Собственность Шерхана - Ирина Шайлина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я чувствовал, как набух ее клитор, надавил на него сильнее, и Белоснежка вскрикнула, бурно кончая.
В кроватке завошкалась маленькая Иман. Мы замерли на секунду, прислушиваясь к тому, проснется дочь или нет. Я и не думал о том, что надо быть осторожнее. Что теперь рядом в кровати спит важный человек, чей покой надо беречь.
— Тшшш, — прошептала Лиза, голос ее был охрипшим, — тшшшшш…
Тяжело вздохнув, точно нехотя, Иман уснула дальше. А я подтянулся на локтях, нависая над Белоснежкой. В темноте лица не разглядеть толком, только глаза мерцают. Провел пальцем по щеке, так и есть — слезы текут. Ну, блин, здрасти — приехали.
— Ты чего? Больно было?
Она так головой из стороны в сторону замотала, что едва не съездила мне по носу.
— А чего ревём тогда?
— Хорошо, — всхлипнула она. С ума сойти с ней можно, честное слово.
Только слезы ее неожиданные мой настрой сбить не смогли. Я все ещё хотел ее жутко, до дрожи.
— Я осторожно, — шепнул на ухо, склоняясь к ней, — скажи, если будет больно.
Она кивнула, касаясь моего плеча, обхватила ладошками за спину. Я вошел, очень медленно, и замер, привыкая к Белоснежке заново.
Ощущения были другими. Не могу точно объяснить, но хуже не стало точно, хотя я боялся. Как-никак, оттуда целый человек вылез. Пусть и маленький, в два килограмма весом.
Было по-другому. Но мне все равно нравилось, она по-прежнему оставалась моей Белоснежкой. Матерью моей дочери.
Я задвигался, медленно сначала, давая ей привыкнуть, а потом все быстрей. Сложно было себя сдерживать, хотелось до упора, трахать ее, чтобы искры из глаз, но я ж не зверь.
От каждого толчка все внутри приятно сжималось, каждое движение как ток по оголенным нервам.
Она постанывала, но точно не от боли. Я ноги ее в коленях согнул, развел в стороны, чтобы проникнуть глубже.
Так хотелось сейчас рассмотреть ее. С большой грудью, полной молока, с темными сосками. Живот уже плоский стал, точно и не рожала, только бедра круглее.
Женственнее, вкуснее. Мне такой она нравилась ещё сильнее. Все ее изменения в теле благодаря мне произошли, и это тоже заводило, давало какую-то дикую, необузданную власть над ней.
Но я не собирался причинять ей боль, ни за что. Наоборот, мне хотелось, чтобы и она кончала подо мной, чтобы с губ срывалось мое имя.
Оргазм наступил быстро, я вошёл ещё несколько раз, а потом кончил ей на живот. Хотелось внутри остаться, заполнить ее до конца своим семенем, но побоялся. Один плод нашей любви уже лежал на кровати рядом, а я не знал, безопасно сейчас или нет.
Сперма вытекала горячими толчками, дыхание сбилось, рваное, горячее, а мне пиздец как хорошо было. Лег сбоку от Белоснежки, привлекая ее к себе, прижал попой к пульсирующему ещё члену.
Хорошо.
— Хорошо, — точно мысли мои вслух повторила.
Голос сонный, да и меня в сон морило. Я лежал, ощущая под рукой сердцебиение Белоснежки.
— В ванну надо.
— Потом сходишь.
Сил шевельнуть рукой не было. Только прижимать ее к себе крепко, чтобы никуда не отпускать.
Закрыл глаза, лениво думая, что дел впереди дохрена. С пацанами перетереть надо предстоящие дела, разговор будет сложный и не особо приятный. Но — не сейчас.
Сейчас я слушал дыхание двух самых важных для меня людей и улыбался.
Глава 38
Лиза
Я не должна была соглашаться на эту свадьбу, я знаю. По факту, я на неё и не согласилась. Однако Имран, умиротворенный сексом, моей близостью, свободой, наконец, так спокойно уснул, что, похоже, был уверен — я сказала «да».
Однако, вскоре проснулась Вера. Чем больше она крепла, тем громче становилась, поэтому сразу же меня разбудила, и Имран сонно ворочаться начал. Замуж я за него не пойду, но все равно — жалко. Пусть спит.
Дала дочке грудь. Насытилась она быстро, сосала жадно, словно пытаясь наверстать все дни, что мы не вместе были, но уснуть отказалась. То втянет сосок в рот, то языком вытолкнет, кряхтит недовольно, ножками упирается, выгибается. Я уж было решилась спуститься вниз, в гостиную, чтобы Имрану не мешать спать, да он проснулся окончательно.
— Дай мне, — сонно сказал он.
— Спи, все в порядке, — отмахнулась я.
— Дай мне мою дочь, — теперь в его голосе металл.
Отдала — вот пусть мучается сам. Имран легко её взял, для него она, наверное, совсем ничего не весит, моя крошка. Я подавила минутный страх, вспомнив, как она у него на руках дышать перестала. Всё будет хорошо, Вера окрепла, она сильная.
— Спи, — велел Имран. — Сиськи она уже насосалась, дальше мы сами.
Легко сказать — спи. Я лежу на них смотрю. Имран закинул подготовленные поленья в камин, разгорелся, раскрасил все в рыжие тона огонь. Ходит по комнате бесшумно, как только он умеет, и тихонько что-то дочке говорит. На нем лишь одни брюки, и я могу вдосталь любоваться тем, как отблески огня играют отсветами на смуглой коже его груди.
Он так красив. Ему так идёт это нечаянно отцовство. Ему так идёт наша дочь. И как мне сказать ему, что замуж за него не пойду.
— И чего ты тут в ночи возмущаешься? — тихо спросил Имран у Веры. — Не трогал я твои сиськи. Ну, почти не трогал, нельзя быть такой жадиной.
Я покраснела, а Вера что-то тихо прокряхтела, агукать она не умела ещё. Любовалась ими да так и уснула, не заметив, как.
Утром проснулась, грудь полна молока, на сорочке пятна, а постель моя пуста, и детская кроватка тоже. Подавила минутную панику — теперь у нас папа есть. Но вниз летела быстрее ветра.
Имран за столом сидел, в компании своих, а Надя щедро наваливала
