Повседневная жизнь языческой Руси - Людмила Алексеевна Черная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С какой бы целью ни шел человек в лес, он всегда осознавал «чуждость» и «пограничность» этого пространства, всеми силами стараясь обезопасить себя от негативного воздействия нечистых сил, наполнявших лес, а также всеми силами поспособствовать удаче в сборе меда, ягод, грибов и трав. Но, конечно же, на первом месте стояла охота.
Охота-ловля
Охота была обязательной составляющей в воспитании будущих воинов. Недаром в своем «Поучении детям» Владимир Мономах перечислил не только свои большие военные походы, но также и свои охоты и ловы. Особенно он гордился тем, что многократно ловил «своима рукама» диких лошадей. Но более всего князю запомнились случаи, когда дикие звери нападали на него: «Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень один меня бодал, вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул»[172]. Упоминает князь и о том, что «охотничий порядок у ловчих сам устанавливал», следил за содержанием охотничих птиц — соколов и ястребов. Наверняка Владимир Мономах, так же как и его предшественники-князья, устанавливал специальные места для своей охоты — «ловища», хотя об этом он не пишет. Известно, что «ловища» выделила для своей охоты княгиня Ольга, о чем сказано в «Повести временных лет»: «И иде Олга по земле древлян с сыном своим и с дружиною, уставляющи уставы и уроки, иже суть становища ее и ловища»[173]. Из-за нарушения прав на охоту началась в 977 году война между Олегом Святославичем и его родным братом Ярополком. Дело в том, что в лесах, которые принадлежали Олегу, охотился сын киевского воеводы Свенельда «именем Лют», а Олег застал его на своем «ловище» и убил. После этого Свенельд убедил Ярополка отомстить Олегу за убитого сына. Это-то и вызвало первую отмеченную в «Повести временных лет» княжескую междоусобицу.
Охота часто бывала сопутствующим занятием во время военных походов князя с дружиной, когда, по словам летописца о князе Святославе, «нача воевати земли, и ходити легко, ни шатра, ни котла не имаше, но ловники застреляя звери, едяху…»[174]. Позднее, после захвата земель, князья разрешали охотиться на своих землях, беря специальный налог — «ловчий корм», «ловчее». В частности, подобный налог установил в 1289 году князь Мстислав, разрешая «лесовати», то есть охотиться, жителям Берестия. Разрешение давалось на охоту не только в лесах, но и в лугах, зарослях кустарников, поймах рек и т. д.
Со временем охота стала промысловым занятием, получила специализацию; были выработаны многочисленные приемы и приспособления для нее. В частности, появились «лепители» — охотники, ловящие птиц на клей, охотники, устраивавшие исключительно «бобровые гоны», и др. Самое широкое распространение получила охота с собаками, что опосредованно отражала народная поговорка: «Какова псу кормля, такова им и ловля».
Охотник, занимавшийся лесной охотой профессионально с целью добычи и продажи дичи, приравнивался в языческие времена к другим «знатокам», получавшим свои специальные знания от нечистой силы, — мельнику, кузнецу, пасечнику, музыканту. Считалось, что он заключал договор с лешим, а за это охота всегда у него ладилась, но в семейной и личной жизни его подстерегали беды. Как колдуны передают свои познания от отца к сыну, так и охотники поступают таким же образом, с младенчества обучая сыновей своему опасному промыслу.
Готовясь к охоте и выходя на охоту из дома, следовало выполнять ряд правил: не вступать в половые отношения с женой, идти не оглядываясь и ни с кем не разговаривая, стараясь, чтобы никто не увидел и не узнал об отправке на охоту. В канун охоты надо было окуривать свои охотничьи снасти дымом или смазывать кровью медведя, ворона, произнося при этом заговоры, чтобы оружие или силки не подвели. Накануне охоты принимали отвар болотистого голубца, если охота предполагалась на медведя, росянку круглолистную («царские очи») носили за пазухой, надеясь, что благодаря этому повезет в охоте на птиц, а траву «бель» (возможно, белену) — чтобы повезло в охоте на тетеревов или зайцев. Жена охотника накануне охоты не смела прясть, чтобы своими нитками не «запутать» мужа в лесу. Все эти запреты сохранялись и в последующие, уже христианские времена.
Дорогу на охоту не должны были пересекать зайцы или перелетать вороны и сороки, предвестники неудачи. Заяц обладал двумя свойствами: плодовитостью и связью с нечистью и лешим (иногда сам леший «оборачивался» зайцем и вредил охотникам). Из-за этого мясо зайца считалось нечистым, однако и зайцев могли ловить и даже просить лешего нагнать их в ловушки побольше.
Считалось, что охотника и его собаку, натасканную на ловлю дичи, очень легко сглазить, «испортить» простыми словами, наслав неудачу, поэтому охотники должны были крайне осмотрительно, в большом секрете выбирать время и дорогу, отправляясь на охоту.
Войдя в лес, охотники могли совершать ритуал покупки «охотничьего счастья»: кровью из большого пальца левой руки нужно было глухариным пером написать свое имя и оставить «хозяину леса»[175]. Также в кармане могли носить высушенные сердце и печень первого убитого пушного зверька (горностая) для того, чтобы он «приводил» к охотнику своих сородичей.
Охотничьи угодья подразделялись на медвежьи, волчьи, лисьи и другие поля. За охоту на них «полесовщик» (охотник) должен был заплатить «полешее» («полесновную пошлину»).
Особенно опасной была охота на медведя. Магические действия в этом виде охоты были направлены на то, чтобы избежать внезапной встречи с медведем, а сделать так, чтобы он сам вышел на подготовленного к атаке охотника. Для этого прибегали к нескольким магическим средствам. Во-первых, ловили летучую мышь и несли с собой на охоту. Во-вторых, как уже было сказано, выпивали натощак отвар болотистого голубца с уксусом и медом. В карман хорошо было положить рысий коготь. О медведях существовала масса пословиц, одна из них звучала так: «Ау, ау, медведко в лесе, не будет он здесе». Другая упоминала ручного медведя: «Медведь лег — и игра полегла».
Меры предосторожности
