Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ - Умберто Эко

И у незадачливого Пизакане в оное время получился большой прокол, с его расчетами на прием и поддержку[301]. А также если вспомнить Седьмой кавалерийский полк — незнание психологии индейцев стало причиной беды генерала Кастера[302]. Интересно было бы собрать (и конечно же, уже собирали, просто я не знаком с материалами, не будучи специалистом в данной узкой области) историю тех войн, которые велись с пониманием специфики местной культуры, и отдельно — историю тех войн, в которых полководцы сами себе с самого начала вставляли палки в колеса, по огорчительному невежеству.

Безусловно, иракский конфликт принадлежит ко второй категории. Ко второму типу войны. Войска союзников пошли на штурм, не утрудившись поговорить с профессорами, по вечному дремучему недоверию американских правых к «яйцеголовым» или, как выражался Спиро Агню, «effete snobs»[303].

Ужасно жалко, что самая могущественная страна на свете тратит такие деньги на подготовку мудрецов, а потом абсолютно не слушает их.

На войне становятся манихеями[305], от войны утрачивают ум, все это мы знаем. Но следя за войной в Ираке, мы стали свидетелями таких немыслимых проявлений идиотизма, что не будь объяснением коллективное одурение (война), оставалось бы сделать вывод, что налицо прямой саботаж.

Во-первых, начали говорить, что кто против войны — тот за Саддама. Как будто на консилиуме, решая — давать лекарство больному или не давать, одни врачи выступают «за больного», а другие «за болезнь».

Никто не спорит, что Саддам Хусейн жестокий диктатор. Решаем только — сгонять ли его с его места насилием? Не выплеснем ли при этом с водой ребенка?

Во-вторых, начали говорить, что кто против политики Буша, тот антиамериканец. А если кто против Берлускони — тот ненавистник Италии? Мне кажется, справедливее обратное.

Наконец, хотя и не у всех хватало наглости настаивать, но прозвучали и мнения, что организаторы маршей за мир потакают диктатурам и терроризму, и — кто там разберет? — торговле живым товаром. Да уж, придется нам вытерпеть и эти мнения. Самые же причудливые умозаключения были высказаны, когда война в Ираке, по крайней мере в победных реляциях, была объявлена выигранной. «Вот видите? — заголосили триумфаторы на всех экранах. — Кто говорил о мире, тот был неправ!»

Это аргумент убойной силы… А что, войны выигрывают те, кто правы? Что, Ганнибал разбил римское войско при Каннах не потому что имел слонов (тогдашний эквивалент баллистических ракет), а потому, что был прав, перелезая через Альпы для завоевания нашего полуострова? Римляне потом разгромили его при Заме[306], и тоже не потому что обладали какой-то особенной правотой со своим тезисом «Карфаген должен быть разрушен». Может, гораздо правильнее было бы ничего не разрушать, а искать нормального равновесия сил в Средиземноморье? Разве правы были римляне, гоняя Ганнибала как зайца между Сирией и Вифинией, чтоб потом принудить к самоубийству? Кем это сказано, что они были правы?

И потом, как можно провозглашать: «Видите, они выиграли»? Кто сомневался, что Англия и Америка соединенными усилиями выиграют? Кто сомневался, что Ираку не достанет сил скинуть все это войско в море? В том, что дело пропащее, не сомневался даже Саддам, а подбадривал свой народ он в основном ради того, чтоб укрепить боевой дух. Проблема если и ставилась, то иначе: выиграют ли союзники за два месяца или за два дня. Учитывая что каждый лишний день войны — это немереное число человеческих жизней, двадцать дней безусловно предпочтительнее, чем шестьдесят.

Каков мог бы быть победный довод телевизионных зоилов? О, если бы они могли сказать: «Видите, вы говорили, что война не устранит опасность терроризма, а она устранила!» Но нет, телевизионные зоилы как раз этого не могут утверждать, у них нет оснований.

Те, кто критиковал идею вторжения, вдобавок к доводам о моральной и социальной сомнительности превентивной войны предупреждали еще, что конфликт в Ираке скорее всего усилит террористическую угрозу в мире, поскольку вселит в души множества мусульман, державшихся умеренной позиции, ненависть ко всему западному, и ими пополнятся ряды сторонников «джихада». Так вот, на данный момент единственные ощутимые результаты войны — добровольческие бригады будущих камикадзе, подтягивающиеся из Египта, из Сирии, из Саудовской Аравии прямой дорогой — в багдадские траншеи. Тревожные провозвестия.

Допуская даже, что тот, кто полагал, что экспедиция обернет дела к худшему, ошибался, — все равно случившееся и случающееся ничего ровным счетом не доказывает, даже наоборот — похоже, что в регионе разгорается расовая и религиозная нетерпимость, справляться с которой — тяжкий труд, и это грозит расшатать ближневосточное равновесие.

В моей прошлой заметке, направленной в «Эспрессо», когда американцы еще не вошли в Багдад и иракская армия не разбежалась во все стороны, говорилось, что армия не разбегается потому, что диктатуры порождают консенсус, и что население сплачивается, по крайней мере на первых порах, перед лицом внешних угроз — иностранных оккупационных армий.

Теперь армия разбежалась и народ толпами (хотя сколько там их в толпах? кто считал?) выходит приветствовать западных воинов. Нашлись читатели, написавшие письма об этом: «Видите?» Я отвечаю им: «Видите — что?» Перед 8 сентября[307] фашизм мог рассчитывать на поддержку тех бедолаг, которых посылали сражаться под Эль-Аламейном и в русский поход. Когда же начался разгром, когда население ринулось сбрасывать статуи дуче с пьедесталов, все итальянцы оказались антифашистами. Прошло еще три месяца — часть граждан сплотилась вокруг ликторских пучков, начались расстрелы антифашистов-партизан.

Чтоб разрубить этот гордиев узел, в Италии ушло — два года. А сколько уйдет в Ираке? Между группировками, желающими управлять страной без всяких американцев, идут такие междоусобицы, что консенсус саддамовской власти приказал долго жить. Но в отличие от послевоенной Италии, в Ираке остались живы и недоверие, и нетерпимость к армии оккупантов-иностранцев.

Об этом нас предупреждали. А противное до сих пор не доказано.

Одно из самых захватывающих чтений этого лета — «Большая игра» Питера Хопкёрка[309]. Ничего страшного, что там 624 страницы. Книга читается, ну может быть, и не запоем, но по куску вечерами, точно как в старые времена — великие романы приключений. В книге невероятные персонажи, реально существовавшие, любопытные и абсолютно нам не знакомые.

Реконструируя хитросплетение шпионских сетей, узнавая о ловушках, засадах, войнах и стычках между агентами и армиями России и Великобритании в тех горах, что разделяют Индию и Афганистан, а также на узбекской и черкесской территориях, мы видим все — и Кавказ, и Тибет, и китайский Туркестан. Если вам кажутся знакомыми те военные карты, которые в последнее время вы видите на первых полосах журналов и газет, не удивляйтесь. Очень похожие карты уже печатались в свое время. Поразительно, но Киплинг о Киме[310] ничего самостоятельно не придумал. Все, что он сделал — ловко поприцеплял к сюжетам и историям, восходившим еще к наполеоновскому времени, захватывающие концовки (концовки ли?) из современных ему хроник начала XX века. Истории честолюбивых офицеров, джентльменов удачи, маскировавшихся армянскими купцами, переодевавшихся паломниками, пересекавших пустыни и покорявших вершины, куда ни разу до того не ступала нога европейца. Так русские прокладывали пути для намечаемой территориальной экспансии в Индию. Так англичане, рассчитывая сохранить границы колониальной империи, строили на своих границах буферные государства с эмирами, ханами и марионеточными правителями. Обманы, подкупы, отрезания голов, убийства в королевских покоях.

Что пуще всего удивляет, так это то, что в середине XIX века, когда, казалось бы, земля была картографирована целиком и полностью, европейцы почти ничего не ведали о географии тех краев, о проходимости перевалов, судоходности рек, и всецело зависели от работы шпионов и странствующих географов, которые им рассказывали, сугубо приблизительно, то немногое, что удерживалось у них в памяти. Вдобавок обнаруживается, что монархи и султаны этих государств (Бухары, Самарканда, Хивы и Хитраля[311]), хотя по самую макушку были впутаны в сложные игры России с Великобританией, однако об этих государствах сами не знали ничего, или, вернее, знали очень немного. Порой султаны считали Англию с Россией пограничными племенами, так что один из царьков гордо спрашивал у посла Ее Величества королевы Виктории, есть ли у королевы тоже двадцать пушек, как у него, или нету? На некоторых страницах встречаются описания жестоких боен — таких как убийство 16 000 англичан, военных и штатских, с женщинами, с детьми, в горах Афганистана, который англичане считали замиренным. Всё как всегда: тупой или тщеславный генерал опять решил обойтись без разведывания проходимости перевалов, взаимоотношений местных племен. Не стал учитывать тончайшее восточное искусство обведения вокруг пальца. Прискорбные последствия этого поныне перед нами.