Цыганские глаза - Хелен Диксон

Всю неделю они суетились, строили планы и отдавали распоряжения. Пруденс была так занята, что почти не виделась с женихом.

Список нарядов, которые ей пришлось примерить, оказался поистине бесконечным: дневные платья, вечерние платья, платья для балов и маскарадов, для верховой езды, плащи, шляпки, нижние юбки и прочие необходимые принадлежности гардероба знатной дамы. Сначала Пруденс считала все это ненужной роскошью, но вскоре поняла, что возражать Верити и Арабелле бесполезно, тем более что ее мужем станет такой богатый человек, как Лукас Фокс.

На свадьбе присутствовали многочисленные друзья и родственники, а также несколько придворных дам и джентльменов, желающих увидеть женщину, которой удалось завоевать любовь известного ловеласа. Произнося клятвы верности, Пруденс и Лукас не сводили друг с друга глаз, а затем Лукас подхватил невесту на руки и поцеловал с опьяняющей страстью.

Лукас поверить не мог, что это очаровательное создание в атласном платье цвета слоновой кости – его жена. С ее огромными фиолетовыми глазами и роскошными каштановыми кудрями, обрамляющими прелестное лицо, она казалась воплощением блистательной, яркой красоты. Изящные серьги и тонкая нить жемчуга, которую Лукас подарил к свадьбе, были ее единственным украшением.

Свадебный пир удался на славу. Вино лилось рекой, а тостов за счастье новобрачных поднималось бесчисленное множество. Только вернувшись в дом Лукаса, молодожены наконец-то оказались наедине. Лукас наполнил рубиново-красным вином два бокала.

– За нас, любовь моя.

– За нас, – прошептала Пруденс. К ее удивлению, Лукас сразу же отобрал у нее бокал и подхватил ее на руки. Она издала радостный возглас, заметив озорные искорки в его цыганских глазах. – Лукас…

– Не спорь, моя радость. Это наша брачная ночь, а ты моя обожаемая невеста. Я не собираюсь терять ни единой минуты.

– Я и не спорю. Неси меня в постель, – приказала Пруденс, чмокнув его в губы. Ее взгляд был полон нежности, любви и желания.

В спальне Лукас сразу же отпустил горничных, которые должны были помочь Пруденс снять свадебное платье. Он намеревался раздеть ее сам.

– Соблазнительница, – пробормотал он, проворно расстегивая мелкие пуговки на спинке ее платья. – Тебя ждет ночь страсти и таких наслаждений, которые ты даже представить себе не можешь.

Опустившись на прохладные простыни, Пруденс ждала, пока разденется ее муж, с тревогой и восхищением любуясь его бронзовым телом атлета. На его плечах и бедрах перекатывались бугры мышц, его живот был плоским и подтянутым, а грудь покрывали густые и жесткие черные волосы. Он был великолепен, и Пруденс глядела на него с замиранием сердца, не веря, что такая красота существует в мире. Лукас рассмеялся, когда она вспыхнула и стыдливо отвела взгляд при виде его мужского достоинства, а затем отбросил одеяло и улегся рядом с ней.

Волна жара затопила Пруденс, когда Лукас припал к ее губам, наполнив ее тело страстным желанием. Охваченная вожделением, она извивалась в его объятиях, пока ладонь Лукаса медленно поглаживала ее бедра и плоский живот. За рукой последовали и губы, опустившиеся по ее животу до самого треугольника золотисто-рыжих волос и заставившие ее сердце забиться в лихорадочном ритме. Рука Лукаса скользнула между ее бедер, и его пальцы коснулись самого чувствительного участка ее тела.

Пруденс ахнула. Она видела склонившееся над ней лицо Лукаса и его глаза, потемневшие от страсти, полные нежности.

Чувствуя, как кровь закипает в жилах, Лукас вновь поцеловал ее, продолжая ласкать своими умелыми пальцами. Не в силах сдержать свое неистовое желание, он навалился на нее, и она раздвинула ноги, чтобы впустить его в себя.

Пруденс замерла в ожидании боли, обхватив Лукаса руками. Но как только он вошел в нее, боль схлынула, сменившись мучительным возбуждением. Невероятное, совершенно новое чувство зародилось в ее теле, когда она начала двигаться с ним в одном ритме. Когда пришло облегчение, и семя Лукаса излилось в нее, Пруденс ощутила волну исступленного восторга.

Чувствуя себя невесомой, пресыщенной и счастливой, Пруденс взглянула на Лукаса. Он лежал на боку, опираясь на локоть, перебирая пальцами ее волосы. Он глядел на нее с благоговением, не в силах поверить, что эта женщина, его жена, вознесла его к таким вершинам наслаждения и страсти.

Когда Пруденс со вздохом закрыла глаза, он опустил голову и игриво прикоснулся языком к ее нижней губе.

– Ты счастлива, любовь моя?

– Гмм, – промычала она, жмурясь.

– О чем ты думаешь? – с нежной улыбкой спросил Лукас, поглаживая ее атласную кожу.

Словно котенок, она свернулась калачиком в его объятиях.

– Мои мысли слишком непристойны, милорд. Я не стану оскорблять ваши нежные уши, произнося их вслух.

Открыв глаза, Пруденс заметила серебристую полоску шрама, одну из нескольких, на его боку. Она провела пальцами по гладкой линии, зная, что на спине таких шрамов гораздо больше. У нее сердце разрывалось от мысли о том, какие страдания он испытал в рабстве у этих ужасных пиратов. Пруденс подняла голову и взглянула на Лукаса полными слез глазами.

– О, любимый. Как же мучили тебя эти варвары, – прошептала она.

– Нет, радость моя. Я сильнее всего мучился из-за того, что не мог ударить в ответ.

Словно желая исцелить его шрамы, Пруденс поцеловала один из них, и Лукас мысленно возблагодарил Господа, что его рубцы не вызвали в ней отвращения.

– Я говорила, как сильно люблю тебя, Лукас? И если каждая ночь будет такой, мне больше нечего желать.

– Ты так сказала, будто эта ночь уже закончилась, лапочка. Если ты думаешь так, то сильно ошибаешься, – ответил он и, словно в доказательство, завладел ее губами, принявшись целовать и ласкать ее с вновь нахлынувшей страстью.

Через два дня после свадьбы, побывав у модистки на Флит-стрит, Пруденс и Арабелла возвращались к своей карете. Неожиданно внимание Арабеллы привлекла какая-то особенная французская тесьма в витрине галантерейной лавки. Ей захотелось зайти и взглянуть. Владелица магазина, приятная молодая женщина, с готовностью принялась показывать образцы товара. Пруденс, стремящаяся поскорее вернуться домой к Лукасу, извинилась и сказала сестре, что подождет ее в карете.

К несчастью, выйдя из лавки, она увидела, как их карета исчезает за перекрестком. На узких и тесных улочках не было места, где можно было бы поставить карету, и экипажам приходилось все время перемещаться. Пруденс понимала, что самым разумным было бы дождаться Арабеллу и ее служанку, но чувствовала себя слишком уставшей от прогулок по магазинам. Поэтому она предпочла догнать удаляющуюся карету, зная, что в конце улицы та остановится.