ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ ПЛЮС… - Евгений ПРИМАКОВ

Должностные лица, на которых возложено решение вопросов разгосударствления, совершают следующие виды преступлений: получение взяток, которые в основном даются за оказание услуг при приватизации и за нарушение условий проведения аукционов и конкурсов с целью выигрыша заинтересованным лицом. Работниками администраций приватизируемых предприятий совершаются умышленные искажения стоимости основных и оборотных средств с целью присвоения части имущества либо последующего приобретения по заниженной цене. Используется также умышленное приведение предприятий к банкротству и их приватизация по заниженной стоимости.

Характерно, что в процессе кризиса многие коммерческие банки умышленно спровоцировали свое банкротство, перевели капиталы за рубеж, заработали значительные средства на колебаниях валютного курса.

Массовый характер приобрели правонарушения на потребительском рынке: занятие предпринимательской деятельностью без регистрации и уплаты налогов, торговля суррогатами, импорт потребительских товаров без уплаты таможенных пошлин, катастрофический рост мошеннических операций и др. Особую опасность представляет незаконное производство и оборот алкогольной продукции. Серьезные проблемы возникают с повсеместным насыщением рынка винно-водочными изделиями неучтенного производства и неконтролируемого ввоза на территорию России. Данные свидетельствуют о том, что фактически объемы производства водки и ликеро-водочных изделий почти в два раза превышают объемы, приводимые в статистических и налоговых отчетах. Непоказанная, или «теневая», часть производства налогами не облагается, расчеты за нее осуществляются наличными деньгами.

МВД России предложило создать под руководством председателя правительства орган для разработки комплекса межведомственных мер, направленных на устранение причин и условий, способствующих криминализации экономики страны, вытеснению из нее организованной преступности, возмещению причиненного государству ущерба.

Оценки правоохранительными структурами положения в стране заставляли «бить в колокола». Обращение к их руководителям и доклады главе правительства были по сути подготовкой к наступлению на экономическую преступность и коррупцию. Я понимал, что без этого трудно, если вообще возможно, добиться перемен в экономической ситуации. Более того, отсутствие реальных мер, решительной борьбы с таким печальным явлением сделает Россию изгоем в мировом сообществе.

Соответствующие выдержки из этих докладов были направлены в министерства и ведомства, отвечающие за состояние дел в той или иной области. Им тоже было предложено в кратчайшие сроки доложить в письменной форме руководителю правительства о предпринимаемых конкретных мерах. Приступили к подготовке расширенной коллегии Министерства внутренних дел, посвященной борьбе с экономической преступностью.

Отлично понимал, что все это насторожит тех, кто уже запустил руку глубоко в государственный карман. Ведь и они хорошо представляли себе, что предпринимаемые меры – только начало. Однако необходимы разъяснения. Я был далек от мысли идти на массовые репрессии. Нужны были строго выверенные и осуществляемые в соответствии с законом демонстративные шаги, направленные на то, чтобы остановить распространение раковой опухоли. Но, естественно, все должно было происходить строго по закону.

Придать гласности полученные от руководителей правоохранительных органов докладные записки? Понимал, что это взбудоражит общество, и без масштабной реакции со стороны власти – а мы в тот момент по многим причинам к этому не были готовы – объективно нанесет вред борьбе с экономической преступностью и коррупцией. Но «сигнал» о наших намерениях нужно было дать. Поэтому вполне сознательно воспользовался объявлением об амнистии (главным образом лиц, осужденных за мелкие преступления, инвалидов) и сказал: может быть, хорошо, что освобождаются места, на которые сядут осуждаемые на основе закона за экономические преступления. Повторил это и в Давосе.

Что тут началось! Идеологом развернувшейся атаки был Волошин, который в одном из своих интервью заявил, что при переходе к рынку вообще нет преступлений в области экономики. Дело, дескать, в том, что идет первоначальное накопление, а дальше все «уляжется».

Б. Березовский был более «прагматичным». Передергивая мое заявление, подменив слова «экономические преступники» на «коммерсанты и предприниматели», он заявил: «Это был знак системе. И система начала действовать старыми кагэбэшными методами. Уверен, отмашка была дана Примаковым, и расплачиваться за это придется именно ему». А дальше последовали фальсификации, подтасовки, подлоги, ложь, дезинформация, распространение невероятных слухов через тех журналистов, кого взял на содержание Березовский.

Противно, да и нет нужды рассказывать обо всех этих пакостях. Но об одном сюжете все-таки хочу упомянуть. Он весьма характерен.

17 декабря 1998 года в Белый дом пришел министр внутренних дел С. Степашин и положил мне на стол записку, в которой говорилось о том, что возвратить в Россию те громадные суммы, которые продолжают незаконно уплывать за рубеж и размещаться на счетах в иностранных банках, можно только через открытие уголовных дел. На записку Степашина (там перечислялось несколько фамилий, но, кстати, не было Березовского) я отреагировал следующей резолюцией: «Прошу проговорить вопрос с генеральным прокурором. Следует, не откладывая, открывать уголовные дела. Ущерб, нанесенный государству, огромен. Что можно было бы вернуть?»

Считал и считаю, что это был адекватный ответ на проблему, справедливо поставленную министром внутренних дел.

Я возвратил Степашину эту записку с моей резолюцией из рук в руки (она не проходила через канцелярию правительства). За моей резолюцией последовала резолюция Степашина:

«Рушайло В. Б., Кожевникову И. Н.

Прошу совместно с Генпрокуратурой продолжить активное проведение комплекса оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий. Усилить наши позиции в кредитно-финансовых учреждениях, обеспечив своевременное выявление фактов злоупотреблений и нарушений. Проработать по линии Интерпола возможность возвращения похищенных средств. О ходе работы периодически докладывайте. Очередная информация Е. М. Примакову к 05.01.99».

Документ очутился у «осведомленного обо всем» Березовского, и он начал его «раскручивать». Вот где, мол, попался Примаков! Он приказал завести на меня уголовное дело, да и не только на меня, – это ли не превышение полномочий председателя правительства? Где закон? Где справедливость? Можно было бы продолжить список этих риторических вопросов, столь любимых Борисом Абрамовичем.

Чтобы настроить не только президента, но и широкие слои общественности против меня, выдумали так называемый список Примакова. Якобы я дап задание правоохранительным органам собрать компромат на полторы сотни людей, и мне были представлены «соответствующие материалы». Услужливые – далеко не бескорыстно – «Новые Известия» опубликовали этот «список», заявив, что у них есть документальные доказательства. Список был составлен «мастерски». Наряду с людьми, которых было нетрудно заподозрить в коррумпированности, в него попали лица, известные в обществе своей порядочностью, честностью. Смотрите, мол, на кого замахнулся Примаков.

Я решил, что без суда здесь не обойтись. Совершенно естественно, судебный процесс против клеветников я выиграл и в первой, и во второй инстанциях. Более того, суд, запросив правительство, Генпрокуратуру, МВД, ФСБ и убедившись в грубой фальсификации, осуществленной авторами материала, опубликованного в газете, которая, конечно, со своей стороны не могла представить суду никаких документов, определил штраф, наложенный на «Новые Известия», в 200 тыс. руб. С трудом эта сумма была получена и переведена московскому детскому дому № 5.

Итак, получив незаконным путем служебный документ МВД и сфальсифицировав его содержание, Березовский начал уверять всех, что я возглавил гонения на него – «честного предпринимателя». Не в виде оправдания – мне оправдываться не в чем и не перед кем – скажу, что обо всем, что было связано с расследованиями по делам компаний «Фимако», «Мабетекс», Аэрофлота, с изъятием документов, с ордерами на арест, узнавал из новостей по телевидению. Не только не давал, да и не мог давать каких-то указаний в качестве руководителя правительства. Однако через подвластных Березовскому журналистов моя «управленческая» роль во всем этом усиленно муссировалась.

Все делалось для того, чтобы создать в обществе мнение о том, что глава правительства ведет страну чуть ли не к 1937 году. Впрочем, об этом в некоторых проплаченных материалах СМИ говорилось прямо. Делался акцент и на том, что я, дескать, сам был руководителем в прошлом одной из спецслужб – значит, тоже «кагэбэшник». Таким путем хотели, с одной стороны, подготовить почву для моего устранения, а с другой – запугать. Вторая цель оказалась невыполнимой. Мы в правительстве неуклонно продолжали наращивать меры против экономических преступлений. И строго по закону. Именно этого по-настоящему опасались те, кто возглавлял кампанию против меня. Именно это вызывало их истинный страх.