Дожить до весны - Влада Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Откуда ты знаешь, что больше недели?
– По кольцам на срезе твоего бардака. Если бы я этими симптомами описал жилище кого-то другого, какой вывод ты бы сделал?
– С поправкой на то, что этот неведомый кто-то другой – бывший наркоман? – холодно осведомился Гарик.
– Проблема как раз в том, что не бывший.
Он все-таки нашел тайник. Гарик сделал все, чтобы и эксперты не смогли, чтобы даже служебные собаки оказались бесполезны – он специально распылил в ванной сильный ароматизатор. Но Матвей есть Матвей: он внимательно осмотрел шкафчик, поводил пальцами по плитке, явно проверяя на царапины, настолько мелкие, что их не обнаружишь невооруженным глазом. Гарик никак себя не выдал, он до последнего надеялся, что обойдется, да не сложилось.
Когда Матвей сдвинул в сторону шкафчик и достал пузырек с таблетками, младший профайлер паниковать не стал. Гарик остался стоять на том же месте, только скрестил руки на груди. Он не изображал спокойствие, он действительно чувствовал спокойствие.
Матвей, не произнося ни слова, высыпал все таблетки в унитаз.
– Не поможет, – прокомментировал Гарик. – Я знаю, где найти еще.
– Там же, где нашел эти?
– Эти тут давно валялись. Я их годами не трогал – и сейчас не трогал.
– Тогда зачем они тебе?
– Чтобы иногда проверять, трону я их или нет.
– И как? Что-нибудь изменилось?
Гарик без труда выдержал направленный на него взгляд. От того, что появилась возможность сказать это вслух, даже стало немного легче.
– Да… Что-то меняется прямо сейчас. Я еще ничего не сделал, если ты об этом. Но я уже допускаю, что могу сделать.
– Форсов знает?
– Не о чем знать… Но, если я сорвусь, он заметит. Хотя можешь наябедничать, что уж там. Не удивлюсь, если у него за такие достижения припасена золотая звездочка для самых старательных мальчиков.
– Переходишь в агрессию, – заметил Матвей. – Безосновательно. У меня нет цели подловить тебя, наказать и уж тем более добиться того, чтобы Форсов тебя выставил. Я хочу тебе помочь.
Он произнес это предельно равнодушно, о заботе и помощи так не говорят. Но Гарик знал, что это не простая вежливость, Матвею такое тяжело дается… И от этого становилось лишь хуже, потому что помочь он как раз не мог.
– Я ценю это, – только и сказал Гарик.
– Если подскажешь мне, что делать, я сделаю.
– А мне кто подскажет? Слушай, проблемы еще нет… Окончательно. Но я понимаю, почему ты пришел сюда, припрятав за пазуху кувалду дружеской любви. Круто было бы, если бы ты все исправил так же легко и быстро, как Фрейя изговняла.
– Но?
– Но это так не работает. Мы оба прекрасно понимаем, что первый компонент исцеления, основа, на которой все держится, – это желание самого нарика. Нет основы – не будет ничего, хоть сотню профессионалов пригони.
– И у тебя такого желания нет?
– А я пока не вернулся в стройные ряды нариков! Беда в том, что я могу вернуться… я это чувствую.
– Что именно?
– Пустоту. Ты начинаешь ее чувствовать, когда употребляешь, потом перестаешь… В тебе многое меняется, и самое страшное – это как раз появление пустоты. Это сложно описать, больше всего похоже на влажный густой туман… Вот его нет, а вот он появился, и ты в нем будто теряешься… Ты бредешь, бредешь хрен пойми куда, но дороги все равно нет. Он не делает тебе больно, он на тебя не нападает, ему это и не нужно. Он просто потихоньку подтачивает твои силы, и ты растворяешься в нем. Тебя больше нет! И как только доходит до этого, ты готов на все, чтобы вернуть хотя бы частичку себя любой ценой…
Гарик вроде как отвечал Матвею – но вместе с тем говорил скорее для себя. Он наконец облекал в слова то, что не давало ему покоя все эти дни. Безразличие, уничтожающее связи с окружающими. Пустоту, стирающую все его достижения и мечты. Когда она приходит, держаться попросту не за что… Даже если ты окружен людьми, которые все отдали бы, лишь бы тебя удержать.
– Именно поэтому наркоманы часто обещают завязать, но очень редко завязывают, – продолжил Гарик. – Они не врут. Они в тот момент искренне верят каждому своему слову, они просто еще не знают, что не сумеют. Придет пустота – и изменит их, а они не смогут этому сопротивляться.
– Они не смогут, но ты смог, – жестко напомнил Матвей.
– Ну да, потому что у меня на одну мозговую клетку больше, чем у этих торчков! Я думал, что пустота не вернется…
– Тебе нужна помощь.
– Помощь не поможет – звучит прикольно, но суть так себе.
– В чем разница между тем моментом, когда ты завязал, и нынешним?
– Меньше веры. Я не говорю, что не справлюсь – я пытаюсь, если что! Но… каким бы ни был исход, это от меня зависит. Не от тебя и не от Таисы.
В принципе, Гарик мог бы соврать. Причем убедительно, так, что собеседник поверил бы: сам Гарик осознает угрозу, работает над ее устранением и обязательно справится. Но врать Матвею не хотелось. Если не останется людей, с которыми можно быть честным, за что вообще держаться?
Он прекрасно понимал, что Матвей не примет такой исход, даже признавая его правильность. Он явно собирался затеять спор, просто не успел: прозвучал сигнал сообщения. Причем сигналу полагалось быть нормальным, стандартный такой писк по умолчанию, да не сложилось: смартфон гулко хрюкнул.
– Ты ведь понимаешь, какой логичной и не вызывающей вопросов становится свинья в твоей квартире? – тяжело вздохнул Матвей.
– Это не свинья, это Юдзи.
– Юдзи в твоей квартире?
– Я понятия не имею, где обитает Юдзи, – честно признался Гарик, изучая сообщение. – Наиболее вероятным вариантом считаю гигантский кокон из сладкой ваты и чипсов со вкусом красной икры. А сигнал он выбрал сам, как бы намекая, что сообщение срочное.
– У него опять проблемы?
– У него-то? Нет, если учитывать, сколько я ему обещал за эту работу, у него по плану блек-джек и безответственные гражданки. Я попросил его отслеживать любые новости, которые могут быть связаны с терактом в торговом центре – потому что как раз это нам и нужно.
– Нужно, – согласился Матвей. – Но как он понял, что это связано, если мы еще не знаем суть связи?
– Так это ж несложные алгоритмы! Задал несколько предсказуемых параметров: либо в том же районе, либо
