Царь муравьев - Андрей Плеханов

– Допустим, так. Еще что сказал?

– Что все фрагранты – либо проститутки, либо мошенники, – выпалил я.

Не хотелось мне это говорить это, но вопрос созрел – болезненный, как нарыв, и нужно было поскорее с ним покончить.

– Ты в это веришь?

– Как я могу верить или не верить, если не знаком ни с одним подлизой, кроме тебя?

– А я кто, по-твоему? – Она уперла руку в бок, зло прищурила глаза. – Проститутка или мошенник?

– Ни то ни другое. Ну что ты, Жень?

– Да ничего я! Все, что говорил тебе этот урод – ложь!

– Его слова показались мне достаточно убедительными.

– Значит, и ты урод! Или дебил!

Женя развернулась и быстро зашагала по тропинке. Некоторое время я стоял и смотрел, как она удаляется. Потом поплелся вслед.

Женечка действовала в своем фирменном стиле: как только речь шла о подлизах, громко захлопывала дверь перед моим носом. Облаяла ни за что ни про что, дебилом назвала.

Скорее всего, в словах Мозжухина имелась доля правды – вот в чем была причина жениного поведения. «А потому и не говорит, не хочет признаваться в истинной своей деятельности».

Ну как еще с ней разговаривать? Я не знал.

Мы обогнули озеро. Женя добралась до леса куда раньше меня – я еле тащился, страдая от тяжести в желудке. И на сердце стало совсем нехорошо – от жары, от обиды, от пережитых в последние дни тревог. Бухало сердце бестолково, невпопад, то слишком быстро, то невыносимо медленно, каждый удар его отзывался звоном в голове и слабостью в ногах.

Женя остановилась у кустов, начала обрывать ягоды и кидать их в прелестный свой рот. А я почувствовал, что дальше идти не могу. Лег на бок прямо на тропинке, в тени березы, свернулся крючком и закрыл глаза.

Зачем я так мучаюсь? – думал я лежа. – И сколько буду мучаться дальше? Да, я подыхаю без девочки Жени, жить не могу без нее, подсел на девочку, как на наркотик. Да, она завязана с фрагрантами деловыми отношениями, или отношениями криминальными, или еще чем-то там, черт его знает. Да, за подлизами охотятся чистильщики – конечно, я не верю в то, что они убивают подлиз, и кто бы в такое поверил, но от этого ничуть не легче. А между тем ситуацию можно разрешить простейшим образом. Фрагранты, результат случая, появились в нашем городе, живут только здесь, и нигде их больше нет. И чистильщики действуют только в нашей области. Нам с Женей нужно уехать, и ее оставят в покое. Не люблю суетливую Москву, но ничего, привыкну. Приму предложение из института Блохина, перееду в столицу вместе с Женей. Продам квартиру здесь – глядишь, на однокомнатную в Москве хватит – пусть не на самую хорошую, пусть на окраине, пусть… Женя найдет работу, с ее способностями это не проблема… хотя нет, пусть лучше научится обходиться без подлизовских заморочек, от них одни неприятности. Пусть живет как нормальный человек. И все будет хорошо, поженимся, нарожаем деток… Кстати, будут ли они фрагрантами?

Нежные пальцы провели по моим волосам, я открыл глаза. Женя сидела рядом со мной на корточках, джинсовые ее коленки почти упирались в мой нос. Губы и руки Женьки были фиолетово-красными от малины. Наверное, и пахло от нее малиной. Наверное… Я не знал, так ли это. Не мог узнать, лишенный нюха.

– Что с тобой, милый?

– Помираю, – проскрипел я.

– От чего, милый?

– Сердце болит.

– Старенький ты у меня, больной. – Женя заботливо повернула меня на спину, расстегнула клетчатую мою рубашку, встала на колени и приложилась ушком к груди – сердце при этом дало очередной перебой. – Ой, слушай, на самом деле стучит как-то не так.

– Аритмия.

– Это что?

– Ничего хорошего. Противная штука.

– И давно она у тебя?

– Никогда не было. В первый раз.

– А почему появилась?

– Из-за тебя, белочка. Из-за тебя.

– Ты так из-за меня переживаешь?

– Ты даже представить не можешь, как я переживаю. И насколько я тебя люблю.

Женя виновато вздохнула. Легла рядом со мной, обняла, закинула на меня согнутую ногу. Она всегда спала со мной в такой позе, крепко держалась за меня во сне, прижималась, просто прилипала горячей кожей, постоянно дрыгая при этом ногами. Ей было удобно, чего не скажешь обо мне – попробуй, усни, когда на тебе лежит такая изумительная девочка, да еще и брыкается. Уснуть было трудно, но я не спихивал Женю, не отодвигался, не поворачивался к ней спиной. Я лежал в темноте с отрытыми глазами и млел от удовольствия. Спящая Женя проявляла ко мне такую степень доверия, какой никогда не было у Жени бодрствующей. Во сне она была моей, только моей. Не подлизой, просто человеком.

– Прости меня, – шепнула она, уткнувшись носом в ухо. – Я соврала тебе. На самом деле ты не урод и не дебил. Ты хороший и умный.

– Спасибо, приму к сведению…

– Нет, правда, прости. Я сорвалась, мне тяжело сейчас…

– Тебе со мной плохо? А с кем же тогда хорошо? С подлизами?

Она приподнялась на вытянутых руках, нависла надо мной, закрыв головой небо. Губы ее, испачканные кровавым соком, выглядели почти по-вампирски. Нежное личико перекосилось в грустной гримасе. Опять. Я так редко видел ее не грустной…

– Чего ты хочешь, Дим? Ты сам знаешь?

– Знаю. И ты знаешь, чего я хочу. Хочу, чтобы ты всегда была со мной. Просто со мной, как обычный человек, безо всяких приключений, без секретов и уловок, без таинственных подлиз и зловещих чистильщиков. Жень, давай уедем в Москву! Там предлагают хорошую работу – отличная больница, одна из лучших в стране. Если я буду работать там, все твои проблемы мы решим за неделю, на самом высшем уровне. Чистильщики тебя потеряют навсегда – гарантирую. Поехали?

– Так не получится, – ответила она, не задумываясь. – Дим, поверь, я тоже хочу по-нормальному. И ты прав: если я уеду из города, чистильщикам больше дела до меня не будет. Но так нельзя. Нельзя, Дим!

– Почему?

В миллионный раз я задал этот вопрос, нисколько не рассчитывая на ответ. И, похоже, для Жени настало подходящее время, чтобы резко обрубить разговор. У нее всегда получалось это умело.

– Ты не понимаешь… – Женя села на траву, помотала головой, устало закрыла глаза ладонями. – Все так непросто… Я совершаю преступление каждый раз, когда говорю тебе хоть что-то о подлизах. Нельзя этого делать, нельзя, нельзя! – Она в отчаянии стукнула кулаком по земле. – И все равно я пробалтываюсь, рассказала тебе уже слишком много, даже не представляешь, сколько! А тебе всегда мало, мало, мало! Ты злишься на меня, и самому тебе от этого плохо. Так и получается: с одной стороны – ты, с другой – мои друзья, самые близкие, единственные, на кого я могу рассчитывать. Я мечусь между тобою и ними. Я не могу больше так, я не знаю, что делать…

– Почему преступление? И против кого преступление? Против ведомственной инструкции УВД, которая держит существование фрагрантов в секрете?