Двуликая правда - Евгения Игоревна Державина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Позвоним-позвоним. Веди его, – обратился капитан к полицейскому у окна.
Они долго шли по длинному коридору, иногда останавливаясь, чтобы отпереть следующую решетку.
Когда Марк споткнулся в очередной раз, конвоир усмехнулся:
– Ничего, сейчас проспишься.
Отобрав ремень и шнурки от кроссовок, он снова звякнул ключами, снял с Марка наручники и толкнул в камеру. Позади лязгнула тяжелая решетчатая дверь, откликнувшись болью в затылке.
Марк добрел до узкой деревянной скамьи. Ее прохладная шершавая поверхность была последним, что он помнил, прежде чем провалился в спасительный сон.
Где-то звонили в колокол. Гулкий звук с дребезжанием отскакивал от металлических стенок, настойчиво вгрызаясь в мозг. С каждым новым ударом звон нарастал, пока не превратился в набат, бьющий прямо у него в голове.
Не открывая глаз, Марк застонал. В висках пульсировало, во рту пересохло, и он несколько раз попытался сглотнуть.
– Пить хошь? – донесся до него голос.
С трудом разлепив веки, Марк увидел старика бомжеватого вида, сидящего на скамейке напротив, и почти сразу ощутил нестерпимую вонь.
Бомж улыбнулся, оголив беззубые десны, и протянул ему полупустую пластиковую бутылку.
Марк медленно сел. Пить хотелось смертельно, но он только покачал головой, о чем тут же пожалел: затылок полыхнул болью, заставив скривиться и зашипеть.
– Не прошпался еще? – прошамкал бомж. – Эх, а я в завязи – чуть не крякнул, когда лишка взял. За что тебя шюда?
– Не помню, – с трудом выдавил Марк: слова не шли сквозь сухое горло.
Знать бы и правда – за что?
Бомж глотнул из бутылки и вытер рот замызганным рукавом.
– А я лопатник у одного фраера щдернул. Второй день как закрыли, а на шуд не везут. Уже пожрать нормально охота – тут, щитай, толком не кормят. То ли дело ЩИЗО, – мечтательно протянул он, – там братва хавчиком поделиться может…
Старик продолжил рассуждать о комфортабельности тюремного быта. Слушая его бормотание, Марк огляделся. Лампочка под потолком скупо освещала крохотную, примерно три на два метра, грязную комнатенку с серой, местами отбитой напольной плиткой, окрашенными синей краской стенами и черной решеткой, сквозь которую просвечивала свобода.
– Который час? – прохрипел Марк.
– Чащов девять. Еще пайку не дали.
На одной из трех лавок, отвернувшись лицом к стене, лежал кто-то еще.
– Этого нощью притащили, – кивнул в его сторону бомж. Затем прытко вскочил и забарабанил по решетке, изрыгая нецензурную брань.
Наблюдая за ним, Марк вдруг подумал, что тот далеко не старик – может, старше его лет на десять.
У клетки появился полицейский.
– Че надо?
– Поссать выпушти.
– Ладно, по одному.
Когда бомж вернулся, настала очередь Марка. Стоило открыть дверь туалета, как дикая вонь едва не сбила с ног. Преодолев позыв тошноты, Марк наскоро умылся и жадно припал к струе ледяной горьковатой воды. Затылок ломило от резких движений, однако в голове немного прояснилось. И в памяти один за другим начали всплывать обрывки вчерашних событий, складываясь в кошмарный калейдоскоп.
Ноги вдруг стали ватными. Оглушенный реальностью, Марк оперся на край грязной раковины.
Клара. Его Клара. Что она натворила? Как она могла так поступить с ним?!
– Эй ты, че застрял? – послышалось из коридора.
Вернувшись в камеру, Марк обнаружил, что принесли завтрак: теплую воду в железной кружке и два куска белого хлеба.
Парень, на вид лет двадцати, не больше, уже проснулся и теперь испуганно смотрел по сторонам.
– А тебя за что? – допытывался у него бомж.
– Подрался…
Не успел Марк приступить к «щедрой» трапезе, как у двери снова появился дежурный.
– Асимов, на выход!
Отдав свой нехитрый паек бомжу и парнишке, Марк вышел из клетки. Его проводили в скудно обставленный кабинет – стол, возле него пара стульев – и оставили в одиночестве.
Марк сел, осторожно положил раскалывающуюся голову на руки и прикрыл глаза. Теперь, когда больше ничего не отвлекало – ни запахи, ни собратья по несчастью, – на него обрушился водопад воспоминаний и не слишком веселых мыслей.
«Забудь все, что я тебе рассказала, иначе тоже сядешь в тюрьму».
Итак, Клара вывела его из игры. Интересно, был ли у нее план на случай, если он обо всем догадается? Зная ее – вряд ли. Скорее, она даже не допускала мысли, что ему под силу выяснить правду, ведь она все время так старательно путала карты, обвиняя Влада и прикидываясь, что ничего не знала о Ликином побеге. Притворялась безутешной сестрой, клеила объявления, писала в газеты, даже сделала веб-сайт, посвященный поиску Лики. Но, пытаясь сохранить ее тайну, Клара зашла слишком далеко.
Марк сжал челюсти. А не пошла бы она к черту вместе с этим проклятым расследованием! Он сделает что она хочет: с огромным удовольствием оставит всю эту семейку в покое, с их застарелыми скелетами в пыльных шкафах. Пускай Клара и дальше покрывает сестру, врет матери и всем остальным. И они заживут каждый своей параллельной жизнью, которые никогда больше не пересекутся…
Дверная ручка лязгнула, и дверь открылась. Марк поднял голову и впервые со вчерашнего дня ощутил радость, словно его, утопающего в штормовом океане, наконец подобрало утлое суденышко: на пороге стоял Илья Жданов.
Стул жалобно хрустнул под весом адвоката.
– Да, видок у вас – в гроб краше кладут, – хмыкнул тот. – У нас есть время перед допросом, поешьте.
С этими словами Илья выложил из портфеля два сэндвича и пакет сока. Горячо поблагодарив его, Марк принялся за еду.
Дождавшись, когда он закончит жевать, адвокат задал первый вопрос:
– Итак, в какую передрягу вы попали?
– Клара предъявила ложные обвинения, – устало сообщил Марк. – Она знала, что я толком не вижу в темноте. Поэтому вырубила свет, а потом и меня: чем-то тяжелым по башке. – Он инстинктивно потянулся к затылку. – Когда я очнулся, она сидела возле меня и орудовала ножницами, зажав их моей рукой. И сама себя поранила, чтобы меня подставить.
Не продемонстрировав какого-то удивления, Илья записал что-то в толстый блокнот и спросил:
– Зачем ей вас подставлять?
– Мы поссорились… – пробормотал Марк.
Илья проницательно посмотрел на него и мотнул головой:
– Если ножницы признают оружием – вы можете сесть года на два. Так что советую рассказать правду.
Марк вздохнул. Все, к чему он стремился этот месяц, чего жаждал сильнее всего, даже сильнее, чем сохранить работу, – это найти ту самую правду. Почему же теперь, когда она стала известна, когда справедливость можно восстановить, он этому так сопротивлялся?
Наверное, потому что это была какая-то прокисшая справедливость.
– Клара не хотела, чтобы я продолжал расследование, – наконец сообщил он.
– Почему ей так не нравилось ваше расследование?
– Она с самого начала была уверена, что Влад виновен. Я же считал по-другому. В конце концов это ей надоело, и она решила меня шантажировать: или я бросаю дело Лики, или отправляюсь за решетку.
– Только поэтому?
Марк кивнул.
Илья поморщился.
– Вы сами себя топите, Марк. Ну да ладно. Нам нужно выработать стратегию для допроса…
Через сорок минут они зашли в кабинет дознавателя, где провели два следующих часа. Старший лейтенант тщательно заполнил протокол допроса, ни на грамм не поверив, что Клара лишь прикидывается жертвой. На его столе лежало заявление, где она обвиняла Марка в попытке убийства: будто бы запретила писать про Лику статью – и, чтобы не потерять работу, он решил убрать ее с дороги.
В конце их встречи старлей вручил Марку постановление – его привлекали как подозреваемого по делу о причинении легкого вреда здоровью и угрозе убийством. Тем не менее Илье удалось оставить его на свободе на время предварительного расследования: все же Кларины раны, а точнее царапины, оказались поверхностными. С Марка взяли подписку о невыезде и ближе к вечеру отпустили.
Он забрал у дежурного свои вещи: ремень, шнурки, мобильный и ветровку, в кармане которой с удивлением нащупал крошечный игральный кубик. Надо же, он болтался там уже три недели, с тех пор как Марк нашел его в прихожей, когда прибирался в ожидании
