mertvye-igry4 - Елена Звездная

- У тебя загадочно-удивительное выражение лица, - произнес ректор.

- Это как? - спросила чуть нахмурившись.

- Пытаюсь определить, - последовало в ответ. - С кем общаешься?

- Со всеми понемногу, - ушла я от ответа.

Улыбнулся.

Откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и поинтересовался:

- Все еще хочешь прогуляться?

- Почему вы так решили? - закрывая тетрадь и складывая перо, спросила я.

- Ты не притронулась к испеченным для тебя булочкам, - Гаэр-аш взглядом указал на блюдо, уже переполовиненное счастливым нетопырем, который, подергивая от удовольствия лапкой, допивал вино, - значит, все еще надеешься получить другие.

Не став спорить, честно призналась:

- Уличные вкуснее.

- Чем же? - иронично-вопросительно приподнятая бровь.

Пожав плечами, ответила:

- Не знаю. Вкуснее как-то. Понимаете, к ним добавляется привкус мороза, частичка воспоминаний о временах прошедших в школе при артефакторском факультете, толика пьянящего чувства свободы и… что-то еще, неуловимое.

Рассмеялся. Негромко, и как-то располагающе.

А затем резким движением поднявшись, Гаэр-аш стремительно обошел стол, подошел ко мне и, протянув руку, сказал:

- Пошли.

- Кккуда? - не поняла я.

- Покупать твои булочки с толиками, чуточками, привкусами и чем-то неуловимым. Даже самому захотелось.

***

С неба падал пушистый белый снег, и я стояла, запрокинув голову и улыбаясь, ощущала, как на лицо падают снежинки. Мороз усилился, разгоняя народ по теплым домам, но мне было здорово и возвращаться совсем не хотелось.

Дернув головой, сбросила снежинки с ресниц, отщипнула еще кусочек булочки, отправила в рот и жуя, огляделась. Ректор, заложив руки за спину, стоял рядом со мной, и тоже разглядывал городскую площадь, только в отличие от моего нескрываемого и чистого любопытства, в его взгляде читалась какая-то затаенная грусть, словно он помнил эти места чуточку другими и скучал по тем давним временам своей, как оказалось бурной, молодости. Шагах в трех от нас высились два телохранителя. Правда, зачем они одному из сильнейших человеческих некромантов лично я понятия не имею.

- Булочку? - предложила я изрядно покоцанную сдобу.

У меня были перчатки с обрезанными пальчиками, так что отрывать кусочки теплого пьяняще ароматного изделия было удобно, ректор же надел элегантно кожаные, с которыми такое проделывать было не так весело, но отказываться на этот раз, в отличие от трех предыдущих, с момента как купил мне всего одну, зато самую большую булочку, не стал. Аккуратно отщипнул кусочек, закинул в рот, пожевал, полуприкрыв глаза, и задумчиво заметил:

- Толики и чуточки ощущаются, даже должен признать нечто-неуловимое определил, а привкус не очень. Зря ты домашние не попробовала.

- Издеваетесь, да?- сходу догадалась я.

- Чуточку, - не стал отрицать Гаэр-аш.

Улыбнувшись, продолжила есть, и прожевав очередной кусочек, заметила:

- Улицы пустеют.

- Возвращаемся?

- Не хочется, если честно, - почему-то решила быть честной я.

Гаэр-аш кивнул, не став возражать, и неторопливо двинулся по площади, по направлению к городскому саду, я засеменила рядом, не удержавшись от вопроса:

- А почему вы решили со мной пойти? Можно было меня с телохранителем отправить.

- Нельзя, - глядя на приближающийся сад с заснеженными и потому сказочно прекрасными деревьями, словно застывшими во времени, ответил лорд Гаэр-аш. - Слишком много у тебя, девочка моя, врагов. Начиная от бывшего опекуна, имевшего сегодня наглость и глупость предпринять попытку твоего похищения, до неведомой мрази, пытавшейся не далее как вчера, прервать твое существование в этом мире.

Я не стала спорить с очевидным, но кое-что меня крайне заинтересовала:

- “Девочка моя”? - переспросила, улыбаясь и отщипывая очередной кусочек от стремительно остывающей булочки.

Гаэр-аш промолчал. Он молчал пока мы шли к саду, молчал когда пройдя сквозь арку мы вошли в городской парк, молча свернул на нехоженную тропинку, и сминая снег каждым своим решительным шагом, направился в глубь сада. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним, а так как снег был достаточно глубоким, я шла практически по следам ректора, и когда он резко остановился, чуть не врезалась в него же. Остановилась, отошла на шаг, заинтересованно проследила за тем, как Гаэр-аш развернулся, задев ветку одного из деревьев и иней посыпался на нас, словно отрезая от всего остального мира.

Тряхнув головой, скинула частички инея и снежинки с волос, не все, но хоть что-то, и снова вопросительно посмотрела на ректора. Мне в целом было интересно, как он прокомментирует отказ от своего издевательского “любовь моя” и переход на покровительственное “девочка моя”.

Я просто не ожидала… не могла ожидать… я даже предположить не могла, что сейчас услышу.

- Риаллин, - лорд Гаэр-аш посмотрел в мои глаза прямо и сурово, - я, наверное, всегда буду любить тебя. Ты еще очень маленькая и не в силах осознать, что такое настоящее чувство - изматывающее, изнуряющее, ломающее изнутри, рвущее на части все мировоззрение, устои, моральные принципы… Мне искренне хочется верить, что когда-нибудь, ты сумеешь полюбить Норта столь же сильно… А впрочем нет, ни к чему тебе такие чувства.

Он умолк, глядя куда-то поверх моей головы. А затем, так и не взглянув на меня, продолжил:

- Для тебя, вероятно, тот факт, что я принудил подписать документы об опекунстве, был актом величайшей подлости. Должен признать, для меня тоже. Я крайне подло поступил по отношению к себе. К своей пробудившейся огненной сути.

Тяжелый вздох и ожесточенное:

- Понимаешь, одно дело добиваться взаимности от девушки, которую до безумия любишь, и совсем другое от ребенка, чьим опекуном являешься.

Лорд Гаэр-аш снова замолчал. Было видно, что ему каждое слово дается с неимоверным трудом, и он в принципе не желает об этом говорить, и…

- Я твой опекун, - четко проговаривая каждый звук, произнес ректор. - Я отвечаю за твою жизнь, твою безопасность, твое право быть счастливой и добиваться поставленных тобой целей.

И вновь молчание, чтобы завершить все последней фразой:

- И ты напрасно опасалась, Риаллин, я никогда не уподоблюсь твоему отчиму. Надеюсь, я был услышан и понят.

Ректор замолчал, я опустила руку с остывшей булочкой, растерянно оглядела сад, сказочно прекрасные выбеленные инеем деревья, укрытые снежным покрывалом траву и тропинки, запрокинув голову, взглянула в серое небо, с которого продолжали падать пушистые снежинки… Я не знала, что сказать. Не знала, как отреагировать. Этот человек… уже практически и не человек, с одной стороны пугал, с другой всегда приходил на помощь, всегда оберегал… Откровенно говоря, я была бы счастлива, если бы у Гаэр-аша не было бы ко мне чувств. И вот если бы их не было, тогда ректор вправду стал бы для меня самым лучшим опекуном… самым лучшим после дяди Тадора.

- О чем ты думаешь? - неожиданно напряженно спросил ректор.

- О том, что я была бы рада, если бы у вас не было ко мне никаких чувств.

Он улыбнулся, снисходительно глядя на меня с высоты своего роста, положения, опыта, возраста. Усмехнулся и тихо произнес:

- Возможно, так было бы лучше. Возможно, нет. Я стал сильнее, ты осторожнее, возможно когда-нибудь это спасет жизнь нам обоим. Возможно не только нам. В любом случае уже ничего не изменить.

Мороз крепчал, у меня мерзли пальцы, но… но уходить не хотелось, почему-то хотелось продолжить этот разговор, я и не стала отмалчиваться:

- А ваша бабушка… то что вы сказали ей, и…

- Бабушка слишком хорошо знает меня и то, насколько серьезно я отношусь к взятым на себя обязательствам.

Одна снежинка попала мне на кончик носа, щекотно так, я дернула головой, не удержалась и чихнула, едва устояв на ногах. От резкого звука с ветвей ближайших деревьев слетели совы и недовольно ухая унеслись прочь, задевая ветви и осыпав нас дополнительно инеем.

- Так значит, больше никаких поцелуев? - потирая кончик носа, осторожно спросила я.

Да, не стоило бы, конечно, но почему-то не удержалась. Гаэр-аш глянул на меня, неожиданно тихо рассмеялся, и произнес:

- Риаллин-Риаллин, ты обладаешь дьявольским умением выбирать самый тонкий лед и безрассудно идти по нему, совершенно не размышляя над тем, насколько же он тонок.

Из всей этой реплики я ничего толком не поняла.

- Это вы о чем? - спросила осторожно.

- О твоей детской непосредственности, вкупе с юношеским желанием расставлять точки.

- Что?

- Да, больше никаких поцелуев.

Я улыбнулась. Победно и счастливо. Подняла взгляд на ректора, увидела, как нахмурился он, при виде моей реакции, улыбнулась шире, даже не знаю почему. Наверное, его хмуро-мрачному виду и тому, с каким напряжением сейчас держал спину ровной Гаэр-аш.

- Ты меня провоцируешь, - неожиданно произнес он. - Сама-то хоть это понимаешь?

- Нет, - ответила я совершенно искренне. - Булочку хотите?