Красные сестрицы - Джексон Пирс

Сайлас склоняется вперед. Я мысленно молю его остановиться, но мои мольбы никто не слышит. Рози откидывает голову, Сайлас обнимает мою хрупкую сестренку, окружая надежной защитой.

«Эй, вы оба! Немедленно прекратите! Мы же охотники! Мы в одной команде, забыли? Мы ведь дали друг другу слово!»

Их губы сливаются в поцелуе.

Я чувствую себя еще более одинокой, чем прежде.

Скрипят разболтанные петли, дверь распахивается, и я не пытаюсь ее удержать. Рози с Сайласом оборачиваются на звук и бледнеют, заметив меня в дверном проеме. Баламут выбегает из кухни и прячется под кровать, будто почуяв мою злость и бурю, зарождающуюся у меня в душе. Сестра молчит, но ее губы шевелятся, словно она пытается подобрать слова. Она высвобождается из объятий Сайласа, но тут же берет его за руку. Я стою неподвижно, не в силах пошевелиться — ведь мне все еще видны те места у Рози на шее, куда пришлись его поцелуи.

— Летт, — хрипло говорит наконец Сайлас.

— Нет, — шепчу я. — Не смей…

Мне едва слышны собственные слова за биением моего сердца — нашего сердца!

— Летт, послушай… — Сайлас загораживает собой Рози, а она крепко держит его за руку, словно он может ее защитить. — Ничего страшного не случилось. Просто мы боялись, что ты рассердишься, вот и все.

— Вы боялись…

Я вхожу в комнату и поворачиваюсь закрыть за собой дверь, с каждым вдохом набираясь сил.

«Дыши, Скарлетт. Не забывай дышать».

Снова поворачиваюсь к ним, стараясь сохранить власть над своими чувствами, не показать этим двоим, как меня колотит от ярости и боли.

— Вы мне лгали. Вы оба!

— Мы же… Мы просто не говорили тебе… Скарлетт, ну пожалуйста, не надо, — умоляет Рози и бросается ко мне со слезами на глазах.

Я изо всех сил отталкиваю сестру, как будто сражаюсь с фенрисами. Рози чудом не падает и потирает руку в том месте, куда пришелся мой удар.

— Вы мне не сказали! Решили все от меня скрыть, потому что… Потому что я… — Я опускаю взгляд на свои шрамы. — Потому что я отверженная! Ненормальная! Потому что охочусь. Потому что делаю то, что правильно! Потому что я сражаюсь, не даю людям умирать, пока вы тут… Танцами занимаетесь… целуетесь… И еще… — Мой безудержный гнев выплескивается наружу, я почти кричу, стараясь сдержать подступающие слезы. — Вы как избалованные дети! Знаете ведь, что существует в нашем мире. В ваших силах это прекратить. А вы… вы меня бросили, и теперь мне приходится сражаться в одиночку.

— Скарлетт, мы все охотники. Но в мире столько всего… Ты же знаешь, невозможно бороться с… — просительно продолжает Рози.

— Нет! — зло кричу я ей в лицо. — Я могу драться! Потому что это правильно! Сколько девушек мы бы спасли, если бы ты не по танцклассам шлялась или не ошивалась с ним тут?

— Прости… — приглушенно шепчет сестра.

По ее лицу текут слезы.

— Скарлетт, мы же… — вмешивается Сайлас, с болью глядя на Рози.

— Ах да! — восклицаю я с наигранным восторгом. — «Мы»! Вы с моей младшей сестренкой, Сайлас! Счастливая парочка, да? — Я качаю головой. — Не могу… Не могу здесь оставаться! — выплевываю я сквозь сжатые зубы.

Рози тянется ко мне, но я отдергиваю руку.

— Не трогай меня!

Мы втроем смотрим друг на друга.

Я распахиваю дверь и ухожу.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

РОЗИ

Скарлетт хлопает дверью, а я разражаюсь рыданиями. Болит в груди, будто умерло мое сердце. Возможно, вместо одного общего сердца у нас их, наконец, стало два. Обхватываю себя руками и всхлипываю, хватая воздух ртом. Жгучие слезы текут по щекам. Сайлас поворачивается ко мне.

— Рози… — мягко говорит он, и этого достаточно.

Я подаюсь вперед, Сайлас обнимает меня и прижимается щекой к моему лбу.

— Она моя сестра! Мы не имеем права…

— Не говори так, — умоляюще шепчет Сайлас, уткнувшись мне в волосы. — Никогда так не говори.

— Мы ведь охотники, — отчаянно всхлипываю я.

— Да, конечно. Но мы… Мы ведь больше… Мы… — Он качает головой, а потом отстраняется и, склонив голову, заглядывает мне в глаза. — Рози, я не хотел причинить ей боль, но не изменил бы ничего, даже если бы такая возможность существовала. Я не хочу ничего менять… Я слишком люблю тебя!

Я пытаюсь согласиться, сказать, что тоже люблю его — да что угодно! — но не могу подобрать слова. Сайлас прижимает меня к себе, и мои слезы льются ему на рубашку.

Он наклоняется ближе, поглаживает мне волосы.

— Я пойду за ней, ее сейчас нельзя оставлять одну. Ты со мной?

— Я… — Вспоминаю трагический взгляд сестры и качаю головой, опасаясь снова разрыдаться. — Нет. Она меня ненавидит.

— Она любит тебя. — Сайлас притягивает меня к себе и целует в мокрые от слез щеки. — Пойдем. Мы разделимся. Она не могла далеко уйти.

С усилием проглатываю слезы и киваю. Сайлас прижимается губами к моему лбу, крепко меня обнимает и медленно отходит в сторону, словно опасаясь, что если меня не поддержать, я обязательно споткнусь. Машу рукой в знак того, что он может идти. Бросив на меня еще один тревожный взгляд, Сайлас распахивает дверь и бежит вниз, перепрыгивая через несколько ступенек за раз. Я пристегиваю к поясу ножи и глубоко вздыхаю.

Если бы мы были в Эллисоне, я бы точно знала, где искать сестру. Но здесь я чувствую себя одиноко, как хозяин, который потерял собаку и зовет ее посреди ночи. Я направляюсь к деловому району. Из носа течет, а глаза так опухли, что прохожие старательно отводят взгляд. Что я за человек? Променяла сестру на уроки танцев и поцелуи! И все же я не представляю себе жизни без Сайласа. Всего час назад он держал меня в объятиях, и я чувствовала себя красавицей. Неужели я должна отказаться от этого ради охоты? Нет, теперь я этого не сделаю — я поняла, что такое быть любимой, вышла из пещеры на свет. Впрочем, легче от этого не стало. Сестра меня ненавидит.

Спускаюсь по лестнице в метро, протискиваюсь за турникет и осматриваю полутемную станцию в поисках Скарлетт. На платформе обычная компания: бродяги и усталые официантки. Я вздыхаю и направляюсь к выходу.

— Что, заблудилась, воробушек? — спрашивает меня оборванный старик, который возится с пустыми ведрами. Из кармана нестираных джинсов торчат обшарпанные барабанные палочки.

— Да так, ищу кое-кого, — отвечаю я.

— Не везет пока?

— Не везет.

Оборванец глубокомысленно кивает.

— Может, она просто не хочет, чтобы ее нашли?

— Этого-то я и боюсь, — вздыхаю я и швыряю монетки в жестянку у ног старика. Он прав, Скарлетт не такая, как я. Она никогда не ждет, что ее спасут — ни от охоты, ни от фенрисов… И уж конечно, она не ждет, что спасать ее буду я.