Любовники (СИ) - Романова Виктория

Так что да, курсы. Может, пойду на какие-нибудь художественные курсы, почему бы и нет. Рисовать я умею, а что не умею — научусь.

Как только я уложила детей — без промедления пошла в нашу спальню, где Миша уже ждал меня, нервно расхаживая из угла в угол. Мне оставалось только улыбнуться его нервозности и сесть на краешек кровати, похлопав рядышком, чтобы и Миша сел рядом. Сидели молча, чую, что пялились в одну точку, но пока не говорили. Эх, знала же, что мне нужен пинок под мягкое место, чтобы я начала!

— Понимаю, что тебе тяжело начать, — словно прочитал мои мысли, шепнул Миша, — Но я тоже думаю, что нам нужно поговорить и прояснить хотя бы небольшую часть этой головоломки.

Я лишь киваю, не зная, с чего начать. И решила идти по порядку, прям как на сеансе.

— Когда я была у психолога, — начинаю я, — То меня мучил лишь один вопрос: стоит ли мне прощать тебя? И я не знала ответа на него, честно. Мы так долго были вместе…

Миша протянул свою руку, чтобы коснуться моего плеча и сжать его. Пока я собиралась с силами, Миша легко поглаживал меня по спине, изредка перебирая волосы. Это меня успокаивало и отвлекало одновременно, но я всё равно не спешила его останавливать.

— Мы поговорили об этом, — продолжаю я, — Прежде, чем ответить на этот вопрос, меня заставили вспомнить всё, что нас связывало когда-либо. Настоящий курс психотерапии, — усмешка каким-то образом появляется на моих губах, — Она достала весы и маленькие гири, заставляя меня вспоминать всё с момента нашего знакомства. Каждое хорошее или плохое воспоминание — гиря на весах. В зависимости от того, как сильно меня что-то расстраивало или радовало — вес менялся, об этом мы заранее условились, по шкале от одного до пяти. Твоя измена была пятеркой.

Рука Миши замерла на моей спине, а я услышала, как он перестал дышать.

— Не переживай, — зачем-то решила успокоить его я, — Наши дети — тоже были пятерками. Это лучшее, что ты мог мне дать в этой жизни.

Но Мишу это не успокоило. Его рука продолжала прожигать мою спину, а я собиралась с силами, чтобы продолжить.

— Конечно же, всё хорошее, что было у нас, перевесило события последних месяцев, — подвела я итог, — А потом мы переели ко второму этапу. Мы занялись анализом того, как прошли именно эти месяцы. Учитывая, что мы оба изменили друг другу — скажем так, психолог был в восторге. — я нервно усмехнулась, вспоминая высокоподнятые брови, когда она впервые услышала о той сделке, что мы заключили, — Тем не менее, даже этот анализ был в твою пользу. Как отец — ты почти что идеален. Да и как муж…тоже. За исключением. Я поняла, что потенциально могу тебя простить….

— Есть какое-то «но»?

— Да, — подтвердила его худшие опасения, — Я решила этого не делать…пока что. Стой, я не так выразилась, — мотнула головой, зажимая её в руках с силой сдавливая виски, — Я не подаю на развод и никуда не переезжаю, если ты этого не хочешь, но…мне нужно время. Много времени. Я могу сказать тебе сейчас, что прощаю тебя, но…это не будет искренне, потому что в душе я практически ненавижу тебя за то, что произошло. Мне нужно время, что отдохнуть, вернуться в прежнее русло. Или наоборот, мне нужно что-то новое, имидж или хобби. Что-то на что я смогу отвлечься, чтобы не думать постоянно о прошлом.

— Конечно, я не хочу, чтобы ты уезжала, — шепчет он, притягивая меня в свои объятия, наплевав на все барьеры, что я строила в последнее время. И знаете что? Это было именно то, что мне нужно, — Только скажи, чем именно ты хочешь заняться — сделаю всё, что смогу. И что не смогу — тоже.

Я усмехаюсь, но из объятий не вырываюсь, наоборот, устраиваюсь поудобнее.

— Каким бы черным не был этот юмор, но…уверена, что сейчас ты мне с Анной точно не изменяешь.

И мы оба фыркаем.

— Я больше не прощу тебе любовниц. Ты ведь знаешь это? — чувствую, как он кивает мне в волосы, — И если тебя что-то будет мучить, ты скажешь мне об этом? — снова кивок, — Хорошо.

Мне осталось лишь поверить в это.

— Я всё ещё не могу тебе доверять, но…вижу, что ты стараешься. Я тоже постараюсь.

— Ничего, — отвечает он, укачивая меня в объятиях, — Я буду ждать, ведь обещал умереть с тобой в один день.

Вот мы и поговорили, а я чувствую, как с моей души падает не просто камень, а целая скала различных проблем и недосказанностей. Мне легче. Кажется, будто я пробежала марафон, но эта усталость приятная. Это такая усталость, которая слегка ноет в мышцах и даёт тебе понять, что сегодня твой сон будет спокойным и безмятежным. Что тебя не будут мучить мысли и сомнения. Сегодня — я буду спать спокойно.

Глава двадцать седьмая: От лица Михаила

Всё началось через неделю после того, как Анна была принята на работу. Видимо, ей нужно было время, чтобы немного освоиться и привыкнуть к обстановке, а также — узнать всю необходимую информацию. Всё начиналось с каких-то мелочей, например, облегающая юбка, вырез в зоне декольте, томные взгляды из-под опущенных ресниц. Ничего не значащие мелочи, о которых я даже не думал. Формально, она не нарушала дресс-код, да и, в каком веке мы живём, по-вашему? Она — молодая красивая женщина, стоило сказать ей, чтобы ходила в монашеской рясе? Хах, может и стоило, учитывая, как всё обернулось.

Однако, тогда я не придал этому значения. В конце концов, всем женщинам хочется чувствовать себя красивыми и желанными, для начала. Если очень повезёт, то ещё и любимыми. Так что, я промолчал, и это была моя первая ошибка в огромной череде, ведущей в пропасть.

Я рассказывал Марине о том, как это случилось впервые. Мне пришлось задержаться на работе, мы готовились к проверке и я хотел проверить всё ещё раз. Самостоятельно. Просто на всякий случай, чтобы быть уверенным во всём. Анна осталась со мной, хотя я этого и не просил, даже особо в ней и не нуждался. Думал, что рвение к работе нужно поощрять, да и вдвоём мы бы справились быстрее, чтобы я смог вернуться домой не совсем за полночь. Знал бы, что произойдёт дальше — гнал бы в шею. Причём себя. Как можно дальше от всего того, что произойдёт.

— Михаил Вадимович, — протянула Анна полушёпотом, сидя в кресле напротив меня, — Может кофе?

Я лишь кивнул, не отрываясь от бумаг. Кофе — это то, что мне сейчас нужно. Глаза слипались, а всё нутро тянуло меня домой. Хотелось всё бросить под предлогом: «Ты уже сто раз всё проверял!», но несколько педантичная натура взяла своё. Тем более, осталось не так уж и много, а потом мне не придётся задерживаться во время проверок из-за того, что кто-то нашёл где-то несуществующую ошибку.

Когда моё намерение оставаться здесь до конца вновь возобладало над желанием вернуться домой, кофе уже стол рядом, соблазняя меня своим теплом и особым ароматом. Под чашку кофе и шелест перебираемых нами листов, незаметно пролетели ещё несколько часов. Мы, действительно, справились быстрее, чем я ожидал. Оставалось всего ничего до финишной прямой, как вдруг у Анны возник вопрос. Походкой от бедра, она подошла ко мне и встала почти впритык, я даже мог почувствовать аромат её духов. Немного жгучий аромат пряностей, но отторжения он не вызывал.

Она склонилась в мою сторону и протянула какой-то документ. Честно говоря, сейчас я даже не вспомню, что в нём было, и как вообще развивались следующие события. Помню лишь сумбурный порядок происходящего, она стоит рядом, чуть склонившись, а я принимаю из её рук бумаги, задевая чашку с кофе. Там оставалось не так уж и много, я редко допиваю то, что остается на дне. Тем не менее, как только чашка падает на пол, а содержимое чашки оказывается на блузке Анны Викторовны — она спешит он неё избавиться. Судорожно елозит по пуговицам, а затем резко распахивает блузку, открывая обзор на подтянутый живот и довольно неплохую грудь.

Я хмурюсь, медленно поднимая взгляд к её лицу. Надо сказать, она даже не покраснела. На лице блуждает полуулыбка, а пальцы сжимают края блузки. Ещё несколько секунд я не могу понять, какого черта она только что сделала, но тут из её груди вырывается тонкий смешок.