Седой Кавказ - Канта Ибрагимов

– Что ты орешь, как резаный, – злобная усмешка застыла на лице Арона. – Если боишься играть, то пошел вон, а обвинения твои пусты, вот пусть они подтвердят.

– Я видел, как он подменил колоды, – нервно дрожал Анасби, ища поддержки его глаза в растерянности блуждали от Аслана к Зайнди.

– Ты наверно ошибся, – тихо вымолвил друг Аслан.

– Нет, – с силой стукнул Докуев по столу.

– Ты нам мебель не ломай, – спокойно среагировал Эдишев Зайнди и чуть погодя добавил, – игру тоже… Проигрывать тоже надо с достоинством.

– О каком достоинстве ты говоришь? – еще громче вскричал Докуев. – Пусть распечатает новую, мою колоду и раздает.

– Если ты мент, то тебе можно всюду командовать? – налились кровью глаза Арона. – Я сейчас вышибу из тебя всю спесь.

– А ну попробуй – козел! – вызывающе надвинулся Анасби.

– Перестань, перестань, – встал на его пути Зайнди. – Что ты здесь несешь, сопляк? Мы тебя сейчас в бараний рог свернем.

– Пошел ты… – обматерил Эдишева Анасби, отталкивая его от себя, и следом страшно выругался в его адрес на чеченском языке.

– Как ты смеешь оскорблять моего дядю?! – вступил в спор Аслан.

– Это твой дядя? – обернулся к другу Докуев, его глаза в удивлении стали круглыми. – Так значит ты меня подставил? Неожиданно просвистел удар кулака, и Аслан опрокинув маленький стол, полетел в угол. Он недолго, только мгновение сидел на полу, оперевшись о стену. Выхватив глазами столовый нож возле себя, вооружившись им, вскочил и двинулся на отпрянувшего в испуге Докуева. Блеснул металл. Анасби закричал в страхе, и в тот же момент раздались подряд четыре выстрела. Кровь, мозги и еще что-то противное, слизкое разлетелось по комнате. Зайнди в испуге сжав голову, кинулся под стол. Арон огромными ручищами схватил деньги с картежного стола и выскочил в раскрытое окно… И как раз в этот момент началась подосланная Докуевым Домбой облава блат-хаты.

Утром на железнодорожном вокзале задержали Арона и как беглого рецидивиста этапировали на место заключения.

Будучи в состоянии аффекта Анасби на первых же допросах стал давать достоверные показания, после которых задержанного вместе с ним Зайнди Эдишева переквалифицировали из обвиняемых в свидетели происшествия и освободили из изолятора временного содержания.

Оказавшись на свободе, Эдишев Зайнди первым делом послал к Домбе стариков с объявлением кровной мести. В результате Докуевы попали не просто под двойной пресс работников госбезопасности и бандитов, но и под жесточайшее давление органов советского правосудия и чеченских кровников.

Эдишев Зайнди, как закоренелый шельма и хам, принял самые жесткие меры по подавлению Докуевых: во-первых, угрожал, что убьет любого из мужского пола кровников и дал понять, что раз Анасби временно недоступен, с расправой над ним подождут, а первым делом расквитаются, расстреляв Албаста; во-вторых, потерпевшие наотрез отказались вести любые переговоры с посредниками по урегулированию конфликта, и, наконец, в-третьих, обосновав, что убитый был единственным сыном одинокой женщины и, следовательно, опорой, надеждой и кормильцем семьи, они потребовали независимо от всего выложить в качестве компенсации огромную сумму – пятьдесят тысяч рублей.

Испугавшись угроз, Албаста отправили в другой город к дальним родственникам Алпату. Сам Домба был в полной прострации, не знал, как действовать и как дальше жить. Он, как и его жена и дочери, в срочном порядке вызванные из Москвы, боялись выйти из дома. Все контакты с внешним миром велись через Мараби. А когда верный нукер выезжал по крайней необходимости семейства со двора, Докуевы впадали в состояние беззащитности и полного упадка духа. Для охраны и обслуги семьи одного Мараби явно не хватало, а на кого еще можно было бы положиться, Домба не знал. И тут как-то вечером Мараби вроде бы ненароком бросил фразу:

– Лорса Самбиев вернулся из армии. Был ранен, служил в десантных войсках в Афганистане.

– К чему это? – встрепенулся Домба, вспоминая, что именно Лорса – кровник Албаста и всей семьи Докуевых.

– Обиды детства можно было бы забыть – не глядя в сторону Домбы продолжал Мараби. – А Самбиевы как-никак односельчане, мои друзья, и главное Лорса владеет любым видом оружия и техникой рукопашного боя… Он надежен, смел и силен.

Домба вспомнил покойного Денсухара, призадумался. Еще одна вражда семье абсолютно не нужна, тем более что все поросло травой, а при грамотном подходе полунищих Самбиевых можно ловко использовать в качестве щита или хотя бы подспорья.

Не откладывая, на следующее утро Мараби мчится в Ники-Хита, и в полдень в доме Докуевых появляются братья Самбиевы и их мать Кемса. Домба в знак верной дружбы с Денсухаром, прощает все грехи односельчанам, все это подкрепляется сытным обедом, по окончании которого безработный Лорса дает согласие на охрану дома и семьи Докуевых за ничтожную для Домбы, но не для Самбиевых сумму в двести рублей в месяц.

– Плюс трехразовое обильное питание, – ставит винодел точку в сделке.

Обратно в село Самбиевы возвращаются на простом рейсовом автобусе, это никак не сказывается на их прекрасном настроении, тем более, что в руках Кемсы переполненная сетка подарков Алпату – в виде старых платьев и туфель Докуевских дочерей, да еще сверху большой кулек сладких пряников и увесистый шматок пахнущей халвы.

В один день семьи Докуевых и Самбиевых из врагов становятся друзьями. Все односельчане подчеркивают, что Домба, как взрослый человек, поступил мудро и, главное, благородно. Самбиевы чувствуют проявленное к ним снисхождение, и главный виновник бывшего противостояния Лорса с нескрываемой радостью и энтузиазмом приступает к своим обязанностям хранителя тел Докуевых. Днем он сопровождает всюду Домбу и Алпату (дочерей этому варвару не доверяют), а по ночам Лорса в полубодрствующем состоянии должен сидеть в кресле под навесом, чтобы не дай Бог, какой-либо враг или просто вредитель не позарился перескочить через забор во двор. К рассвету охранник прямо в кресле «отключается», правда, от любого шороха моментально вскакивает.

Все равно Докуевы беспокоятся: к ночным бдениям под навесом привлекается и Мараби. Вновь недовольство – молодые люди до утра болтают, изредка даже смеются. Мало того, что они нарушают и без того беспокойный сон семьи, они привлекают внимание соседей. Ведь нельзя, чтобы кто-то мог подумать и донести, что Докуевы под охраной, и тем паче, что эксплуатируют чужой труд. Кстати, и Мараби и Лорса оформлены официально грузчиками на винно-коньячном комбинате, иначе, по тем временам, их могут привлечь к правовой ответственности за тунеядство и разложение трудовой дисциплины советского общества.

…Потихоньку Домба пришел в себя и стал всеми возможными средствами воздействовать на сложившуюся ситуацию. Честно говоря, по умозаключениям Домбы, средство было только одно – подкуп. Докуев только это понимал. Но кто-то, зная его возможности, явно завышал ставку за любую услугу, кто-то никогда не брал и не хотел брать взяток, а кто-то просто брезговал общаться с ним. В этих условиях самым страшным было то, что к последним, как раз относилась женщина-прокурор, ведущая уголовное дело Анасби. И как ни пытался Домба, через кого только не лез в друзья следователя – все бесполезно.

Даже прямой руководитель этой женщины – районный прокурор, давний пайщик Докуева, не мог или говорил, что не может воздействовать на своенравную законницу. И тогда Домба решил действовать нахрапом. Он без труда узнал домашний адрес прокурорши и в знойный день стал поджидать ее во дворе, прямо у ее подъезда. «Ведь должна она пойти в магазин или на базар?» – думал одурманенный жарой Докуев.

Вот здесь прямо у подъезда он ее поймает, войдет в контакт, а там была не была – хуже, чем есть, не будет.

Поджидали женщину с самого утра. Сидели в машине. Как обычно в последнее время, Домбу сопровождали Мараби и Лорса. Пот со всех тек ручьями, но страшащийся всего Докуев запрещал выходить из машины в целях безопасности, с одной стороны, и чтобы не привлекать излишнего внимания – с другой.

– Ой, а вон Арзо идет! – вдруг крикнул Лорса.

И действительно, тонкий Арзо бодрой походкой, прячась под тень деревьев, не по тротуару, а наискосок по двору направлялся в подъезд, за которым наблюдала засада Докуева.

– Арзо! – наконец-то смог выйти из парилки машины Лорса.

Для приветствия друга тот же маневр совершил и Мараби. Арзо удивился встрече, обрадовался, почтительно кланяясь, справлялся о здоровье и делах пожилого Домбы, который упорно не покидал автомобиля, считая салон надежным укрытием в случае непредвиденной агрессии со стороны кровников.

В это время молодые люди восторженно общались, Арзо объяснял, что направляется к другу. И тут неожиданно Домба вылез в окно на полтуловища.

– Арзо! – крикнул он. – Как ты сказал зовут друга?