Наемница из клана Прайд (СИ) - Севастьянова Екатерина

А Райвен действительно многое знает о редких расах. Знает то, о чем другие даже и не догадываются. Это вызывает уважение.

— Что ж, — я снова закрыла глаза, — впредь буду держать дистанцию при общении с саарга, если, конечно, смогу избавиться от влияния его энергии. Это вообще возможно?

— Возможно. Обычно помогает хороший секс, — обрисовал Райвен простой, с его точки зрения, выход из ситуации, — при котором энергия партнера вытесняет все прочие энергии, связанные с вами ранее.

Я поперхнулась.

— Но в принципе, — успокоил он, — со временем энергия саарга иссякнет сама по себе.

Хорошо. Это хорошо.

— Я… подожду, пока она не иссякнет сама.

— Ждать придется недели две, плюс-минус.

— Не страшно.

Я почувствовала на себе тяжелый, изучающий взгляд. Почувствовала интуитивно, кожа от него горела. Тут же распахнула глаза и повернулась к Райвену. Охотник смотрел на меня задумчиво, сведя брови к переносице, явно о чем-то размышляя. О чем непонятно, но в его стылых глазах загорелся фитилек необъяснимого интереса, испытываемого к моей персоне.

— О чем это вы задумались? — напряженно спросила я.

— О вас, — последовал прямолинейный ответ. — О вас, как о краймере.

Я напряглась сильнее.

— Хочу, чтобы вы рассказали мне о своем прошлом, — заявил он. — Основные моменты.

О клане, семье, инициации.

 — Нет. — Я отрицательно замотала головой. — В моем прошлом нет ничего любопытного.

Охотник прищурился.

— Да неужели?

— Ужели!

— И все же я хочу вас послушать.

— Прискорбно, что наши желания не совпадают.

Задумчивый взгляд Райвена приобрел зловещий оттенок.

— У меня с собой есть сыворотка правды, — пошел он на подлый шаг. — Можем повторить эксперимент с допросом. Но лично я предпочитаю свободное общение.

— У вас расплывчатое понятие о свободном общении, — пробормотала я безрадостно.

— Зато о допросе, — клыкасто усмехнулся он, — вполне конкретное. Поэтому, если вариант с сывороткой вас не устраивает, советую начать с рассказа о том, как вы умудрились провалить инициацию.

Я вспомнила тьму… полный мрак, окутывающий все вокруг, вселяющий в душу ужас и панику. Вспомнила тишину… невыносимую тишину, сводящую с ума час за часом, день за днем. Вспомнила голод… болезненный голод, вынуждающий стонать от изнеможения. Вспомнила желание… безумное желание разбить себе голову о стену, чтобы поскорее прекратить пытку.

Я поежилась. Мне правда не хотелось ничего о себе рассказывать. Но, с другой стороны, Райвен все равно не отстанет, а под действием сыворотки я расскажу куда больше, чем без нее.

— Что вы знаете об инициации краймеров? — для начала решила прояснить степень осведомленности высокородного.

— О краймерах клана Аксэ’д мне известно абсолютно все.

— Правда? — искренне удивившись, не поверила я, потому как даже мне о клане Аксэ’д мало что известно.

— Правда, — подтвердил он с коротким кивком. — Но о вашем клане знаю лишь общие факты — что, как и почему — без подробностей и деталей.

Я вздохнула. Ладно… Расскажу.

— Инициация проходит в несколько этапов, — произнесла я отрешенно. — Первый — это изоляция, полное погружение в свое сознание. Ты сидишь в тишине, в замкнутом пространстве, без еды и воды, во мраке тьмы. Совсем один. И воздуха катастрофически не хватает, дышать приходится с помощью магии. Заточение длится неделями. Оно доводит до истощения, до помутнения рассудка, до грани между жизнью и смертью. Я помню галлюцинации, агонию и мысли о том, какая же я, наверное, вкусная. Второй этап — это сама Тьма, точнее, встреча с ней. Умирая, ребенок-краймер, может призывать Тьму (мать, сотворившую расу краймеров), и, если она посчитает дитя достойным и преданным своему клану, она ответит на зов и дарует ему силы; новое дыхание жизни, невероятные способности и редкий, почти божественный дар, но заберет душу, а вместе с ней чувства. Иногда Тьма не приходит. И дети умирают. Но некоторых, кого Тьма обошла стороной, старейшины все же спасают — хотя подобное происходит редко. Только один краймер из ста не проходит инициацию. Обычно Тьма не принимает слабых. Меня же Тьма не приняла по другой причине. Я к ней не взывала и не хотела принимать ее дары, я была готова умереть, но знала, что, скорее всего, меня спасут. Я была смышленым ребенком. Женщины рождаются редко, а женщины клану нужны. В заточении я провела три недели… затем мое сердце остановилось, обрывая жизнь. Кажется, я была этому очень рада. А через минуту оно забилось снова, благодаря магии старейшин. Вот и вся история.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 Печальная история, оставившая глубокие шрамы на моей душе. Сомневаюсь, что у меня хватило бы сил пережить нечто подобное снова. После инициации я восстанавливалась месяцами… но даже сейчас, спустя многие годы, я не уверена, что до конца восстановилась.

— Довольно жестокий обряд, — был вынужден признать Райвен, — учитывая, что проходят его дети.

— Да, жестокий, — печаль в голосе скрыть не удалось. — Хотя краймеры бы с нами не согласились. Для них инициация — это священный ритуал. Принятие Тьмы и освобождение своей души. Нечто вроде вознесения и обретения новой формы жизни.

 — Да, жестокий, — печаль в голосе скрыть не удалось. — Хотя краймеры бы с нами не согласились. Для них инициация — это священный ритуал. Принятие Тьмы и освобождение своей души. Нечто вроде вознесения и обретения новой формы жизни. К тому же сами дети в большинстве своем, перенимая модель поведения старших, с нетерпением ждут инициации.

— Но вы, по всей видимости, не ждали.

Хм… ну как сказать…

— До восьми лет я была образцовым краймером, — не стала утаивать от Райвена сей факт своей биографии. — Считала клан своей семьей, соблюдала правила и законы: безукоризненно выполняла поручения и слушалась наставника. Мое мировоззрение с самого рождения формировалось под влиянием краймеров и той жуткой среды, в которой я росла. К тому же коллективное сознание клана делало свое дело. Так что до определенного возраста я была готова погрузиться в пучину безвозвратного мрака и без раздумий отдать свою душу Тьме.

— Ну а потом? — Райвен требовательно подтолкнул меня к дальнейшему рассказу. — Что изменилось?

Изменилось многое.

— В наш клан прибыли другие наемники. Странствующие маги Ночи — одни из самых известных убийц в мире. Они хотели скрыться от властей после кровавого инцидента в столице Северного Королевства. Старейшины заключили с ними выгодное для обеих сторон соглашение. Несколько лет наемники Ночи проживали с нами в клане — точнее их женщины и дети, — а мужчины выполняли контракты совместно с краймерами. Мне посчастливилось познакомиться с одним из лидеров этих наемников… который здорово вправил мне мозги и выбил из моего детского сознания всю ту религиозную хрень о Тьме и единстве клана.

Я улыбнулась, вспомнив ХанЯщера, но улыбка, наверное, вышла преисполненная грусти. Мы поддерживали с ним общение на протяжении пятнадцати лет. (Старейшины были против этого, но у краймеров Прайд: в отличие от тех же Аксэ’д, нет запрета на простое общение с другими наемниками). ХанЯщер был единственным дорогим мне существом. Я воспринимала его как отца или как старшего брата, он меня… немного иначе. Но это никогда не было серьезной проблемой — свои чувства ХанЯщер не навязывал, он был терпелив, сдержан, в силу возраста спокоен и уравновешен. Когда я сбежала из клана, он всегда был рядом. Мы вместе странствовали, вместе скрывались от краймеров, около полугода жили в одном доме в Муссоне. И все бы ничего, но мои чары неизбежно отравляли его… отравляли все то время, что мы проводили вместе. Он менялся под воздействием чар, становился напористей и агрессивней, становился одержим мной, как какой-то безумец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«— Все хорошо, — повторял он, — тебе незачем волноваться. Никакие чары на меня не влияют, а если и влияют — в чем я очень сомневаюсь — они лишь усиливают мою любовь к тебе.»