Провинциальный роман. Ирина - Анна Бердникова

«Должна ли я ему рассказать, куда я ездила на выходные и зачем? – размышляла между тем Ира. – Наверное, должна, он ведь не просто так меня провожает, он на что-то надеется. Получается, что его чувство надежды, дает ему права на меня? «Надежда – глупое чувство» всплыла где-то когда-то прочитанная фраза. Нет, не его надежда дает ему права на меня. Тогда что? А почему собственно я рассуждаю о каких-то мифических правах на меня. Как будто они у кого-то есть! Таких прав нет ни у кого, кроме меня. Значит, и Андрей не имеет на меня прав. А на что он имеет права? На информацию обо мне. Хотя, чего я добьюсь, если расскажу, что ездила знакомиться с другим мужчиной? Андрей поймет, что у него нет никаких перспектив. Но это он и так знает. Ну, если не знает, то не по моей вине. Я это давала понять совершенно точно, неоднократно при том. Что же тогда произойдет? Он перестанет меня провожать? Но это не является предметом первой необходимости, за исключением случаев вроде сегодняшнего. Тогда к чему все эти размышления? Так, так, так, мне просто очень хочется кому-нибудь рассказать о том, что я делала в выходные».

Ира улыбнулась тому, что чуть было не наломала дров, не понимая своих истинных мотивов. «Тайный мир людских поступков». Определенно, общение с Петром Степановичем пошло ей на пользу. А рассказать о своих выходных приключениях можно по телефону, сразу по прибытию домой. Лучше всего для этой цели подходит, пожалуй, Наталья, хотя можно и со Светланой Николаевной пообщаться. Во всяком случае. послушать про знакомство с Петром Степановичем ей будет очень интересно. Купированную версию знакомства с Максом ей тоже можно изложить. Ира снова улыбнулась. Настроение вроде бы начало исправляться, хотя то довольство, которое было до Людиного рассказа, не возвращалось. Осталось только вежливо освободиться от, наверняка, захочущего в очередной раз безуспешно остаться Андрея, и путь к вожделенному телефону свободен.

– Ира, – робко начал Андрей, преградив ей вход в подъезд. – Я должен тебе кое-что сказать.

Приготовившись давать, как всегда отпор, Ира кивнула.

– Я тебя слушаю.

– Знаешь, – продолжал мяться Андрей. – Я не знаю, как ты это воспримешь…

– Смотря что ты скажешь, – лукаво улыбнулась Ира, пытаясь разрядить сгущающуюся атмосферу.

– Я не знаю, насколько ты готова воспринять то, что я хочу сказать…

– Андрей, ну не томи уже, время позднее.

– Ира, я… Нет, я не могу говорить – ты так доверчиво на меня смотришь…

– Андрей, мне уже становится страшно, ты никогда особой робостью не отличался… – вдруг Ира прикусила язык, ей подумалось: «А что если он вот так прямо сейчас возле подъезда предложит мне руку и сердце? Что я буду делать? Лепетать про Макса, который и не помнит, наверное, про меня. Или соглашаться? Тогда все, кроме меня будут довольны. Что же делать? Надо взять время подумать! Да, это самое верное решение. Я так и сделаю».

– Ох, я и не думал, что это будет так трудно сказать…

– Если тебе так трудно, скажи как-нибудь потом или вообще не говори, – все больше и больше утверждалась в том, что ее догадка верна. – Ты же знаешь, что когда какому-нибудь событию приходит время свершиться, оно свершается, и ничто не может этому помешать. Также и со словами, они говорятся именно тогда, когда должны быть сказаны – своевременно. Да, вот точное слово. Все делается своевременно или не делается вовсе.

– Ира, – Андрей был, кажется, придавлен мощью Ириной философской мысли. – Я решил, что скажу тебе это обязательно сегодня. Я для этого пошел тебя проводить сегодня.

– Вот как? – Ира удивилась. Она думала, что Андрей почувствовал ее состояние, понял ее потребность в защите. А у него, оказывается, были какие-то свои далеко идущие планы. Это было удивление, граничащее с возмущением.

– Я… Сейчас я покурю и скажу. У тебя есть несколько минут, чтобы подождать?

– Конечно, – теперь Ира просто не может уйти, пока не получит подтверждение своим догадкам. Дело не только в этом. Ире еще никто и никогда не делал предложения. Поэтому даже если это самое предложение собирается сделать Андрей, вероятность замужества с которым равна нулю, она все равно выслушает. Выслушивание предложения ведь не означает автоматического согласия. И Андрей ведь не думает, что она догадывается, о чем он собирается говорить. Никто теперь не лишит Ирину первого в ее жизни предложения руки и сердца. Ира с нетерпением наблюдала за тем, как медленно тлела сигарета в руке Андрея.

– Ты, наверное, торопишься, – с сожалением в голосе произнес он. – Ты прости, что я такой мямля, я сейчас соберусь с силами и скажу.

Ира уже даже незаметно для себя начала притопывать от нетерпения. Наконец догоревшая сигарета обожгла Андрею пальцы. Он с сожалением проводил глазами догорающий огонек отброшенной сигареты. Решающий миг неуклонно приближался.

– Я тут все взвесил и решил… – сердце Иры радостно забилось в предвкушении заветных слов. – Ира, я провожаю тебя в последний раз.

Ира с искренним недоумением уставилась на Андрея.

– Почему?

– Ира, мне двадцать пять лет, – весомо произнес он. – Мне пора думать о себе и создании своей семьи.

Сердце Иры снова встрепенулось: «Вот оно, сейчас свершится!»

– Так вот, ты ясно дала мне понять, что я тебя не устраиваю. Поэтому я хочу посвятить себя поиску и выбору своей второй половины, – пафосно продолжал вещать Андрей. – А то что я провожаю тебя, хожу за тобой, ну… в общем, я теряю время, Ира, извини, не сердись на меня…

Андрей развернулся и быстро зашагал прочь. Ира стояла оглушенная. Надо же! А она-то думала! А он-то каков! Теряет он с ней время! Ира была возмущена, напрочь забыв о том, что совсем не собиралась принимать предложения Андрея. Она была крайне возмущена тем, что Андрей лишил ее возможности выслушать признания, которые музыка для ушей любой женщины. Ира вошла в подъезд, сердито хлопнув дверью. Что я там собиралась сделать? Позвонить Наталье!

– Привет, Наташ! Ты не поверишь! Представляешь, прямо сейчас Андрей…

Глава 21

Все воскресение Ленка провела в задумчивости: где она просчиталась или не просчиталась, и то, что есть – естественное развитие событий. Не все способны двигать свои отношения с сумасшедшей скоростью. Виталик вяло пытался вывести Ленку из этого неконструктивного состояния. Но «тюлениться» и одновременно пытаться кого-то встряхнуть – действия практически несовместимые. «Тюлениться» на семейном сленге Виталика и Ленки означало «бесцельно валяться на диванчике, предаваясь нежностям».

– Лен, – позвал Виталик Ленку, в задумчивости переходящую с места на место. – Иди лучше ко мне под бочок, как хорошо было. Чего тебе не лежится.