподалеку.
– Ладно тебе переживать! Девочки, они же всегда особенно привязаны к матери.
– Да если бы: вот найдут себе парней, повыскакивают замуж – и ищи ветра в поле.
– А ты думаешь с мальчиком будет иначе? Женится – и поминай как звали.
Торговые ряды, утопающие в богатом разнообразии продукции. Бесконечные потоки людей. Витрины, играющие яркими красками украшенных тортов. И в центре всей этой локации – мы с Y, ведем стандартный диалог двух мамочек, обмениваемся заученными фразочками.
После окончания консерватории я некоторое время работала репетитором по игре на фортепиано: профессиональной пианисткой мне стать так и не удалось, но саму музыку оставить не смогла. А там как-то в общей компании познакомилась с будущим мужем, преподавателем местного университета. Он у меня ведет исследования в области гидродинамики, разрабатывает гребные винты морских судов. Что-то мудреное, я сама, если честно, до сих пор не разобралась во всем этом. Сначала мы жили там, в небольшом домике, потом уже, когда мужа пригласили работать преподавателем в здешний университет, втроем и переехали. Поначалу было немного неудобно: 261 конечно, у нас-то там каждый уголок знаешь, а тут – все неизведанное; но потом ничего – прижились. И что могу сказать: прекрасное здесь, конечно, местечко.
И горы тебе, и море – к расота, безмятежность, благодать!
