Вагнер - Алексей Сидоров

«Вознесение» Тициана произвело на меня настолько сильное впечатление, что я вдруг почувствовал поток прежних внутренних сил. Я решил написать «Мейстерзингеров».

Он возвращается в Вену, начинает серьезные занятия музыкальным творчеством. Предлагает продать свое только что задуманное произведение, «Нюренбергских мейстерзингеров» Шотту со всеми правами. Австрийский посол в Париже, Меттерних, в минуту великодушия обещал Вагнеру гостеприимство в своем парижском дворце. Может быть там найдет Вагнер приют для написания «Мейстерзингеров»? В середине декабря 1861 г. Вагнер снова приезжает в Париж. Ему приходится жить в дешевой гостинице, потому что его знатные покровители передумали предоставить ему приют… В течение января 1862 г. Вагнер пишет текст «Мейстерзингеров», сейчас же переплетая его с музыкой. В феврале 1862 г. Вагнер снова в Германии, в Майнце, у Шотта, читает ему «Мейстерзингеров». Чтение текстов его драм сделалось для Вагнера в это время обычным. Он повторяет его в Карлсруэ у баденского герцога. Основная мечта Вагнера в это время — найти себе мецената, издателя. кого угодно, который бы только позволил ему спокойно довести до конца новое его произведение.

Постоянное прибежище или видимость его Вагнер находит в Бибрихе на Рейне, недалеко от Майнца. Сюда он выписывает обстановку из Парижа, сюда на неделю из Дрездена приезжает его жена. «Это были дни ада»… В жизни Вагнера новые женщины. В Майнце — миловидная Матильда Майер, совсем молоденькая девушка, прототип «Евы» в «Мейстерзингерах». Вагнер хотел на ней жениться. Во Франкфурте он познакомился с молодой актрисой Фредерикой Мейер, сестрой известной венской певицы Дустман, которая должна была петь вагнеровскую Изольду. С Фредерикой у Вагнера завязался роман не такой невинно-трогательный, как с «Евой» Майер. Пересуды и сплетни стали окружать его бибрихскую идиллию… Летом 1862 г. его посещают в Бибрихе Бюлов с женою и новые его друзья, супруги Шнорр, певец, которому суждено будет стать в будущем первым и идеальным Тристаном, и жена его, будущая Изольда. Друзья в воодушевлении погружаются в музыку. А в один вечер в ресторане, где обедал Вагнер со своими друзьями, появился впервые выпушенный из тюрьмы после тринадцатилетнего заключения Август Рекель… Вагнер незадолго тоже был амнистирован и в Саксонии. Только Рекель не подавал, как это сделал Вагнер, прошения королю о «прощении грехов молодости».

Вагнер не умеет долго жить на одном месте. Один из его молодых поклонников, сын богатого крестьянина Венделин Вейсгеймер, избравший себе музыкальную карьеру, соблазнил Вагнера попробовать счастья в концертах. Первый концерт Вагнера и Вейсгеймера в Лейпциге — в родном городе Вагнера, в том самом Гевандгаузе, с которым связано было столько отроческих воспоминаний Вагнера, прошел при почти пустом зале. В Дрездене Вагнер делает только официальные визиты. Он забыл город, и город забыл его. Здесь он окончательно порывает с Минной. Великий герцог веймарский прислал ему 500 талеров в счет будущих опер и это дает Вагнеру возможность поехать в Вену с Фредерикой Мейер, для новых попыток поставить «Тристана», которые снова оканчиваются неудачей.

В конце 1862 и в начале 1863 г. Вагнер дает о Вене концерты из своих произведений, включающие отрывки из «Мейстерзингеров», «Валькирии», и «Золота Рейна». Успех у публики был налицо, но материального дохода концерты не принесли. Снова помогла госпожа Калерги. Вагнер еще надеялся на постановку «Тристана»; но когда он получил в начале года приглашение из Петербурга дирижировать там в марте двумя концертами за гонорар в 2 000 рублей серебром, он немедленно дал свое согласие. Через Берлин и Кенингсберг Вагнер проехал в Россию.

За ним здесь следила полиция. Вагнер остановился в немецком пансионе на Невском, Как только он приехал в Петербург, его отыскал Серов: «Небрежно одетый, болезненный и сильно бедствовавший», внушивший Вагнеру уважение «независимостью своего образа мыслей». Вагнерианство Серова хорошо известно. «Я не перестаю удивляться его уму и глубокости его взглядов», пишет Серов еще в 1853 г. по поводу теоретических работ Вагнера. Биография и характеристика оперных работ Вагнера вплоть до 1860 г напечатана Серовым в журнале «Искусства» (№ 1–2 1860 г.). — С другой стороны не менее известны отзывы о Вагнере В. В. Стасова («масса банальностей, пошлые мелодии»). Даргомыжский, родившийся в один год с Вагнером: и принципиально ему наиболее может быть близкий из русских композиторов XIX века по восприятию проблем «музыкальной драмы», писал о «Тангейзере» Серову в 1856 г.: «Поэзии в сценическом распределении либретто много. В музыке указует он дорогу новую и дельную: но в неестественном пении его и пряных, хотя местами очень занимательных гармонизациях, выглядывает какое-то страдание… Правда-правдой, а ведь надобен и вкус»…

В Петербурге и затем в Москве выступления Вагнера прошли с огромным успехом. Шесть концертов в Петербурге, три в московском Большом театре дали Вагнеру хороший доход. С напутственными речами и золотой табакеркой от московских музыкантов, с которыми он попрощался в особом любезном письме, с серебряным рогом для питья от петербургского губернатора и лишними тысячью рублями от «великой княгини Елены», которой Вагнер читал текст «Кольца Нибелунгов», он уехал из России в конце апреля 1863 г., уверенный что в случае нужды он всегда может здесь найти хороший заработок. — Увы! русские тысячи растаяли, едва Вагнер доехал до Вены.

Болезненное тяготение Вагнера к роскоши, внешним знаком успеха никогда так не проявлялось как в эти дни. Доход от русской поездки он употребил на устройство роскошного жилища в Пенцинге около Вены. Через несколько лет немалый «скандал» был поднят прессой по поводу опубликования писем Вагнера к декораторше его квартиры, описавшей достаточно красочно обитые шелком комнаты дома в Пенцинге. «В эту комнату никто не имел права войти. Вагнер проводил там время совершенно один, обычно в начале дня. Он сказал мне однажды, что он в такой комнате чувствует себя особенно хорошо, потому что яркость красок побуждает его к работе»… Как будто стремясь вознаградить себя за все лишения молодых лет, безрассудно, входя в нелепые ростовщические долги, Вагнер живет в своем пышном уединении, ограничивая свой круг небольшим числом друзей, перестав надеяться на постановку «Тристана». Он подготовил к широкому опубликованию текст драм «Кольца Нибелунгов»— потому что у него не было надежды когда-нибудь увидеть цикл осуществленным так, как он бы того хотел; он мечтал о театре, хотя бы временном, где можно было бы поставить все «Кольцо». Он уже строил планы «невидимого оркестра». Каждый даровитый музыкант должен был бы найти себе работу в этом новом театре Вагнера. — Но как осуществить все это? Вагнер мечтает о «просвещенном абсолютизме» некоего количества единомыслящих— или. что легче, — о меценатстве какого-либо любящего искусства князя…