Иисус Навин. Давид - Джерри Лендей

Израильские соглядатаи под руководством Иоава вошли в город поодиночке под видом торговцев, нищих, религиозных паломников. Понадобилось всего лишь несколько дней внимательнейших поисков, чтобы они убедились в том, чего давно опасались и о чем интуитивно догадывались. Толстые стены и валы, которые были их продолжением, делали Иерусалим совершенно неприступным бастионом. И все же, возможно, оставалась одна тропка надежды. Внимание нескольких израильтян привлек основной источник снабжения Иерусалима водой — естественный родник, позже названный израильтянами Тихоном. Он начинался от подножья отвесного склона на юго-восточной окраине города. С самого начала источник Тихон поставил перед иевусеями две нелегкие проблемы. Он находился слишком низко, чтобы его можно было включить в стены города, так как защитники на таком валу оказались бы в пределах досягаемости вражеских лучников, если бы те засели повыше их, на противоположной горе. Дорога же, круто идущая вверх, была слишком изнурительной, а то и смертельно опасной: женщины с трудом взбирались по склону, неся на своих плечах тяжеленные кувшины с водой и постоянно рискуя сорваться вниз.

Иоав и его люди восхищались решением иевусев. Как и искусственный пруд в Гаваоне, иерусалимская система водоснабжения была блестящим инженерным достижением. Хананейские инженеры пробили горизонтальный туннель в скале позади расщелины, из которой проистекал родник. Таким образом, воду Тихона заставили течь по этому внутреннему туннелю. Высоко наверху, внутри городских стен, инженеры соорудили наклонный проход, который заканчивался вертикальным стволом трубы.

Теперь иерусалимские женщины могли в пределах города опускать свои кувшины на веревках в туннель через трубу и осторожно подымать их вверх, как только они наполнялись. Трудный поход к источнику и обратно был устранен.

После внимательного осмотра водной системы Иоав стал раздумывать: а не могла ли она оказаться той «задней дверью», которую искал Давид? Могли ли ловкие люди найти достаточно зацепок, чтобы, опираясь руками и ногами в вертикальном стволе трубы, через нее проникнуть в город? Если это окажется возможным, то Иерусалим все-таки уязвим.

Однажды поздней ночью Иоав взял факел и отважился на обследование туннеля Тихона в одиночку. Он прошел в воде родника, медленно двигаясь внутрь горы, пока в скалистом потолке не обнаружил неправильной формы отверстия. Иоав поднял факел настолько высоко, насколько мог достать. Свет его тускло отразился от грубо высеченной поверхности ствола. Влезть будет трудно, настолько трудно, что иевусеи этот подступ даже не охраняли. И все же надо попытаться. Хорошо натренированные скалолазы могли бы это сделать, сказал Иоав Давиду.

Это положило начало первой фазе плана Давида. Он приказал своей северной команде двинуться на Вифлеем с его слабым гарнизоном, и филистимляне тут же оставили город. Сохраняя свое давление на отступающего врага, израильтяне освободили склоны под Иерусалимом вплоть до самых стен Газера и Екрона. Теперь оттуда иевусеям на помощь не придут.

Вскоре после этого, под покровом ночи, Иоав тайно повел большую группу добровольцев, и. среди них нескольких искусных скалолазов, к источнику в восточной долине ниже Иерусалима. Продвигаясь внутри туннеля, они зажгли факелы и набросили веревки на плечи искусных скалолазов.

Те медлительно и осторожно стали карабкаться вверх. Все прочие, скрывшись, ждали внизу со слабой надеждой на успех в этой рискованной затее. Тут многое зависело от каждого дюйма, от малого движения рук и ног. Время будто остановилось. Когда скалолазы добрались до ствола, их товарищи едва удержались от торжествующего вопля. Вверху были закреплены веревки и сброшены тем, кто ждал внизу. Прежде чем в спящем городе могли объявить тревогу и поднять войска, люди Иоава проникли за оборонительные сооружения, нейтрализовали ключевые опорные пункты иевусеев вдоль стен и основных порталов и открыли восточные ворота основным отрядам Давида, которые беззвучно скопились в ущелье, ожидая исхода первой атаки. Иерусалим, веками отражавший завоевателей, сдался практически невредимым.

Давид приказал своим бойцам не увлекаться грабежами и убийствами. Он нуждался в искусстве городских жителей, чтобы сохранить на данный момент управление городом и его жизненно важными службами. К тому же он не хотел вовлекать своих бойцов в карательные действия. Поэтому он предложил населению следующие условия: те, кто хотел покинуть Иерусалим, могли это сделать; кто хотел остаться, получали такую возможность; те, кто согласен был принять Бога и веру Израиля, со временем будут считаться израильтянами. Многие согласились. Жилища тех, кто покинул город, перешли к израильтянам. Предыстория Иерусалима закончилась, отныне он был провозглашен самым выдающимся городом в израильской истории, Домом Яхве, городом Давида.

Царь извлек ценные уроки из ошибок Саула. Его злосчастный предшественник не смог сохранить добрых отношений со священством, и во многом именно это привело к его падению. Давид вскоре предпринял шаги, чтобы восстановить и реорганизовать иерархию левитов, назначив двух первосвященников: Авиафара, сына покойного первосвященника Нова, единственного, кто остался в живых после побоища, учиненного Саулом, потомка по линии Илии, и Садока, бывшего иевусейского царя-священника Иерусалима. Садок как духовный хранитель священной горы Мориа (которую израильтяне впоследствии переименовали в Сион) с энтузиазмом признал Яхве, и Давид решил наградить его, чтобы привлечь на свою сторону иевусейское население города. Принимая высокие посты, Садок и Авиафар тем самым молчаливо признали верховенство Давида. Разделив между ними священническую власть, Давид надеялся предотвратить возможность восхождение нового всемогущего пророка, который мог бы, подобно Самуилу, бросить вызов трону. Учредив в Иерусалиме новое священство, царь вслед за этим объявил Иерусалим как религиозным, так и административным общенациональным центром Израиля.

Среди всеобщего ликования, не знавшего себе равных в израильской истории, Ковчег Завета, в котором хранились самые священные реликвии израильтян — скрижали с Десятью Заповедями, полученные Моисеем на горе Синай, — был перенесен на свое новое место пребывания — в Иерусалим. Его привезли на скрипучей повозке, запряженной волами, перед которыми шагало множество музыкантов. Мелодии радости и торжества исторгали рога, арфы и лиры; грохот, умноженный пульсирующими ритмами тамбуринов, кастаньет и кимвалов, вздымался до небес и отражался горным эхом. За музыкантами следовали танцоры, и среди них сам царь Давид, пляшущий под крики восторженной толпы. Все толкались и вытягивали шеи, чтобы увидеть танцующего царя.