Школа наемников - Виктор Глумов

Кир остался наверху, крикнул:

— Куда-а?! Ну-ка вернись!

«Ха. «Вернись». Раскомандовался». Гус прикинул, не приказать ли своим мальчикам щенка пристрелить... Нет, незачем. Бесполезная трата патронов, и неизве­стно еще, как Омега отреагирует на смерть курсанта. Может, зачистку проведет. Гус вдруг понял, как ему все надоело: мальчишки, играющие с чужими жизнями, «высота» эта, мифическая облава. Он хотел только уй­ти. Уж мутант с ним, оружием, с силами потраченны­ми! Уйти живым. И чтобы его оставили в покое. Ско­ро ручьи обмелеют, зверье уйдет, пропитание кончит­ся, надо успеть еды запасти, пещеру подготовить. Пора домой.

— К ползуну в зад! — сообщил Гус омеговцу с нескры­ваемым удовольствием. — Я не самоубийца, юноша! Сам под пули лезь! А мы с мальчиками уходим!

Кир потерял дар речи: открывал и закрывал рот, хлопал глазами. Потом на заднице съехал к Iycy. Маль­чики насторожились, но «дядя» покачал головой: не стрелять, ничего он нам не сделает.

— Т-ты... — Кир еле сдерживался, чтобы не закри­чать. — «Мясо»! Тупое «мясо»! Вперед! Вперед, я сказал! Ты же обещал! Ты же... — Он заплакал.

1ус знал такие слезы: злые слезы беспомощности. Но сочувствия щенок от него не дождется, хоть весь на сопли изойдет. Человек разумный — прежде всего чело­век эгоистичный. Высокими идеалами бредят юнцы. А взрослый не позволит ни ненависти, ни мести зату­манить свой мозг. Выживание — вот единственная до­стойная цель. Кому ты будешь нужен, если умрешь? Ни­чего этого 1ус не сказал — он не собирался метать золо­то перед ползунами.

— Мы же договорились! — взмолился Кир. — Я тебе помогу, ты — мне! Я же один...

— А мне плевать, — пожал плечами Гус. — Мы с маль­чиками уходим. Нам жить нужно. Правда, мальчики?

— Ыгыыы, — согласился Жирный и широко улыб­нулся.

Зубы у него были кривые, черные. Не хватает маль­чикам заботы, а в рационе точно овощей недостает, не­бось одно мясо жуют, без присмотра-то. Ну, ничего. Этим Гус озаботится. Не пройдет и сезона, как мальчи­ки будут здоровыми, а там, глядишь, и поумнеют. Оди­чали совсем...

— Я... — У Кира кончились аргументы или он понял, что убеждать Iyca бесполезно. — Я все понял. Ну ты и скотина! Даже не «мясо», а... а...

— А ты не обзывайся, — ласково попросил Гус, — а то мои мальчики нервничают.

Кир покраснел. И так был не бледен — поди побегай по жаре, — а стал и вовсе пунцовым. Рыло, умница, под­скочил к нему и несильно стукнул кулаком в живот. Оме­говец сложился пополам. Рыло вырвал у него из руки пистолет. Братья расхохотались, Гус умилился.

Так, чтото Жирный нехорошо топор гладит. Соску­чился, наверное, по смертоубийству.

— Жирный! — прикрикнул 1ус. — Топор положил. Не убивать. Понял? Пошли домой.

— Домоооой, — простонал в экстазе Рыло. — Пошли!

И они удалились, оставив безоружного и деморали­зованного Кира плакать на раскаленных скалах.

* * *

Обратный путь прошел быстрее и веселее. Братья что- то лопотали, хотя из всех более-менее членораздельно изъясняться могли Рыло и Порось, Жирный и Упырь только мычали. Но Iyc не унывал. Ему всегда больше нравились слушатели, чем собеседники. И слушатели благодарные. А мальчики ему разве что в рот не загля­дывали, хотя говорил Гус о самых простых вещах: о во­де, еде, крыше над головой. О том, что старших надо слушаться, а плохих надо убивать, но не всегда, не все­гда, с осторожностью. 1Ъворил и о разумном эгоизме: если речь идет о твоей жизни, всегда выбирай жизнь, не рискуй по возможности, а уж ради чужих не рискуй никогда. Понимали его четверняшки или нет, Туе не знал, но надеялся, что речи отложатся в их почти ква­дратных головах.

У подножия скалы, в разрушенном городе Древних, нашли родничок, напились. Гус прикидывал, как от раз­валин пройти к своей пещере, да чтобы в некроз не по­пасть. Оставалась надежда, что некроз сморщился. Об­ходить его времени не было: врал Леке про облаву или нет, а омеговцы ее учинить в любой момент могут.

Рыло дернул за рукав Iyca, увлекшегося мыслями:

— Дя-дя. Ку-ушать.

М-да. Вот не было печали!

— Потерпи, не маленький. Домой придем, там и по­обедаем. Много вкусного мяса. Только дойти.

— Дойдем, — обрадовался Рыло. — Дойдем, дойдем!

— Ну, так вперед!

Братья топали бодро, а Гус подустал, нога снова раз­болелась. Он с ужасом представлял, что вот-вот увидит впереди бурую корку некроза и симбионтов, бродящих по ней. Но некроз все не появлялся, а когда Гус его все- таки заметил — вздохнул с облегчением. Корка действи­тельно съежилась и вроде как уменьшилась. Еще немно­го—и они будут дома, даже до темноты успеют.

Через некоторое время Гус заметно захромал. Коле­но распухло еще больше. Мальчики, обступившие «дя­дю», смотрели участливо. И Гус понял, что он не один, стоит попросить — и ему помогут. Четверняшки не ищут выгоды и никогда не предадут. Впятером они об­разуют истинный симбиоз, отношения их идеальны. Раньше братья носили на руках маму Зосю, а она за них думала, теперь пусть носят дядю Густава.

— Помогите-ка, — распорядился Гус сварливо. — По­мните, как маму носили? Вот и меня так же. Ну-ка, Жир­ный, Упырь, руки сцепили... Да не так, остолопы! У-у-у! Вот так. Дай покажу. Вот тут бери. А теперь держитесь крепче, я сажусь. — Он устроился, вцепился в плечи но­сильщиков, скомандовал: — Вперед!

Гус был счастлив. Он нужен мальчикам, они — ему, в этих отношениях столько тепла, столько доверия... На руках братьев Густав Падалыцик ехал к дому.

Глава 21

ВЫСОТА

С

олнце стояло в зените. Леке готов был взвыть — хоть Гус вроде и убрался, да и Кир ушел вслед за ним. Артур совсем расклеился — «выключался», нес чушь. Орв бродил, бродил вокруг, потом вдруг прилег и будто бы уснул, но попытки разбудить его ни к чему не привели. Леке сжал зубы. Ничего не выйдет. Четы­ре человеческих роста отвесной скалы, на нее и здоро­вому-то тяжело взобраться, а как поднимать больных? Присел рядом Авдей, заглянул в глаза:

— Прорвемся, парень. Бывало в жизни и хреновей. Веревка есть, поднимем ребят. А там, глядишь, попро­ще будет подъем... Эта твоя высота что, совсем непри­ступная?

— Веревки мало... Чтобы раненых поднимать, кара­бины нужны, и седло специальное, и носилки, и этот... полиспаст.

— Карабины есть. Мы же тут не первый сезон ходим, не забывай. Бывало, и на скалы лезли, не высоко, но лез­ли. Здесь-то еще можно вскарабкаться, а дальше, бывает, скалы над тобой нависают, а где не нависают, там столь­ко по стене ползти — рухнешь, если не муха... В общем, есть карабины. И веревка хорошая, крепкая. Хватит. Вас там в замке Омега учили на скалы подниматься?

— Учили. Был курс. Но время, Авдей, мы теряем время!

— И что? Ребят бросишь? Хочешь бросить — лезь один. Но учти: я за Петра не отвечаю, он и в спину паль­нуть может.

Леке хотел ответить «мясу», что своих не бросит, но задумался. Еще несколько дней назад — бросил бы. И не сейчас, на привале, а гораздо раньше, едва раненые ста­ли обузой. Кстати, почему Артуру паршиво, понятно — ядовитые твари покусали, а вот что с Орвом? Почему мутант спит и не просыпается?

— А что с Орвом? — невпопад спросил Леке.

Авдей недобро прищурился, будто решал, можно ли

посвящать омеговца, хоть и бывшего, в чужую тайну. Не доверяет до конца и правильно делает — как ни крути, а Леке ведет свою команду на смерть. Даже если их не выбьют с высоты, потом он оставит людей там. Он же не сможет никого с собой забрать. И им придется спу­скаться, снова ползти по скалам... С Артуром. С Орвом. Если они вообще доживут до вечера.

— Перенапрягся, — наконец одарил ответом Ав­дей, — он же Артурку держит. Орв у нас такой... Доб­рый очень. У себя на горе Крым шаманом был, к нему на поклон ходили. А потом пришел какой-то местный кетчер, из мутантов тоже, ясно. Или фермер, у них там не разберешь. И попросил помочь. А понимаешь, па­ря, Орв — он не просто добрый и совестливый, он, му- тафага ему в зад, справедливый. И уперся. Ни в какую этому кетчеру помочь не хотел: и убийца-де он, и во­обще... Ну, убивать его побоялись. Сюда продали. Вот так вот, Леке. А тут уж мы Орва подобрали, рассмотре­ли, значит, что за человек. Берегли. Да вот, вишь, не сберегли...

Леке молчал, пораженный. «Мясо», понимающее слова «совесть» и «справедливость». Мутант, отказыва­ющий в помощи убийце. Бандит, «берегущий» мутанта... Человечность там, где не ожидаешь ее найти. Может, это и есть цель испытания на Полигоне? Увидеть в ди­ких людей и научиться людей предавать и подстав­лять?..

— ...Так что? — видимо, повторил вопрос Авдей.

Леке затряс головой. Авдей протягивал ему два кара­бина, на первый взгляд вполне пригодных. Петр разма­тывал веревку, осматривал внимательно, проверял на прочность.

— Ты как себе подъем представляешь? — снова спро­сил Авдей.

— Ну... по очереди. Сначала один из нас лезет на­верх с веревкой. Один конец закрепляет, петлю стра­ховочную спускает, блок организует. Потом второй крепит, например, Артура к себе. Ремни тоже в дело пойдут. И карабины, чтобы веревка скользила. Первый страхует сверху, второй тянет... Иначе никак.