Дожить до весны - Влада Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что в итоге сработало?
– Есть такой развлекательный центр – «Территория мечты». Там кафехи всякие, квест-комнаты, фотозоны, аттракционы для малышни… Знаешь, кому принадлежит?
Матвей вряд ли знал, но догадаться было не так уж сложно:
– Тому же, кому и торговый центр «Золотой час».
– Именно – группе компаний «Милл». Судя по срочным новостям, в развлекательном центре только что произошло нечто охренительно похожее на теракт. Ну а теперь давай, расскажи мне, какова вероятность, что все это – просто совпадение?
⁂
Костик впервые готов был признать, что Ряха Натаха не так уж плоха.
Экскурсии были сейчас у всех, он об этом прекрасно знал. Кого-то таскали в музей, кого-то заставляли отсидеть весь спектакль в театре, да еще и следили, чтобы юные зрители не отвлекались на смартфоны, что было совсем уж жестоко. Костик предполагал, что и у них так будет, но оказалось иначе: их повели в развлекательный центр. Правда, дебильное задание все равно придумали – нужно было в одной из фотозон изобразить сценку из какой-нибудь книги. Но Костик подозревал, что это отмаза больше для директора, чтоб не сильно возбухал по поводу места экскурсии.
Так что Натаха молодец, да. Но только сегодня. В остальном-то она остается такой же, как обычно.
Ряха Натаха была, пожалуй, самым жирным человеком, которого Костику доводилось видеть. Он понятия не имел, сколько ей лет, ограничивался нехитрым определением «старая». Хотя, конечно, любопытно, за какой срок ей удалось нажрать такую тушу. Она была какой-то бесформенной, водянистой, мгновенно краснела, запыхивалась, даже когда ничего не делала… Словом, она оказалась идеальным объектом для насмешек.
Причем вес как таковой играл тут не ключевую роль. Вон, химичка, Елена Александровна, тоже жирная, но никто особо об этом не болтает даже за глаза, потому что остается крошечный шанс, что она услышит. А если услышит, ввалит так, что будешь до выпускного реактивы откашливать! Или вон завуч, Тимохина… У нее такое пузо, как будто она реально сожрала ученика, причем из старших классов. С учетом ее характера, может, и сожрала…
Над ними не смеялись, а вот Натахе доставалось за всех сразу. Ну а что такого? Сама виновата. Она срывалась очень быстро: сначала кричала, возмущалась, потом лицо у нее так смешно сморщивалось, как будто пыталось спрятаться среди жировых складок. На этом моменте Натаха обычно выбегала из класса, а возвращалась только минут через десять, заплаканная и с размазанной косметикой.
Она реагировала смешнее всего, поэтому никто не собирался оставлять ее в покое. Ряхой Натахой ее звали намеренно громко, никто не боялся, что она услышит – они хотели, чтобы она знала. Если же нужно было обратиться к ней напрямую, «Наталью Ивановну» сокращали до «НатальВанны», акцентируя именно эту «ванну». Когда она входила в кабинет, кто-нибудь обязательно включал звук громко скрипящего пола. Недавно кто-то с помощью нейронки сделал картинку, на которой мелкого тощего физика засасывает в жутковатую черную дыру Натахиной задницы. Костик не наблюдал ее реакцию на это дело лично, но слышал, что она тогда до конца дня отпросилась домой.
Уроки она вела неинтересно, да и с другими учителями, кажется, не ладила. Словом, никто не ждал от нее ничего хорошего, и тем более странным было то, что она отличилась сегодня. Костик даже подумывал о том, чтобы запретить одноклассникам травить жируху аж неделю – он обладал достаточным авторитетом в классе, чтобы такое устроить.
Но пока ему было не до того. Он наконец добрался вместе с остальными до зеркального лабиринта и вовсю снимал ролики, напрочь игнорируя основное задание. Потом подошла Кулагина, попросила ее сфоткать. Костик сделал вид, что с готовностью подчинился, Кулагина тут же начала позировать, выпячивая губы, и, конечно же, не заметила Тоху, пристроившегося к ней сзади. Зато, когда Костик вернул ей телефон, она все рассмотрела прекрасно! Кулагина визжала так, что казалось: зеркала вот-вот треснут. Костик и Тоха не могли перестать смеяться.
Сначала смех был веселым, потому что получилось и правда прикольно. И все же это была не лучшая шутка в мире, и вроде как надо было успокоиться, но почему-то не получалось. Смех сам собой перешел в кашель, тяжелый, удушающий. Костик точно знал, что не болеет – его мать за таким строго следила! Да и вообще, с ним все было в порядке, когда он входил в зеркальный лабиринт.
Но кашлю об этом определенно не сказали, потому что он устроил тут настоящую охоту. Одним Костиком дело не ограничилось, Тоха и Кулагина тоже кашляли на разрыв, согнувшись, задыхаясь. Да и не только они – многоголосие кашля доносилось сейчас изо всех тоннелей лабиринта, отражалось от зеркал, разлеталось дальше, множа само себя.
Происходило что-то странное, только Костик никак не мог понять, что. Горло болело дико, страшно, как при самой сильной ангине. Глаза застилали слезы, и он сначала думал, что от кашля, но слезы не останавливались, лились по щекам ручьями. Он посмотрел на Тоху и обнаружил, что у того глаза вообще красные, а веки заметно опухли.
Костик не знал, что происходит. Он и не хотел знать! Он, вообще-то, ребенок – Костик умел вовремя вспоминать об этом. Такие проблемы полагается решать не ему, а взрослым, и он отправился искать взрослых. Этот лабиринт только кажется бесконечным из-за зеркал, на самом деле он совсем небольшой, такую тушу, как Натаха, найти будет очень легко…
Может, изначально так и было, но не теперь. Как бы часто Костик ни моргал, слезы упрямо застилали глаза, кашель, собственный и чужой, оглушал. Найти верный путь в таких условиях было почти нереально – и становилось только хуже! Костику казалось, что что-то очень горячее окружает его со всех сторон, заползает внутрь, заполняет легкие, прожигает их. Он попытался рассмотреть, есть ли поблизости дым – но дыма не было! Это ведь странно, так не бывает… Страх обретал все большую власть, сердце билось быстро-быстро, требовало вдыхать чаще, однако каждый вдох отзывался болью внутри.
Это уже не было мелочью, это было чем-то жутким, необъяснимым, грозящим тем, о чем он боялся даже думать. И именно в этот момент толстухи не оказалось рядом! Костик попытался позвать ее, но не смог, снова закашлялся, чуть не упал. Он видел, что некоторые зеркала уже покрыты трещинами и кровью, не он один врезался в них. Паника мешала думать, мешала принимать решения, он держался лишь для того, чтобы получить помощь – себе и другим.
