МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ - ДЖЕМС САВРАСОВ

И много других, веселых и грустных, озорных и серьезных, задорных и унылых песен на любой случай жизни, под любое настроение. Но гвоздем репертуара киндейцев была бесподобно исполняемая ими «Бодайбинка»:

Ой да ты, тайга моя густая,Раз увидев, больше не забыть!Ой да ты, девчонка молодая,Нам с тобой друг друга не любить...

Бодайбинка так хорошо рифмовалась с Амакинкой. Не случайно потом, через много лет, среди тех, кто навсегда расставался с Амакинской экспедицией, родились такие слова на мотив «Бодайбинки»:

Отшумели годы Амакинки,Мы ушли с Вилюя навсегда.

Песни геофизиков пятидесятых годов

Трудно сказать точно когда, но песенная болезнь как-то незаметно перекинулась на буйную ватагу геофизиков, перекочевавшую в Амакинку из Восточной экспедиции Западного геофизического треста. Это была сплоченная «банда» молодых и старых специалистов, главным образом ленинградцев, которых судьба и собственный авантюрный характер собрали под предводительством Петра Николаевича Меньшикова в нюрбинских хотонах в 1955—1956 годах. Было их до полусотни, они были полны сил, энергии, задора и дружны между собой. Праздники и дни рождения справлялись почти еженедельно, при большом стечении гостей, и непременно в сопровождении стихов и песен.

Песни пелись часами, а иногда и ночами — до утра. Репертуар был пестрый и удивительный. Следом за торжественной «Ленинградской застольной» могли запеть «Фай-дули-фай», сразу за серьезной «Песней о нормандских летчиках» можно было услышать «Сюзанну», «Ну-ка, Машка, эх, она каналья!» или «Кузнечик, который коленками назад».

Такую что ли «всеядность» к любой песенной продукции, наверное, трудно понять строгим ценителям музыки, но объяснить ее можно. Почти все тогда были молодыми, общительными, песни буквально так и рвались из груди. А перечень песен, поставляемых штатными композиторами и рекламируемый с экрана кино, был не в пример беднее, чем уже, к примеру, в восьмидесятые годы. Магнитофонная эра еще не наступила.

Битлов, бардов, «Голубых огоньков», конкурсов эстрадных песен не было и в помине. Вот почему пелось все, что случайно попадалось кому-нибудь из амакинских песенников. Конечно, хорошие песни из кинофильмов тут же подхватывались. Например, сразу была взята на вооружение отличная песня из кинофильма «Земля Санникова»:

Призрачно все в этом мире бушующем.Есть только миг, за него и держись.Есть только миг между прошлым и будущим,Именно он называется жизнь.

Точно так же сразу была принята «Надежда», пришедшая в Нюрбу то ли с экрана кино, то ли по радиосети:

Надежда — мой компас земной,А удача — награда за смелость.А песни — довольно одной,Чтоб только о доме в ней пелось...

В основном же песни привозились из поездок на «дикий запад». Скажем, побывал кто-то из поющих амакинцев в Москве, слышишь, вскоре после его возвращения уже ходит по Нюрбе новая песня. Так появилась, к примеру, «Чува»:

Ой, ты чува, моя чува, тебя люблю я,За твои трудодни — дай поцелую...

Или «Охотный ряд»:

Сюда приходят девушки весной,Надев свой самый праздничный наряд.Их не пугает Карла Маркса борода.Охотный ряд, Охотный ряд!..

Или как сатирический отклик на лозунги тех оптимистических лет «Чтобы жизнь была легка»:

Друзья, вперед! — догоним СШАПо производству мяса, молока,А после перегоним СШАПо потребленью вин и табака!Нас ждет молочная река и мясные берега,Избыток потребления на душу населения.

Привозились песни из курортных мест — из Крыма, с Кавказа. Одно время, например, с удовольствием распевалась «Голубая пижама»:

Снаряженье мое — туфли-лак и панама.Изумляет Сухум мой туристский костюм —голубая пижама!

Часто слышалась шуточная, студенческая или туристическая песня про Анапу:

Поеду я в город Анапу,куплю себе черную шляпуИ буду сидеть на пескев своей непонятной тоске...

Как-то появилась в Нюрбе песня-пародия, сочиненная на стихи известного в те годы поэта, в которых он возмущался безнравственностью молодежи в курортных местах. Стихи его почти дословно цитировались в пародийной песне:

Среди залива Коктебеля лежит роскошная земля —природа, бля, природа, бля, природа!Но портят эту красоту сюда наехавшиетунеядцы, бля, моральные уроды!Вид у девчонки очень гол, куда же смотрит комсомоли школа, бля, и школа, бля, и школа?

И все остальное в том же духе. Кончалась песня куплетами:

И если скажут, что статью я для рубля писал свою,не верьте, бля, не верьте, бля, не верьте!Статью писал не для рубля, а потому,что был я, бля, и есть я, бля, и буду, бля, до смерти!

Часто в компаниях исполнялись песни про Одессу. Или, как говорят одесситы, «за Одессу». Почему была такая тяга именно к песням об Одессе, непонятно. Одесситов среди амакинских геологов и геофизиков не было, если не считать приехавшего позднее начальника экспедиции М. А. Чумака. Но и тот был скорее не любителем, а разве что героем сочиненных амакинцами песнопений, или, если точнее, жертвой последних.

С великим удовольствием мужчинами распевалась одна из одесских песен:

Я с детства был испорченный ребенок,На папу и на маму не похож;Я женщин обожал еще с пеленок...Эх, Жора, подержи мой макинтош!

Но коренной песней про Одессу была, пожалуй, известная «Поэма за Одессу», в которой перечислялись чуть ли не все знаменитости, побывавшие в этом городе:

За Бальзака не надо говорить —В Одессе он набрался вдохновенья.А Сашка Пушкин тем и знаменит,Что вспомнил тут он чудное мгновенье.Я за Одессу вам веду рассказ:Бывают сцены здесь и с матом, и без мата,Но если вам в Одессе выбьют глаз,То этот глаз уставит вам Филатов.

В конце поэмы выражалась твердая уверенность, что Одесса когда-нибудь станет центром мира:

Одесса-мама радует мой глаз,И об нее вздыхает наша лира.И верю я, что недалек тот час,Когда Одесса станет центром мира.

Очень популярной из одесского цикла была и бесподобно солируемая Юрой Усовым песня о «Вышибале Алехе»:

В губернский розыск поступила телеграмма,Что наступил критический момент:Одесса-мама переполнена ворами,И заедает темный элемент.Алеха шпарит на баяне,Гремит посудою шалман.В дыму в табачном, как в тумане,Плясал одесский уркаган!

Но, пожалуй, первое место по частоте исполнения занимала фривольная «На Дерибасовской открылася пивная». Сочинение, по-видимому, нэповских времен. Несмотря на пикантное содержание, а может быть, именно поэтому, песня была очень популярной у амакинских холостяков — любителей красивой жизни: