Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру - Мэтт Маккарти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, – сказал я, вставая, – спасибо за эту информацию. Пора сразиться с Дре.
– Удачи.
– Какой-нибудь совет напоследок?
Она встала и всплеснула руками:
– Встань на колени, Мэтт, и преклонись.
– Серьезно?
– Не знаю. Что бы ты хотел услышать?
Эшли ушла, и я уставился на висевший на стене импрессионистский морской пейзаж, ломая голову. Как меня раньше уговаривали сделать то, что мне было не по нраву? На ум пришли запугивания, обман, спиртное и деньги – все, что было в данной ситуации неуместно. Я с радостью согласился принимать свои лекарства от ВИЧ, но сравнение было некорректным. Больше всего на свете я боялся прыгнуть с парашютом. Как кто-нибудь мог бы уговорить меня выпрыгнуть из самолета? Никак. Я бы и слушать не стал. Что бы сказал Дре Джим? Или Байо?
В голову пришла новая идея. Это было рискованно, между тем у меня было предчувствие, что идея может сработать, да и других вариантов уже не осталось. Несколько минут спустя я уже стоял у палаты Дре. Я одновременно постучал в дверь и открыл ее.
– Это ты, Эм? – спросила пациентка.
– Как вы всегда понимаете, что это я?
– По запаху, – сказала она, откинувшись назад в кровати.
– Серьезно? А что за запах? – я глянул на свои подмышки.
– Да шучу я! Просто удачная догадка.
Я присел на край ее кровати – так она была вынуждена слушать.
– Итак, – начал я, взяв ее за левую руку, – ты собиралась сказать, что снова будешь принимать свои лекарства.
Она слегка отдернула руку, но я ее не выпустил.
– Не-а.
– Пожалуйста.
– Нет, спасибо.
Удивительно, но и хороший врач может быть плохим пациентом. Даже понимая необходимость мер профилактики и лечения, не всегда их принимаешь.
Я еще не спрашивал, чего она так боится. Смерти? Вряд ли. Без лекарств она долго не протянет. Конечно, мне самому теперь приходилось иметь дело с поносом настолько сильным, что порой на туалетной бумаге оставались пятна крови, однако выбора у меня не было. Я попытался поставить себя на ее место, но что это дало? В ее положении я бы принимал таблетки.
– Помоги мне понять, что происходит.
– Я не поддаюсь на твои подкаты, Эм.
Я вернулся к собственному страху. Сколько бы меня ни умоляли или ни пытались вразумить, я бы ни за что не прыгнул с парашютом. Единственным способом было нацепить его на меня против моей воли и вытолкнуть из самолета. Тем не менее цель была бы достигнута. Можем ли мы давать пациентам лекарства от ВИЧ против их воли?
– Я бы хотел объяснить, от чего мы отталкиваемся. Что мы знаем о твоем состоянии, что еще предстоит выяснить.
– Зря тратишь время, Эм.
Аналогия с прыжками с парашютом все-таки казалась не совсем уместной. По правде говоря, я сам был далеко не идеальным пациентом – несмотря на то что в моей семье были случаи меланомы, я постоянно пренебрегал рекомендациями врачей и не пользовался солнцезащитным кремом – но почему?
– Иногда, – начал я, обдумывая свои дальнейшие слова, – иногда мы делаем вещи…
И я решился.
– Я пью таблетки от ВИЧ, – быстро проговорил я. – Давай принимать их вместе, – было приятно это сказать. Я повторил свои слова, на этот раз медленнее и громче: – Давай принимать их вместе.
– Ой, прошу тебя.
– Я буду. Клянусь. Я принимаю их дома.
– Придумай что-то другое.
– Я серьезно.
Она сжала мою руку:
– Я слепая, но не наивная. Нет…
– Даю тебе слово.
Пытался ли я ею манипулировать? Имело ли это значение?
– У тебя ВИЧ? – она принялась шарить рукой рядом с подушкой в поисках пульта от телевизора.
– Возможно, – я придвинулся ближе. Я чувствовал, что мой голос вот-вот дрогнет, так что перешел на шепот. – Я укололся на днях иглой. У пациента был СПИД. И…
– И теперь надеешься, что пронесет.
– Ага.
Она покачала головой:
– Вот же дерьмо.
Я прочистил горло:
– Сделай мне одолжение. Прими всего одну таблетку. Один раз.
Я взял в руки обе ее ладони, словно мы зачитывали свадебные клятвы. У меня было смутное чувство, что мы сдвинулись с мертвой точки. Со мной она общалась охотнее, чем с остальными врачами, от большинства из которых просто отмахивалась. Это было немного, но уже что-то.
Мне было интересно, что именно она видела, глядя прямо на меня.
– Ладно, – сказала она. – Одну таблетку. Один раз.
– Отлично!
Если бы только меня сейчас видел Джим О’Коннел! Будь у меня фужер, я бы раздавил его ногой[71]. Я полагал, что Дре отказывалась признавать свою болезнь, и мне хотелось, чтобы она это преодолела. Мне хотелось, чтобы она разозлилась, чтобы прошла через все стадии горя и признала, что у нее весьма реальная, хорошо поддающаяся лечению болезнь. Мне было без разницы, курила ли она марихуану, продавала ли ее. Мне просто хотелось, чтобы она признала, с чем имеет дело, и поняла, что может одержать победу. До этого момента я был в отчаянии, однако теперь забрезжила надежда.
– И если все пройдет хорошо, – восторженно сказал я, – мы можем выпить две. Две таблетки.
У нее было не больше нескольких месяцев, чтобы начать пить лекарства, – потом уже было бы поздно.
– А затем три.
– Я согласилась на одну таблетку. Один раз. Продолжай трепаться, и я могу передумать.
Я отпустил ее руки и встал.
– Чудесно. Увидимся завтра утром.
Нам с Дре еще предстояло поговорить про поясничную пункцию, и, чтобы убедить ее согласиться на эту процедуру, мне, несомненно, нужно было копнуть еще глубже, попробовать другие способы до нее достучаться.
Выйдя из ее палаты, я впервые почувствовал себя настоящим врачом. Как сказал бы Байо, это было чертовски круто.
Глава 25
– Хорошие новости, – сказал я на следующее утро Эшли. У нас было ровно тридцать семь минут, чтобы обсудить двенадцать пациентов. – Я уговорил Дре принять лекарства от ВИЧ.
– Знать не хочу, какую хрень тебе пришлось сделать, чтобы она согласилась.
Она рассмеялась и выставила вверх ладонь. Я коснулся ее своей.
– Я почти добрался до второй базы.
Настроение все еще было приподнятое.
– Да ты больной, – она улыбнулась и взяла свой кофе. – Так какой курс мы ей назначим?
– Полагаю, универсальная таблетка подойдет лучше всего.
