Хочу ненавидеть тебя - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же смотрю. На него. Насмотреться не могу. Плечи широкие, одно из которых забито тату, и она ведь даже не потускнела. Я могу теперь отрыто им любоваться и мне плевать, что он об этом подумает.
Я даже могу провести кончиками острых ногтей по его выпуклым кубикам, ниже, туда, где в небольшой поросли скрывается отдыхающий член. Но стоит мне пойти руками в обратном направлении, как он чуть дергается, начинает увеличиваться.
Богдан переводит взгляд на меня, рукой касается подбородка и тянет к себе.
– Доиграешься, – целует влажными губами, проводит языком по ним, пока я дрожу то ли от холода, то ли от жара, что от его касания растекается по телу.
– Мне так много хочется тебе сказать.
– Матерного? – улыбается стервец, а я царапаю его бедра, завожу руку ему за спину и сжимаю упругий, чертовски мускулистый зад. Во рту скапливается слюна и я смотрю на член, что упирается мне в живот.
– И матерного тоже.
– Мне тоже хочется тебе сказать, – он толкает меня к стене, а сверху льется чертовски приятной температуры вода. – Но я лучше покажу.
Богдан поднимает меня выше, а я скольжу по стене. удерживает на весу. Членом по киске проводит. Так ловко, словно рукой себе помогает. Его головка у самых влажных ворот, ловко их раздвигает, чуть проникает, смотря в глаза.
– Скажи, что хочешь меня.
– Ты сомневаешься?
– Скажи это… Скажи, что хочешь мой хуй в себя.
Я губы облизываю, даже не морщась от его грубости, выдавая как никогда хрипло:
– Я очень хочу почувствовать твой член в себе.
– Глубоко?
– Очень, очень глубоко…
– Назови меня по имени.
– Богдан…
– Громче, Аня. Я хочу, чтобы ты осознавала кто будет тебя трахать.
– Ты, ты будешь. Богдан Ломоносов. Мой Богдан.
Он скалит зубы, а затем одним ударом бедер достигает самого края шейки матки. Я вскрикиваю, держусь за него и так остро чувствую каждый миллиметр его плоти, каждую венку, что царапает меня изнутри.
Он такой сильный, он так легко держит меня на весу, буквально насаживая на себя, буквально разрывая чувства на части.
Я обнимаю мускулистую шею, целую его, посасывая язык, я так хочу кончить одновременно, посмотреть ему в глаза, когда они потемнеют, когда наполнятся до краев похотью.
Богдан ускоряется, а я даже близко не возле финала, но мне так нравится смотреть, как работают его мышцы, так нравится ощущать внутри себя разбухающий орган. И движения такие четкие, отработанные, словно он-механизм, который можно остановить только вручную. Молот, приколачивающий меня к себе. Снова и снова. Бьющий наотмашь, до вскриков, до сладкой боли внизу живота, до брызг соленой, улетно пахнущей влаги.
В какой-то момент я даже связь с реальностью теряю, уже не чувствую ничего, кроме его члена, его большого, растягивающего изнутри меня члена.
А он – сволочь, то быстрыми толчками сносит мне башню, то медленно во мне скользит, растягивая момент удовольствия. Но внутри от трения все болеть начинает, так долго он это делает, с такими остервенеем.
– Богдан, – выдыхаю болезненно. Целую в губы, легко так, почти незаметно.
– Что? – сжимает он челюсти, и сам вряд ли способен на нормальный разговор, на какую-то здравую мысль.
– Кончай, я уже не смогу.
Он не сдается, продолжает толкаться в меня снова и снова. То грубо, то нежно. То почти останавливаясь и давая мне передохнуть.
Но вскоре снимает меня себя. Разворачивает спиной, толкает, вынуждая прогнуться в пояснице.
Тут же вторгается снова и пальцами находит клитор, а пальцами второй руки сжимает сосок. Крутит его, словно
подзаряжая севший аккумулятор на гоночной тачке.
– Сможешь, Аня. Сможешь. Кончи для меня детка, покричи, как не кричала никогда.
И внутри что – то щелкает, напряжение лопается как воздушный шарик от его толстой иглы.
Его движения руки на клиторе и груди. Я закрываю глаза, чувствую каждой клеточкой тела его властное давление, его кожу, его сильные толчки. Влагалище пульсирует, я пытаюсь вытолкнуть член, но Богдан только сильнее вжимается в меня.
– Да, да, Аня, давай со мной, давай будем вместе. Кончать, жить, любить! Кончай, любимая, – кричит он, но мой крик выше, и я разгоняюсь как машина, звук громкий как рев двигателя бьет по ушам, а внутри нарастает агония. Мы кончаем одновременно, вбиваясь в друг друга словно при смертельной аварии. Мы умерли, но вместе. Мы вместе.
– Знаешь, о чем подумал? – Хрипло выдыхает он, целуя спину короткими шашками. – Есть много машин, скоростных, крутых, самых дорогих и красивых, а есть та, что на всю жизнь запоминается. И она даже может сломаться, может в гараже лежать пылиться, но стоит один раз в нее сесть, стоит один раз прикоснуться, понимаешь, не может быть ничего дороже.
– Шевроле Камаро? – выдыхаю я со свистом и глупой улыбкой. Сама ведь об этом думала. Поворачиваюсь к нему и на ватных ногах обнимаю, целую.
– Шеврое Камаро. Ты мое Шевроле Камаро.
Мы жадно целуемся, прижатые плотно как две детали, готовые к новому заезду. Но нас прерывает звонок в дверь.
– Домывайся, я пойду курьера встречу.
–Это моя квартира, так-то… Не думаю, что стоит тебе открывать.
– Ну а кто еще может прийти в девять вечера, к тому же я опасаюсь, как бы он тебя не украл, насколько ты сейчас хороша.
– Ой, Богдан. Говорить ты конечно умеешь, – смеюсь я и толкаю его из душевой. – Ну тогда иди и разложи все по тарелкам.
– Пиво?
– Конечно. В холодильнике.
– Секс с любимой, пиво и пицца. Этот день не мог закончится лучше, – шлепает он
