Любовники (СИ) - Романова Виктория

— У меня, охраны и бывшей секретарши.

Тут Рома не сдержался — поднял взгляд и внимательно посмотрел на Мишу.

— Которая была вашей любовницей?

— Какое…

— Да, — отвечаю я, чувствуя, что выйти отсюда живыми — это уже достижение.

Рома кивает и снова погружается в бумаги. Некоторое время мы сидим в тишине. Миша поглаживает мои пальцы, а я — сдерживаю себя, чтобы не одернуть руку. Мне не неприятно, просто я боюсь дать слабину. Боюсь принять решение, о котором потом пожалею. А всё это — вся эта ласка и забота — они только ослепляют меня. Единственным звуком, который прерывает абсолютную тишину — это шуршание листов и скрежет ручки по бумаге, которые исходят от Ромы. Он сидит и делает пометки в фирменном блокноте нашей компании, совершенно о нас забыв.

Наверное, проходит около часа, а может и чуть больше, когда мы всё же начинаем разговор. Вернее, его начинает Рома.

— Соглашусь с мнением экспертов, — произносит он, — Это не в моей компетенции, но это всё-таки поджёг. Много их видел, почерк похож. У меня есть несколько вопросов, на которые я хочу получить ответ прямо сейчас, а потом, пожалуй, можете идти. Я буду сообщать вам о ходе дела и задавать вопросы, если такие у меня появятся.

Мы с Мишей синхронно киваем, а потом Рома начинает задавать свои вопросы: про то, что изменилось в офисе, есть ли пропавшие вещи или материалы; спросил, как работают камеры видеонаблюдения и попросил предоставить ему доступ к ним, а также — к личным файлам работников; ко всему прочему — попросил ещё раз проверить документацию, а ещё лучше — вызвать для этой цели специалиста. В целом, эта беседа не заняла и получаса, и Рома нас отпустил, как и обещал. Для облегчения общения — мы создали общий чат, где Рома будет сообщать нам о происходящем. В целом, меня устраивало. Да и Мишу тоже.

Мы снова сидели в машине Миши, и между нами затягивалось напряжение, которого ещё совсем недавно не было. Может, это влияние встречи с Ромой, а может что-то ещё, о чём я и понятия не имею, но мне это не нравилось. Не нравилось, что нас шпыняет из стороны в сторону, словно мы оторвавшаяся от берега шлюпка в центре морской бури. Нас то накрывало дикой волной, и мы судорожно пытались сделать вдох — найти общий язык, чтобы выжить, или же наоборот, ощутив глоток воздуха — слишком расслаблялись, надеясь, что новой волны не будет или и вовсе забывая, что буря прямо у нас за спиной.

— Едем домой? — спрашивает Миша, слегка повернувшись в мою сторону.

— Да, — соглашаюсь я, но добавляю прежде, чем Миша успевает обрадоваться, — Я соскучилась по детям. Возможно, мы сможем побыть вместе у моих родителей.

— Ты не должна уезжать только потому что дома я.

— Но и с тобой я находиться не могу.

Поджав губы — Миша заводит двигатель, так и не ответив на мою реплику. Наверное, я его достаточно сильно задела сегодня. Мне нужно угомониться, немного успокоиться и сделать паузу. Возможно, он прав. В конце концов, у нас в доме есть гостевая спальня, а дети и не заметят, что мы спим в разных постелях. Мы всегда просыпаемся раньше их.

— Я сам уеду из дома, — в середине пути заявляет Миша, — Не хочу, чтобы ты уезжала и если для этого уехать надо мне, то я так и сделаю.

Ну вот и к чему это рыцарство? Я же только всё решила! Почти. И вот что мне теперь делать? Пусть уезжает? Или всё же воспользоваться гостевой спальней? Вот чёрт.

Глава двадцать четвертая

Бегать вечно — невозможно, да и ни к чему это всё.

Приехали домой, где мне на встречу выбежали сразу два радостных котенка — Марк и Роза, — которые уже успели по мне соскучиться. Уф, а как уж я рада! На самом деле, со всей этой нервотрепкой, я и сама перестала замечать, как впадаю в некую легкую форму депрессии. Совершенно забыла о том, что помимо своих личных проблем, есть и другие вещи, требующие моего внимания. Даже начала испытывать нечто вроде стыда смешанного со смущением. Как я так легко могла отвлечься? Уму непостижимо.

Коллективные обнимашки с детьми закончились тем, что каким-то немыслимым образом они затащили меня на кухню, предварительно уговорив меня пожарить им блинчики. Что ж…блинчики так блинчики. Отбросила пальто в сторону, усадила детей на барные стулья, а сама потянулась за глубокой миской. Миша, кстати говоря, тоже сел рядом с детьми.

Уютно, — пронеслось у меня в голове. Миша в шерстяном свитере сидит рядом с детьми на его губах блуждает полуулыбка, которая обращена ко мне, а дети словно ничего и не замечают. Хотя, может так и есть. В любом случае, я пережила перелет, почти бессонную ночь и разговор с юристом — имею право на замедленную реакцию и отсутствие эмоций. Запах поджаристых блинчиков, открытой банки с малиновым вареньем и теплый свитер создает определенную атмосферу, которой мне так давно не хватало. Когда в последний раз я испытывала это чувство домашнего уюта? Уж точно до всей этой истории с изменой…

Взяла большое плоское блюдо — как раз для блинов, а затем начала перекладывать подрумянившиеся пышные блинчики. Кажется, у меня получились больше оладушки, но это не так уж и важно. Пока я хозяйничала на кухне — Миша, молча, наблюдал за мной, а сейчас переключился на еду. Может, мне показалось? Может ничего и не менялось в нём, и я всё это лишь придумала? Покачала головой и встала напротив этой банды, опираясь руками о стойку.

— Расскажите, что у вас нового? — спрашиваю я, разглядывая блинчики на блюде.

А нового, конечно же, было много — начиная от того, что Роза внезапно захотела ярко-рыжие волосы, как у какой-то девочки из параллельной группы и, заканчивая тем, что Марку на одной тренировке чуть не выбили зуб. В этот раз, мы говорили как настоящая семья, знаете. Пока Марк что-то рассказывал, яростно жестикулируя и чуть не уронив блинчик на пол, Миша внимательно следил за его движениями. Я делала вид, что очень рассержена его неосторожностью, но, на самом деле, еле сдерживала смех. А что вы хотели, когда отдавали ребенка на хоккей? Травмы — неотъемлемая часть спорта, по большей части, нам пришлось смириться. Да и, в конце концов, не пострадал и на этом спасибо.

Миша иногда вставлял в рассказы Марка и Розы ремарки, которые служили чуть ли не предисловием к совершенно новой истории. После совместного ужина из блинчиков — не очень полезного, но очень вкусного — Миша повел детей в их комнату, предлагая поиграть там. А вот маме с папой надо поговорить. И пока Миша отводил детей наверх, а я мыла посуду — судорожно пыталась придумать, в каком же русле пройдет наш разговор.

Правда, потом я одернула себя. Не хочу решать этот вопрос одна. Если раньше вина и лежала большей частью на Мише, то сейчас…сейчас мы оба натворили достаточно дел. И решать этот вопрос нужно вдвоём. Так что, села за обеденный стол и стала ждать, напряженно сжимая пальцы в замок.

Не прошло и трех минут, как ко мне присоединился Миша. Сначала, правда, он замер на лестнице, видимо, удивившись картине, но потом…рваный выдох было слышно даже мне. Он сел напротив, также сжав руки в замок и внимательно посмотрев мне в глаза. Кажется, настало время переговоров.

— Дети играют у себя, — нарушил тишину Миша, — Я уеду, как только они лягут спать.

Верно, он же сказал, что готов уехать… Я покачала головой.

— Ты не должен уезжать. И я тоже.

Миша нахмурился, пытаясь понять ход моих мыслей, но, по правде говоря, сейчас я и сама с трудом понимала это. Мне просто…просто казалось это неправильным. Сейчас мне было как никогда ясно, что думать о словах не стоит. Как раз наоборот — мне нужно отпустить их, дать себе волю, высказать то, что вертится у меня на языке.

— Я думаю, мы оба должны остаться. — резюмировала я, — Ни к чему нам эти жертвы. Драматично, конечно, но никому не нужно.

— Хорошо… — как-то неуверенно протянул Миша.

— Но, сегодняшнюю ночь я хочу провести в гостевой спальне. Я чувствую себя…немного неуютно рядом с тобой.

Миша кивнул, хотя его явно задели мои слова, но я решила, что так будет лучше. Лучше сказать ему о своих чувствах, по крайней мере, о тех, что он может понять. Так, отлично, с этим мы разобрались… но что дальше? Хорошо, конечно, что мы разобрались со спальными местами, словно мы соседи по комнате, но это далеко не самая острая проблема на сегодняшний день.