Тени и химеры - Тифен Сиовель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Между небом и землей, – сказал мужчина, придерживая запястье, чтобы помочь ей расположить кисть вертикально, как делал он сам.
– Что нужно рисовать?
– Не думай. А просто рисуй.
Она заметила камень сновидений у стены, с его горными линиями, натурально прорисованными в мраморе. Она старалась копировать их как можно лучше. Чернила, очень жидкие, капали на бумагу, прежде чем она успевала проводить кистью. Она закончила через несколько минут. Результат был плачевным.
– Я предупреждала вас, – сказала она, передавая кисть обратно Баю.
Но художник поднял работу Брисеиды и внимательно изучил ее.
– Интересно… Ты не очень честна сама с собой. Тебе нужно многому научиться. Но действительно ли ты этого хочешь? Когда ты научишься видеть, трудно будет снова ослепнуть. И иногда это приносит больше вреда, чем пользы.
– Вы учите меня рисовать с помощью ци. Почему?
– Интуиция. Или немного личной мести. Выберай сама.
Брисеида бросила взгляд в сторону библиотеки. Что Бай на самом деле знал о ци? Неужели он воспользовался их отчаянием, чтобы водить ее за нос? И какой мести он надеялся добиться таким образом? Просто чтобы разозлить брата?
Бай, казалось, почувствовал ее неуверенность. Он снова взял в руки кисть и просто сказал:
– Если передумаешь, встретимся вечером в моей комнате.
Менг и Энндал вернулись только к обеду. Генерал был в ужасном настроении и не разговаривал с ними во время трапезы. Члены его семьи, чутко следящие за каждым его движением, ели свой овощной суп в ошеломленном молчании.
– Мне нужно поработать сегодня вечером, – наконец объявил Менг, отставив свою миску, когда Брисеида больше не в силах была терпеть накаленную обстановку. – Пусть Энндал расскажет вам о сегодняшних новостях. Хорошего вечера.
Он встал, церемонно попрощался с ними и ушел. Не прошло много времени, как его семья тоже ускользнула. Менг определенно не заслуживал такой заботливой родни.
– Менг показал мне, как установить на компасе сегодняшнюю дату, – сказал Энндал. – Но все бесполезно. Палочки пересекаются друг с другом только на востоке: лестница, на которую они указывают, находится далеко от города. Если эта лестница Цитадели и существует, то ее невозможно найти с помощью наших подручных средств. Более того, Менг заметил, что я делаю. Он в ярости. Он не разрешает мне вернуться во двор. Завтра я должен буду остаться и заниматься с вами.
– А его расследование? – спросил Оанко.
– Некоторые члены персидского братства были арестованы, и Менг допросил их, но безрезультатно. Члены семьи Ань Лушаня были приглашены во дворец. Император согласился собрать войска с юга, но он еще решает, сколько солдат мобилизовать, каких командиров поставить во главе каждого полка… И пока Менг топит каждый аргумент в море вежливых формул, их переговоры могут длиться еще несколько дней…
– Что было бы, если бы мы купили ловцов идей на площади Времени? – неожиданно спросил Эней. – Стали бы мы ловить бабочек в ночь праздника? Или дракона? Ловцы идей прибывают с одного из этажей Мира Снов, поэтому…
– Но они называются ловцами идей, а не ловцами драконов или химер, – заметила Лиз.
– Да, возможно, – сказал Эней. – Но есть зеркала, которые отражают химер. Помните ту пожилую женщину рядом с торговцем ловцов идей? Она хотела продать такое зеркало Менгу. Если бы мы увидели химер, Менг бы уже не смог отрицать их существование. И вы тоже, если уж на то пошло, – сказал он Леонелю и Лиз.
– Да! – неожиданно воскликнула Лиз, вскочила на ноги и исчезла во дворе.
Она вернулась через несколько минут, с триумфом неся тяжелый бронзовый диск.
– Именно здесь я увидела символы фэн-шуй: на обратной стороне зеркала в нашей спальне! Я положила его в сушильную комнату вместе с остальными вещами, потому что помимо триграмм здесь есть…
– Химеры! – воскликнул Эней, когда Лиз показала им резьбу барельефа на обратной стороне полированного бронзового диска.
Существа, жутко выразительные китайские химеры, окружали восемь основных триграмм, выгравированных по кругу, точно так, как Фу Цзи нарисовал их на песке.
– У мастеров фэн-шуй уже есть компасы, похожие на наши, – взволнованно сказал Эней, – почему бы им не иметь и зеркала, такие же мощные, как те, что продаются на площади Времени?
Энндал нахмурился, вспоминая:
– Когда я вернулся во Дворец Созданий два дня назад, с одной стороны павильона был задернут занавес. Мне показалось, что за ним хранится большое круглое зеркало. Возможно, это было зеркало фэн-шуй?
Пораженная Брисеида широко открыла рот. Полностью поглощенная своим открытием фэн-шуй, она забыла о последней мысли Бенджи, которая напомнила, как девушка обнаружила отсутствие времени в Цитадели благодаря отражению часов в фонтане. Отражение истины легче увидеть, чем саму истину, сказал он. Эти символы фэн-шуй и химеры, выгравированные на обратной стороне зеркала, не могли оказаться простым совпадением.
– Но как мы можем поместить химеру перед зеркалом? – спросил Эней.
– Облако бабочек, за которым ты последовала во дворец, двигалось само по себе, верно? – рассуждал Эней. – Ци, или дракон, появился в пагоде сам по себе. Его заманили, а затем ловушка захлопнулась. Мастера фэн-шуй, которых ты видела в той пагоде, приманили дракона своими рисунками.
– Песочники говорят, что произведения искусства – это врата для химер, а не приманка.
– Они могут быть и тем и другим. Полуоткрытая дверь, которая манит их в реальность.
– Так и есть, – размышлял вслух Энндал. – Разве не этим занимаются художники? Они рисуют, лепят, чтобы запечатлеть свое воображение и придать ему физическую, осязаемую форму.
– Быстрее, Брисеида, – сказал Эней, – твоя нефритовая статуэтка.
Дрожащей рукой Брисеида достала маленького дракончика, который прятался за широким шелковым поясом ее платья, рядом с письмом отца.
Эней поставил статуэтку на стол перед зеркалом.
Наступило долгое молчание, когда они пристально смотрели на отражение статуэтки в зеркале.
– …И что? – спросил наконец Леонель. Эней недоуменно пожал плечами.
– Возможно, картины имеют большую силу?
– Рисунки, созданные с помощью ци, между небом и землей, – вслух размышляла Брисеида. – Бай рассказал мне о своем способе рисования. Он всегда оставляет свои картины сушиться на ночь во дворе возле библиотеки. Давайте возьмем немного.
Среди работ художника в тот день было несколько набросков драконов. Бай удалился на вечер в свою комнату: двор и библиотека были безлюдны. В молчании группа двинулась к выходу, чтобы дать возможность дракону приблизиться. Брисеида поставила свою статуэтку на пол перед зеркалом и разложила вокруг нее по кругу эскизы драконов, как она видела в пагоде. Друзья уселись, скрестив ноги, чтобы наблюдать за результатами.
Прошли долгие минуты.
– Божет, нам стоит разбить статую, чтобы освободить дракона, как сделал Али-Баба в истории о джинне в ламбе, – рассмеялся Леонель.
– Кто такой Али-Папа? – спросил Оанко.
– Я думаю, он имел в виду Али-Маму, – поправил Эней.
– Нет, я сказал Али-Баба.
– Видишь, Оанко, именно это я и сказал.
– Брисеида, побоги бне!
– Ты путаешь его с Аладдином, это он натирал свою лампу. Тебе стоит освежить свои знания,
