Ветер военных лет - Глеб Бакланов

От станции Подгородняя, занятой нами, железнодорожная линия длиной километров семь ведет в район Ольвиополь, расположенный на левом берегу Южного Буга. Прямо напротив этого района, на противоположном, правом берегу, соединенный с Ольвиополем железнодорожным и транспортно-пешеходным мостами, раскинулся второй район - Голта. Рядом с Голтой, на том же, правом, берегу Южного Буга, но отделенный от нее Синюрой, лежит третий район - Богополь.

На западном берегу Буга, сразу за городом, находился немецкий аэродром. Нам было хорошо видно, как серые стрекозы тяжело взмывали вверх, а навстречу им на землю опускались другие и вновь устремлялись в хмурое небо. Теоретически мы могли бы обстрелять аэродром, но запас снарядов был, увы, невелик, и мы берегли их для решающего наступления.

Между станцией Подгородняя и городом, почти параллельно Бугу, тянулся гребень, на котором заняли оборону фашисты. Мы пытались выбить их с этих позиций, но наши атаки, которые мы предпринимали в течение всего дня, успеха не имели. Ночью к нам подошла кавалерия. Однако и ее помощи оказалось недостаточно. Гитлеровцы сидели в своих траншеях, словно тараканы в щели, и поливали подступы к линии обороны минометным и пулеметным огнем. Кавалеристы сместились куда-то влево, затем мы вообще потеряли с ними связь.

Фактически непосредственно против Первомайска стояла одна наша дивизия. Остальные дивизии корпуса оказались значительно правее. Рассчитывать можно было только на свои силы. Как взять город? Мысленно я прокручивал один за другим различные варианты и сам же браковал их. Но время шло. В данном случае оно работало отнюдь не на нас. Измотанный противник получал нужную ему передышку, а потом, кто знает, мог получить и помощь или, во всяком случае, успеть эвакуировать из города на правый берег Южного Буга свои войска, имущество и снаряжение.

После довольно долгих раздумий пришла мысль, столь же дерзкая, сколь и заманчивая.

Что, если спять с занимаемых нами позиций один полк целиком? При этом, конечно, возникала серьезная опасность: если фашисты вздумают контратаковать нас, то удержать их силами двух оставшихся полков будет трудно. Но, с другой стороны, у меня имелись основания не опасаться контратаки. За это говорил и тот факт, что наш противник был сильно измотан тяжелейшим отступлением по грязи и истощен предыдущими боями. Да и моральное состояние гитлеровцев, терпящих поражение решительно на всех участках огромного фронта, было весьма низким.

Тем не менее переброску полка надо было во что бы то ни стало провести скрытно от врага. Решили оставить на его старых позициях две пушки, пару пулеметов и ракетчиков, которые вполне могли создать у противника иллюзию, что полк по-прежнему занимает траншеи против его линии обороны в районе станции Подгородняя, если будут стрелять всю ночь, перемещаясь с места на место.

Относительно же 42-го полка у меня родился вот какой план. Под покровом ночи он должен был сняться с позиций, сделать обходной маневр влево, описать порядочную дугу, а затем выйти на восточный берег Буга южнее города и ударить по немцам вдоль берега реки в направлении на север и ворваться в Первомайск.

Я рассчитывал на элементы внезапности и неожиданности, которые уже не раз помогали нам в прошедших боях. И не ошибся. Маневр нам удался полностью.

Едва стемнело, 34-й и 39-й полки и то, что осталось от 42-го полка, начали привлекать внимание противника по всему рубежу: то и дело в небо взлетали ракеты, раздавался говорок винтовок, короткими очередями перекликались с разных флангов пулеметы. Гитлеровцы, видимо, навострили уши в ожидании еще более активных с нашей стороны действий. Возможно, даже подбросили к своей линии обороны какие-то части из города. Во всяком случае, когда 42-й полк, зайдя с юга, без всякого шума просочился на окраину Ольвиополя, немцы как-то странно не среагировали на появление на улицах чужих солдат. И только когда наши бойцы начали уничтожать не очень многочисленный гарнизон, в городе началась дикая паника.

Гитлеровцы бросились к ближайшему от южной окраины железнодорожному мосту и устремились на западный берег. Кто-то, не очень разобравшись в том, что произошло, быстро привел в исполнение приказ, видимо существовавший на тот случай, если противник займет левобережную часть города, и взорвал мост. Вероятно, мины были заложены непосредственно в перекрытие моста. Оно словно поднялось на дыбы и рухнуло в воду.

Еще не успевшие перебраться на противоположный берег фашисты начали переходить реку по оставшимся невредимыми фермам. Наши бойцы не только преследовали, но даже и опережали их. Словом, на этих фермах был чистый цирк: кто висел на руках, раскачиваясь изо всех сил, чтобы переметнуть тело на следующую опору, кто ужом полз по горизонтальным частям конструкции, кто прыгал вниз, кто карабкался вверх. Многие наши красноармейцы сумели перебраться на ту сторону раньше немцев и встретили их там автоматным огнем.

Услышав стрельбу у себя в тылу и узнав, что в городе русские, войска, державшие оборону у Подгородней, дрогнули и начали нерешительно отходить. В панике, естественно, бросали технику и несли потери. А наш 39-й полк, преследуя их буквально по пятам, через тот мост, который фашисты взорвать не успели, ворвался в правобережные районы Первомайска. 34-й полк занял район Ольвиополя выше пешеходного моста и того места, где на противоположном берегу в Буг впадала Синюха.

Примерно к часу 22 марта мы переправили на ту сторону Буга два полка. Можно сказать, что это был просто феерический успех: за рекордно короткое время нам удалось форсировать реку с самым быстрым и бурным из всех украинских рек течением, да еще именно в том месте, где Буг мчится особенно стремительно и неукротимо бьется в берега.

Чувствуя себя победителями, мы на радостях, что удалось штурмом взять город, немедленно расположили на окраине штаб дивизии. И так же немедленно были наказаны за свою торопливость: фашисты нещадно обстреляли нас из орудий. Стреляли они довольно метко, что и немудрено, поскольку город полого спускался к реке и видимость была великолепная. Победителям пришлось поспешно исправлять ошибку и переносить штаб поглубже в тыл.

При освобождении Первомайска больших потерь в личном составе мы не понесли. Но зато боеприпасы израсходовали почти полностью. При этом положении дивизия наступать дальше не могла. По сути, нам почти нечем было даже отразить контратаки. А фашисты на том берегу Буга контратаковали непрерывно.

У нас осталось ни много ни мало, а всего сто семьдесят снарядов. Если мне не изменяет память, боекомплект к одной пушке составляет около шестидесяти снарядов. Пришлось отдать строгий приказ - стрелять только в случае самой крайней необходимости, потому что фактически на каждую пушку приходилось едва ли не по одному снаряду.