Грань бездны - Роман Глушков

Он и не разъярился. И вообще северянин выглядел сейчас самым спокойным из всех участников этих переговоров. Настолько спокойным, что даже позволял себе скалиться, в то время как мне и остальным было совсем не до улыбок.

– Что случилось, сын Великих Гор? – посмеиваясь, с издевкой бросил Сандаварг в спину Прыгающему Камню. – Я сумел тебя удивить? Да и, похоже, немало! «Как же так, – думаешь ты, – я отказался разговаривать с северянином и повернулся к нему спиной, и он при этом меня пощадил?! В чем же дело? Неужто он не чувствует себя оскорбленным?» Чувствую, вингорец! Я оскорблен, и еще как! Поступи ты со мной так в другое время и в другом месте, я не задумываясь оторвал бы тебе голову. Но здесь и сейчас мне тоже приходится обуздывать свои желания, как бы ни чесались у меня руки с тобой поквитаться! – И, не сводя глаз с вингорцев, добавил уже для меня: – Вот видишь, шкипер, каковы они на словах и на деле. Говорят одно, а творят совсем иное. Или ты думаешь, покаянец понятия не имел, что он наносит мне оскорбление? Тогда почему он вдруг остановился? Уж не потому ли, что ожидал моего удара?.. Эй, Ханбир, признайся: ты ведь нарочно пытался меня раззадорить, да?

– Как я уже сказал: наш разговор окончен, – не оборачиваясь, громко повторил Прыгающий Камень и зашагал дальше. Возникшее между нами напряжение вроде бы спало, но я решил, что убирать пистолеты еще рано. Глядя на меня, противники тоже не спешили отпускать рукояти метательных ножей. И стояли так до тех пор, пока вернувшийся к братьям Ханбир не махнул рукой и не отправил их обратно на насиженные места. Повинуясь вожаку, вингорцы как ни в чем не бывало снова расселись на уступе, всем своим видом давая понять, что наша компания их больше не интересует.

– Даже не знаю, во благо или во вред мне идет общение с тобой, шкипер, – проронил Убби, непонятно, то ли в шутку, то ли всерьез. – Мерзкие крылатые твари и впрямь меня здорово взбесили. И вряд ли я стерпел бы обиду, кабы вдруг не припомнил наш вчерашний разговор. И твои слова о том, что, воюя с вингорцами, мы тем самым играем на руку не себе, а Владычице. Не скажу, что это была плохая мысль, нет. Просто она… не моя. Ты, загрызи тебя пес, мне ее навязал! И если отныне подобные мысли станут посещать меня всякий раз, когда я захочу подраться, дело дрянь.

– Что плохого, если прежде, чем начать махать кистенем, ты станешь задумываться, к чему это может привести? – спросил я.

– В нашем деле, Проныра, тот, кто много сомневается, всегда плохо кончает. А тот, кто спускает обиды, быстро теряет уважение. Минуту назад я допустил сразу две непростительные ошибки, и обе – по твоей вине. Проблема в том, что ты на меня дурно влияешь. И я от этого не в восторге, пусть мы и стали теперь в некотором роде друзьями.

– Твоя настоящая проблема в том, что тебя очень легко вывести из себя, – не согласился я. – Чем враг и пользуется, а ты ему в этом потакаешь. И раз уж ты сам признался, что я способен на тебя влиять, задумайся, кто помог тебе сегодня не поддаться на вражескую уловку. И кто вчера отговорил тебя от заведомого самоубийства. Ты отличный воин, Убби, но порой ведешь себя, извини за прямоту, словно безмозглый, задиристый юнец. И это в твои-то без пяти минут почтенные годы! Просто удивительно, как при твоей вспыльчивости ты до сих пор жив и разгуливаешь по Атлантике.

– Но-но, Проныра, попридержи коней! – пригрозил мне наемник. – Хорошенько подумай, прежде чем продолжать. Последний из тех, кто пытался учить меня жизни и после этого выжил сам, был мой отец. Так что если желаешь давать мне советы, пускай сначала твой авторитет дорастет в моих глазах до авторитета Эйнара Сандаварга!.. Хм, вот опять то же дерьмо: ты назвал меня безмозглым, а я даже не двинул тебе по шее. Нет, с этой болезнью надо срочно что-то делать, а иначе она меня скоро доконает… Как там, кстати, дела у твоей женщины? Что-то она мешкает. Пойдем-ка проведаем, может, ей нужна помощь…

Наша помощь потребовалась Долорес лишь тогда, когда пришел черед тащить собранный ею дельтаплан на стартовую площадку. Делать это на сбивающем с ног ветру было муторно и неудобно. Едва мы вышли из-под защиты палубных надстроек, как ветер накинулся на нас с такой яростью, будто давно выгадывал момент, чтобы отобрать нашу единственную надежду на спасение. Ничего у него, само собой, не вышло – мы крепко держали летательный аппарат за крылья. И сколько стихия ни надрывалась, справиться с нами троими ей оказалось не под силу.

Однако сейчас нам следовало беспокоиться не о ветре, а о Прыгающем Камне и его братьях. За время, пока мы несли дельтаплан, с них слетело их наигранное равнодушие, и когда мы вновь подошли к амфитеатру – на сей раз все вместе, включая Физза, – они уже поджидали нас, хмурые и сосредоточенные. За оружие, правда, не хватались, но по их лицам сразу становилось понятно: дело до драки может дойти в любой момент.

– В чем проблема, Ханбир? – осведомился Убби, отпуская крыло, за которое он нес дельтаплан, и снимая висевший на плече кистень. – Или ты спросонок перепутал хранителя Чистого Пламени, господина Физза, с одним из тех диких зверей, которые якобы нам тут угрожают?

Идея захватить с собой оставленного на страже наших вещей ящера принадлежала Сандаваргу. Он слышал, что у крылатого народа фосфоресцирующие животные возведены в не меньший культ, чем у северян. Это означало, что покаянцы, надумай они метать в нас ножи и сюрикены, будут бояться попасть в священного зверя, что давало нам пусть незначительное, но преимущество. Знающий о своей особой роли, варан-броненосец вышагивал впереди нас с гордо задранной мордой, а вингорцев встретил громким угрожающим шипением. Которое, впрочем, все равно не заставило их уступить нам дорогу.

– Мы выражаем почтение господину хранителю Чистого Пламени и очень сожалеем, что он участвует в вашем святотатстве, – ответил Прыгающий Камень, решительно сверкнув глазами. – Разве тебе неведомо, Сандаварг, что согласно обычаю этих гор летать на крыльях, не освященных в храме Солнца, здесь дозволено одним лишь птицам?

– Никогда не слышал о подобной традиции, – молвил Убби. – Но даже если ты не врешь, полагаю, для нас, как и для птиц, тоже можно сделать исключение. Их крылья не похожи на ваши, наши – тоже. Вот и пускай Солнце само рассудит, достойна ли эта Бескрылая женщина летать. И само покарает ее за дерзость, если его это оскорбит. А теперь уйди, не мешай. Как встретим змея-колосса или стаю гиен, так сразу вам свистнем.

– Солнце уже все решило! – Хладнокровие начало изменять Ханбиру, а на его прежде непроницаемом лице заиграли желваки. – Иначе оно не поставило бы нас – своих преданных слуг – на пути святотатцев! Вам не осквернить чистоту ветра этими уродливыми крыльями! Выбирайте: или вы сами уничтожите их, или за вас это сделаем мы! И, видит Солнце, будем совершенно правы!..

Что ни говори, а эти ребята и впрямь не одну собаку съели на провокациях. Вингорцы ничуть не сомневались, что мы откажемся разрушить собственными руками нашу единственную надежду и все как один встанем на ее защиту. Или, согласно их логике, воспрепятствуем свершению солнцеугодного дела. За что нас должна немедля постигнуть суровая и неотвратимая кара. Прыгающему Камню не удалось спровоцировать Сандаварга пустить в ход оружие обычным оскорблением. Но покаянец быстро нашел новый, более действенный способ, загоняющий нас в безвыходное положение. Как и вчера, мы опять подчинялись воле хозяев гор, только на сей раз они заставляли нас не отступать, а, наоборот, ввязываться в драку.

Наше преимущество состояло в том, что мы оказались к ней готовы. И морально, и тактически. Пока Долорес доделывала дельтаплан, мы успели обсудить, как нам лучше всего нанести удар первыми, если без схватки все-таки не обойдется. То, что вингорцы вынудят нас на них напасть, было очевидно. И раз уж мы не могли изменить это условие, значит, следовало поразмыслить, какую нам извлечь из него выгоду. То есть уподобиться тому древнему царю, который, узнав, что залп стрел наступающей на него вражеской армии может затмить солнце, лишь пожал плечами и ответил: «Ну и что? Зато мы будем драться в тени».

– О, мы и в мыслях не держали, что наши крылья могут вас оскорбить! – воскликнул я, всплеснув руками. – Не беспокойтесь, мы не собираемся ссориться с вами из-за сущего пустяка! Дайте нам пять минут на то, чтобы разобрать эту штуковину, и, клянусь, вы ее больше никогда не увидите.

– Это надругательство над нашей верой должно быть не разобрано, а полностью уничтожено! – Ханбир оставался непреклонен, но мне было наплевать, как он воспримет мои слова. Потому что в действительности они предназначались не ему, а Убби, у которого в грядущем спектакле имелась своя роль.

– Что ты мелешь, трус?! – обернувшись ко мне, зарычал северянин. – Я сказал, что твоя женщина полетит на восток, и, значит, она полетит! И никто не посмеет ей в этом помешать! Даже ты!