Полицейский-апаш - Сувестр Пьер

Не отходя от постели Элизабет, окружая её самой нежной заботой, леди Белсом старалась хоть отчасти искупить ужасные последствия злодеяний, совершённых её трагическим любовником, безжалостным Фантомасом…

Прошло два мучительных дня, а в положении Элизабет не наступало улучшений. Пуля поразила её в грудь и пробила лёгкое. Осматривая больную, врачи и хирурги озабоченно покачивали головами.

Наиболее оптимистично был настроен профессор Ардель.

— Её можно спасти… Она сможет выкарабкаться… — повторял он. — Но это будет зависеть от неё самой!

Однако и он не скрывал, что возможен роковой исход…

Слабым голосом Элизабет подозвала эрцгерцогиню Александру.

— От него по-прежнему нет известий? — спросила она.

Эрцгерцогиня пододвинула своё кресло поближе к постели и села, держа в своих тонких, аристократических пальцах маленькие ручки Элизабет.

— Пока нет… — проговорила она. — Но я уверена, что он спасся! Поймите, ему нелегко прийти сюда, мой дом наверняка находится под наблюдением… Не тревожьтесь… Фандор, конечно, знает, что вы находитесь здесь и что я рассказала вам о его невиновности! Я не сомневаюсь, что в скором времени он подаст о себе весточку…

Проникновенным голосом Александра продолжала увещевать больную:

— Поймите, Элизабет, перед вами вся жизнь! Между вами и Фандором теперь нет преград. Вы сможете наконец любить друг друга! Я завидую вам…

— Увы! — вздыхала Элизабет. — Доживу ли я до встречи с ним?..

— Не говорите так! — возражала эрцгерцогиня. — У вас не должно быть таких мрачных мыслей! Думайте о своём счастье, о своей будущей любви!

— Ах, мадам, я боюсь, что моя любовь приносит одни несчастья… И ему, и мне… Любовь — это такое сильное и страшное чувство…

Леди Белсом погрузилась в задумчивость: ведь со времени костюмированного бала она тоже не имела известий от своего возлюбленного — Фантомаса… Она заговорила глухим, дрожащим голосом:

— Да, вы правы, Элизабет: любовь — это грозная страсть, она приносит больше страданий, чем радостей. Все влюблённые, каких я видела, были несчастны… Вы с Фандором… Или Том Боб и Соня… Отважный Том Боб совсем потерял голову, и кокетка Соня вертит им, как хочет… Или возьмите меня…

Но она должна была прервать свою речь, потому что в дверном проёме внезапно возник человек…

Это был Жером Фандор!

Несчастный журналист упал на колени рядом с кроватью и, схватив руки Элизабет, покрывал их горячими поцелуями.

— Элизабет! Элизабет! — бормотал он. — Какое несчастье… и какое счастье в то же время!.. Я могу, не таясь, любить вас… Я знаю, что ради меня вы пожертвовали собой… Я преклоняюсь перед вами… Я обожаю вас…

При появлении Фандора Элизабет сделала инстинктивное движение ему навстречу. Но этот порыв истощил её силы, и, бледная, как полотно, она снова упала на подушки. Едва слышно она произнесла:

— Мой друг, простите ли вы мне моё недоверие… мою подозрительность?

Слёзы навернулись у Фандора на глазах.

— Но теперь вы больше не сомневаетесь во мне? — пролепетал он.

Слабая, исполненная нежности улыбка была ему ответом. Тогда в порыве благодарности Фандор вскочил на ноги и протянул обе руки к Александре:

— Мадам, я никогда не забуду, что именно благодаря вам…

Эрцгерцогиня ответила журналисту, горячо пожимая его руки:

— Месье, когда вы пришли умолять, во имя любви, меня… меня… леди Белсом…

Она осеклась, но было уже поздно…

— Как?.. — со стоном произнесла Элизабет Доллон. — Леди Белсом?..

Сама того не желая, леди Белсом открыла перед ней своё настоящее имя! О, конечно, Элизабет слышала овеянное таинственностью имя трагической возлюбленной Фантомаса! Но неужели возможно, что окружавшая её нежной заботой эрцгерцогиня Александра и загадочная союзница неуловимого злодея были одним и тем же лицом?

Но Фандор уже снова бросился на колени рядом с кроватью, умоляя Элизабет успокоиться… Увы, его возлюбленная лежала без движения, откинувшись на подушки, по которым рассыпались её золотые волосы, без кровинки в лице…

— Элизабет! Элизабет! — повторяли охваченные страхом Фандор и леди Белсом.

Каждая минута казалась им вечностью…

Наконец Элизабет Доллон открыла глаза. Сначала её исполненный нежности взор остановился на леди Белсом, которая за эти два дня стала её заботливой и преданной подругой. Пошевелив рукой, она произнесла едва слышно:

— Жером Фандор…

Журналист припал горячим поцелуем к её руке. Но он с ужасом почувствовал, как эта рука слабеет, холодеет, как из неё уходит жизнь… Из уст юной девушки вырвался вздох, такой спокойный, такой лёгкий, что Фандору и леди Белсом понадобилось несколько минут, чтобы осознать произошедшее несчастье: Элизабет Доллон умерла!

В комнате с наглухо зашторенными окнами долго ещё раздавались рыдания: Жером Фандор безутешно оплакивал навсегда покинувшую его возлюбленную…

Постепенно рыдания затихли, но молодой человек продолжал стоять на коленях у смертного ложа, погружённый в прострацию. Словно из другого мира до него донёсся голос слуги, доложившего эрцгерцогине, что к ней пришёл посетитель.

Увы, что означала для мира смерть одной юной девушки? Дела мира сего продолжали идти своим чередом, и эрцгерцогиня Александра должна была выполнять свои светские обязанности. Из соседней комнаты до слуха Фандора донёсся голос господина Авара:

— Мадам, я пришёл сегодня с полуофициальной миссией… Надеюсь, вы не откажетесь меня выслушать…

— Говорите, сударь, — ответил голос Александры.

— Мадам, вы недавно выступили с инициативой общественного сбора средств для того, чтобы выплатить Фантомасу требуемый им миллион… Так ли это?

— Да, сударь, это так… Не скрою от вас, что средства уже начали поступать.

— Не знаю, мадам, какими побуждениями вы руководствовались, но…

Эрцгерцогиня перебила своего собеседника:

— Какими побуждениями?.. Сейчас я вам объясню. Палата депутатов отклонила требование Фантомаса, и с тех пор этот ужасный преступник совершает одно злодеяние за другим… То, что не решилась сделать государственная власть, вынуждена взять на себя общественность… Чтобы Фантомас получил, наконец, свой миллион и чтобы прекратилась эта бесконечная череда несчастий и убийств!

Минуту руководитель сыскной полиции обдумывал её слова, затем заговорил снова:

— Мадам, я не стану вдаваться в оценку моральных мотивов, побудивших вас организовать этот сбор средств… Я хотел бы обратить ваше внимание на последствия…

— Каковы же они, месье?

— Они прискорбны, мадам! Прискорбны тем, что бросают тень на все мои усилия и выставляют в неприглядном свете французскую полицию… Мы не можем допустить, чтобы Фантомас получал плату за то, что он соблаговолит не бесчинствовать и не убивать! Преступника следует арестовать — вот и всё!

— Но, господин Авар, вы же его не арестовываете!

— Нет… — вынужден был признать шеф сыскной полиции. — Но мы его арестуем!

— А что же вы предлагаете делать пока? — в голосе эрцгерцогини едва заметно прозвучала ирония.

— А пока я предлагаю вам, мадам, прекратить сбор средств. Как я вам уже сказал, мой демарш является полуофициальным… Вы можете его проигнорировать… Я могу порицать создание вашего фонда, но у меня нет права его арестовать… Более того: я передаю в ваш фонд вот эти десять тысяч франков, которые я получил от лица, пожелавшего остаться неизвестным…

Несмотря на его глубокую скорбь, смысл этого разговора стал постепенно доходить до сознания Фандора. И он вздрогнул при мысли, что в нескольких шагах находится шеф сыскной полиции, разыскивающий его, чтобы арестовать. И достаточно было одного слова леди Белсом, одного её движения…

Предаст ли она его?

Любовница Короля преступлений, преданная ему, несмотря ни на что, не захочет ли она, чтобы помочь своему возлюбленному, выдать его, Фандора, в руки полиции под видом Фантомаса? Леди Белсом не могла не понимать, что, кроме находившегося в тюрьме Жюва, Фандор был единственным человеком, способным расстроить планы её зловещего союзника.