Властелин знаков (Лексикон) - Павел Марушкин

— И первый раунд остался за нами! — ухмыльнулся Стерлинг.

— Вы так считаете? Не забывайте, один из ваших солдат погиб. А неприятель узнал, как можно справиться с призраками.

— В таком случае следующий ход за вами, — бросил О’Рейли. — Пора, наконец, подтвердить делом все эти сладкие речи!

— Hex проблем! — улыбнулся одноглазый. — Но мне нужна книга.

Стерлинг с кряхтением вылез из-за стола: принесенный Лаской предмет он хранил в собственной каюте, не доверяя до конца таким странным союзникам.

Когда Лексикон появился в кают-компании, присутствующие с любопытством уставились на него. Книга менялась — постоянно и неуловимо; стоило подольше посмотреть на нее, как начинала болеть голова: мозг сопротивлялся неестественному воздействию. Боцман поглядывал на странную вещицу с откровенным недоверием.

— Ну?! — не выдержал, наконец, он.

Озорник неторопливо протянул руку, коснулся книги. И вызывающие мигрень метаморфозы тотчас прекратились. Лексикон обрел свой истинный облик. Он был сделан из темно-серого, похожего на сталь металла — исцарапанный переплет покрывала сизая корка окалины, словно он побывал в огне. Лев Осокин открыл обложку. Ласка удивленно подняла брови: страницы тоже были из металла. Отполированную, мерцающую темным блеском поверхность неведомый мастер разбил на квадраты; и в каждом был выгравирован невероятно сложный знак… Стоило Озорнику коснуться одного из этих символов, как тот пришел в движение, раскладываясь, словно шкатулка со множеством секретных ящичков и отделений. Невесомые коленца и сочленения поблескивали, прихотливо изломанные плоскости разворачивались, будто крылышки механического насекомого; знак из двумерного сделался трехмерным — и, кажется, прихватил еще одно, лишнее измерение. Озорник сорвал повязку; в его глазнице пульсировал зеленый огонь.

— Поднимайте давление в котлах, сэр! — с мефистофельской усмешкой обратился он к Стерлингу. — Время пришло!

— Дева Мария, спаси и защити нас! — потрясенно выдохнул О’Рейли, осеняя себя крестным знамением.

— Спокойствие, Шон; это всего лишь… — начал было Стерлинг, но в этот момент его прервал дикий грохот.

— Заряжай! — скомандовал француз, не успели рассеяться клубы дыма.

Джек с сомнением покачал головой. Он до сих пор не мог поверить в происходящее. Пушки на улицах Лондона! Да где ж это видано?! Не иначе весь мир сошел с ума.

И тем не менее Огюст Легри предусмотрел и такой вариант; оставалось надеяться, что для Инкогнито он тоже станет неожиданностью. Легкое полевое орудие зарядили чугунной болванкой. С такого расстояния она прошила стену, словно та была сделана из фанеры, срикошетила от бронированного борта корабля и вылетела сквозь крышу.

— Пли!

Второй заряд проделал в здании еще одну дыру. Крыша с жалобным скрипом просела. Легри поднес к губам жестяной рупор.

— С вами говорит полиция! Немедленно выходите, без оружия и с поднятыми руками! Даю вам минуту!

«На месте Инкогнито я бы что-нибудь предпринял, и сейчас же! — подумал Мюррей. — Интересно, почему он медлит? Если я участвую во всем этом безобразии, значит, он так и не удрал в прошлое, иначе мы схватили бы его там… Может, его и вовсе нет в этом здании? Если так, проклятый француз вполне может сделать меня козлом отпущения! Да, замечательная перспектива, нечего сказать!»

Джек поежился.

— Заряжай! — приказал Легри.

— Еще пара выстрелов, и эта развалина рухнет! Там же совсем нет внутренних перекрытий.

— Ничего, это заставит их поторопиться. — Француз щелкнул крышкой брегета. — Минута уже…

Из пролома брызнули ослепительные изумрудные лучи. Здание вдруг стало прозрачным, словно отлитое целиком из зеленого бутылочного стекла. Джек ясно видел необычный, похожий на исполинского жука корабль, занимавший почти все пространство сухого дока — и этот монстр тоже был прозрачным, в его недрах двигались фигурки людей. В ночном небе развернулся Знак. На этот раз он был иным, чем тогда, в Праге, но в чем заключается различие, Мюррей так и не успел понять.

— Он здесь! — торжествующе воскликнул Легри; и в тот же миг что-то темное, бурлящее и переливающееся ринулось на них из темноты. Джека сбило с ног, закрутило в ледяных струях и поволокло прочь. Отплевываясь, он вынырнул на поверхность. Совсем рядом боролась с водной стихией лошадь — журналист видел ее оскаленные зубы и полный безумия глаз. Мускулы начало сводить судорогой; отяжелевшая одежда тянула вниз. «Чушь! Я вовсе не собирался утонуть сегодня… Посреди улицы!» — возмутился Мюррей; абсурдная мысль, как ни странно, придала сил — он перестал барахтаться и мощными гребками направил тело в сторону ближайшего здания. Тут журналисту удалось зацепиться: стена была сложена таким образом, что каждый второй кирпич немного выступал, образуя маленькую ступеньку. Благословляя неведомого архитектора, Джек полез наверх, не обращая внимания на боль в онемевших пальцах. Он вскарабкался до самой крыши, с трудом подтянулся, цепляясь за водосток, и перекинул тело на пологий скат. Здесь можно было немного отдышаться и прийти в себя. Забравшись повыше, он рискнул выпрямиться в полный рост. В этот момент зеленое свечение начало меркнуть, но Мюррей успел заметить главное: низкую бронированную палубу, разбегающиеся от форштевня усы пены и густой угольный дым, валящий из труб. Неведомое судно на всех парах шло сквозь затопленные кварталы к Темзе, унося в своем чреве людей и призраков. Проклятый Инкогнито вновь умудрился ускользнуть.

Часть IV

Бегство от Немезиды

Град святого Петра заметало снегом. Укутанные в тулупы дворники трудились вовсю, но стихия упорно не желала поддаваться широким деревянным лопатам: сугробы по обочинам достигали кое-где уже человеческого роста, а метель все не прекращалась. Прохожие морщились и прятали лица под башлыками — озорные снежинки норовили забиться в каждую щель. Лишь чухонские извозчики, «вейко», были рады непогоде: спрос на их услуги возрос чрезвычайно. Нэд Айвори отхлебнул крепкого, пахнущего банным веником чаю и с любопытством уставился в окно: там, внизу, двое саней не смогли разъехаться и каким-то образом в сутолоке сцепились полозьями. Возницы размахивали руками и крыли друг друга почем зря, по-чухонски и по-славянски, опровергая тем самым устоявшееся мнение о сдержанности северного темперамента.

— Ноги-то подыми! — прозвучало у Нэда над головой. Альбионец покорно оторвал от пола подошвы: перечить уборщице не хотелось. Здоровенная медведица пару раз шоркнула шваброй под столиком и отправилась тревожить других обитателей вокзального буфета. Айвори глянул на часы. Человек, с которым у него была назначена встреча, запаздывал; еще полчаса — и придется сдавать билеты на поезд… Если бы только ожидаемая информация не была столь ценна! Полгода безуспешных поисков, осторожных расспросов и намеков — и вот наконец, когда он уже почти перестал надеяться, — удача! Недаром говорят, что господь любит терпеливых…

Скрипнула дверь, и в буфет ввалился, стряхивая с плеч остатки снега, дородный господин в долгополой чиновничьей шинели. Айвори мысленно поморщился: вошедший с самого начала повел себя неправильно, отыскивая его взглядом. Нет чтобы сначала подойти к стойке, заказать чего-нибудь. Теперь и дураку ясно, что у этого господина с кем-то встреча! А впрочем — не все ли равно? Пресловутых агентов охранки Нэд давно перестал опасаться. Здесь, в дремотной Азии (да-да, конечно — в Европе, если верить сухой географии; но по сути своей…), беспечность чиновников могла соперничать только с их неуемными аппетитами. Конечно, как и везде, тут существовали свои тонкости — но кому, как не матерому лису из Форин Офис, знать их досконально! Матерый лис… Он любил думать о себе именно так: уже не юный, глуповатый и без меры рискующий рыжий охотник, но еще и не старый, отъевшийся на беспечных крестьянских курах зверь, предпочитающий не покидать без крайней нужды уютную нору. Хищник, ловец удачи — пускай не из самых крупных, но жилистый и зубастый, способный учуять легчайшее дуновение ветерка и не знающий равных по части всевозможных уловок и хитростей.

— А, вот вы где, здравствуйте! — Вошедший, наконец, соизволил заметить Айвори. — Ну и погодка, черт побери! Я битый час добирался до Витебского!

— Я бы на вашем месте выпил чего-нибудь согревающего, — намекнул Нэд.

— И то верно! — улыбнулся собеседник. — Буфетчик, рюмку водки и пару пышек!

— Сию минуту-с…

— А вы, я смотрю, все чайком пробавляетесь! — Господин в чиновничьей шинели непринужденно присел за столик.

— Эта привычка меня спасает в ваших холодных краях, — улыбнулся Айвори. — Если бы я употреблял спиртное, как это у вас здесь говорят, «для сугреву» — давно бы спился.