Пламя надежды - Андрей Ливадный

Война изменила цивилизацию.

Психология людей не просто изменилась – она сломалась. Обитаемая Галактика тонула в хаосе, это была агония человечества, и хорошая мина больших политиков из Центральных Миров являлась всего лишь натянутой лицемерной маской при скверной игре – они ждали удара, готовились к новой войне, считая ее неизбежной, потому что разучились мыслить иными категориями.

Люди использовали такие образцы техники, что даже и не снились полвека назад. Однако новейшие машины появились не в результате научно-технического прогресса, они стали итогом тридцатилетней гонки вооружений и технологий. Глеб прекрасно понимал: в современном мире всплеск обыкновенной злобы у человека, имеющего доступ к боевым машинам, способен испепелить целый город…

«Может быть, андроид прав?

Нас пора вернуть в лоно планет, уничтожить техническое наследие войны?

Я искал Нику. Искал, понимая, что наша встреча станет роковой. Она – искусственный рассудок, я – человек, наша ментальная связь давно порвана, мы стали чужими…»

Несколько секунд, чтобы понять себя.

Сознание прихотливо прорисовывало избирательные образы. Адмирал Воронцов. Джедиан Ланге. Генрих Вайбер. Андрей Кирсанов. Беспредельная власть, беспощадный цинизм, вера в одну лишь силу, силу своего кулака, запредельный жизненный опыт, твердая уверенность, что в этом мире выживет только сильнейший.

Дикая Арена Варла, беснующаяся толпа. Надменная замкнутость «Мантикоры», собранная в кулак техногенная мощь, робко прячущаяся среди обломков.

«Что способен породить такой мир?

За что я буду убивать и за что умру?»

Беспощадные мысли. Плод искореженного войной сознания…

И лишь один образ, наслаиваясь на жуткую гримасу послевоенной реальности, не давал ему покоя.

Айла – случайный светлый росток, пробившийся сквозь прах. Наивная и дерзкая, она просто шла к своей цели, не оглядываясь вокруг, мечтая вернуть понятие «природа» на испепеленные планеты, даже не думая потребовать что-то взамен.

«Одна ли она такая? Ее судьбу тоже решат слетевшие с катушек, осатаневшие от внезапной „свободы“ человеческие подобия? А я стану одним из безропотных инструментов в их руках?»

Ровный, лишенный интонаций голос вторгся в его тяжелые мысли.

Формирование программных модулей завершено. Нейросенсорный контакт стабилен. Прошу уточнить боевую задачу.

– Выжить… – Глеб с невероятным трудом передал команду. В структуре модернизированной кристаллосхемы все еще работали сторонние модули. Он был вынужден поддерживать защищенный канал прямой связи с восстановленной системой «Одиночки» и одновременно защищать свой мозг от усиливающегося прессинга со стороны программ, пытающихся выкачать информацию и уничтожить его рассудок.

Команда не распознана.

Он сосредоточился.

Уничтожить внедренные противником… элементы управления… Стимулировать организм пилота… Найти оружие… Разрешаю… перехват управления над нервной системой…

Задача принята.

Газоанализатор андроида внезапно уловил едкие частицы гари.

Он резко обернулся.

Глаза Дымова были открыты, часть кристаллов усовершенствованного модуля «Одиночка» плавилась.

Лицо человека побагровело. Его мышцы напряглись, ремни, удерживающие Глеба в кресле, внезапно лопнули, тело по инерции швырнуло к двери, он сбил охранника и в следующий миг успел прикрыться им, как щитом.

Две очереди, выпущенные в Дымова, ударили в корпус человекоподобной машины.

Он почти ничего не соображал, введенный в кровь препарат и неимоверное напряжение всех жизненных сил превратили окружающий мир в зыбкую, гротескную реальность.

Пули впивались во вздрагивающий корпус человекоподобного серва, в стены, в дверь, в воздухе кружила острая метель пластиковых осколков, рука с автоматическим «Герветом» казалась тяжелой, как пудовая гиря, но отчаяние придавало сил. Он трижды выстрелил из-под навалившегося на него тела, свалил второго охранника…

Андроид, руководивший неудавшейся операцией по перемещению человеческого рассудка, вдруг отступил в глубь помещения, укрылся за блоками аппаратуры. Сканеры «Одиночки» зафиксировали идущую от него передачу данных.

Вызывает подкрепление. Оповещает всех. Сколько их на планете?

Глеб оттолкнул в сторону неподвижный корпус охранника. «Что за дрянь мне ввели?» Перед глазами все двоилось, и даже сканеры кристалломодуля оказались бессильны. Они передавали в мозг Глеба четкую информацию об окружающем, но он, находясь под воздействием неизвестного препарата, реагировал медленно и неадекватно.

Нужно продержаться несколько минут. Хограк вернется… Обязательно…

В обойме еще оставалось десять патронов.

Глеб отполз в сторону от двери, привстал, грузно перевалился через опрокинутый терминал, выглядевший достаточно прочным, чтобы стать укрытием.

Андроид затаился где-то в противоположной части комнаты.

«Ждет подкрепления. Намерен взять меня живым и выяснить, где произошел сбой в отлаженной процедуре копирования».

Дымов приподнял оружие, удерживая его обеими руками.

Он совершил неимоверное усилие, буквально «выцедил» сигнатуру притаившегося за компьютерными блоками андроида из окружавшего сознание сумрака и, прицелившись, дважды выстрелил.

Пули пробили компьютерный терминал, лишь поцарапав руку человеческому подобию.

Тот резко переместился, но не выстрелил в ответ.

Помещение начало наполнятся едким дымом. В простреленных компьютерных блоках что-то плавилось. В коридоре раздались тяжелые шаги.

«Восемь патронов…

Нет. Семь. Живым я им не дамся…»

Хограк проник в здание через черный ход.

Он прекрасно ориентировался среди подсобных помещений клуба. Еще пацаном он приходил сюда в надежде заработать пару пищевых брикетов и бесплатно поглазеть на голографическое шоу.

Жизнь не баловала его. Он привык драться за каждый глоток воды, кроху пищи, он вырос тут и не находил ничего противоестественного в реальности Варла.

Кроме человеческих подобий, внезапно вторгшихся в его жизнь, решивших, что им можно все.

Клуб как будто вымер.

– Хограк, где ты?

– Флеш? Ну, наконец-то! Я зашел с тыла. Нахожусь в подсобных помещениях. Большинство дверей заперто.

– Я у главного входа. В здании сорок две сигнатуры. Люди пока не обнаружены. Атакуем с двух сторон. Нужно действовать быстро. Дройды вызвали подкрепление.

– Откуда знаешь?

– Из клуба ведется передача данных. Сюда движутся несколько машин.

Хограк остановился перед запертой дверью. Устройство доступа не реагировало на сигнал его кибстека. Код сменили… Он прицелился в район электрического замка.

– Я готов.

– Начали.

Дверь клуба распахнулась.

Внешне – все, как обычно. Десятка два посетителей за столиками, стек-голографы работают, прокручивая эпизоды сегодняшней схватки на Арене, бармен за стойкой вытирает бокалы.

Мгновенный переход на иную сенсорику все расставил на свои места.

Вместо человеческих фигур бледными, размытыми пятнами сияли едва читаемые сигнатуры. Их тщательная маскировка поддавалась обнаружению лишь самыми мощными современными сканерами.

Подделка… Вспышечный образ внезапно ударил по нервам, переворачивая мир, взывая к дремлющим в глубинах сознания воспоминаниям-призракам.

Обугленная рубка «Фалангера». Шаги, расплескивающие лужи стоячей воды. Чуть дребезжащий голос:

– Ты подделка…

Доли секунд она сканировала зал.

Человеческие подобия ели, пили, разговаривали, для любого вошедшего в клуб все выглядело вполне заурядно, но только не для нее.

Глеб. Он где-то рядом, быть может, в нескольких шагах, за тонкой кирпичной стеной…

Два разорванных сознания – Рейчел и Ники – внезапно объединила давняя боль.

Его сердце. Одно на двоих…

Датчики глухо молчали в ответ.

Бармен удивленно поднял взгляд, скользнул сканирующим излучением по застывшей в дверях фигуре и, сообразив, в чем дело, резко потянулся за оружием.

У него не было шанса успеть.

Ника вернулась. Тысячи вспышечных воспоминаний прорвались, как гудящие выбросы внезапного пожара. Образ Рейчел плавился в огне, тускнел, но не исчезал.

Их мечты и чаяния слились воедино.

Неистовое пламя внезапно возродившейся надежды согрело озябшую душу «Одиночки».

«Он искал меня. Искал, несмотря ни на что…» – Затвор «АРГ-8» дважды дернулся, ствол древней штурмовой винтовки выплюнул хоботок пламени, гильзы, тускло блеснув, ударились об пол, со звоном отскочили, разлетаясь в стороны, бармена отшвырнуло к стене, и короткое наваждение миллисекунд, в которых спрессовалась вечность ее отчаянного ожидания, лопнуло: зал пришел в движение, человеческие подобия вскакивали со своих мест, выхватывали оружие, но каждое их действие запаздывало, не поспевало за инстинктами Ники – она вернулась, ее чувства были подлинными, – наполовину человек, наполовину машина, она тем не менее знала, что такое любовь, знала, как рвет сознание это неистовое, поглощающее рассудок чувство, каким безнадежным кажется оно в минуты сомнений, в часы, дни, месяцы ожидания…