Ультиматум губернатору Петербурга - Андрей Константинов

— Понял. Веду переговоры. При вашем приближении к объекту на два-три метра открываю кратковременный шквальный огонь.

— Ладушки. Начало через минуту.

— Борис, — позвал Реутов начальника.

— Да? — откликнулась радиостанция голосом Климова.

— Поосторожнее. Хочешь, поменяемся ролями?

— Ерунда, Саша, возьмем. Вы только сгоряча нас не зацепите.

— Постараемся… Удачи.

— Удачи.

Климов отключился. Реутов убрал «Моторолу» в карман, застегнул клапан. Ни на секунду не отрывая глаз от входа в землянку, негромким свистом он подозвал своих коллег и растолковал ситуацию. «Втроем, мужики, — сказал он, — короткими очередями. Плотно. По валунам, вокруг входа в землянку. По сигналу Бориса одновременно прекращаем огонь».

Офицеры заняли прежние позиции. Три автомата Калашникова сосредоточились на входе в нору. С противоположной стороны к землянке двинулись короткими перебежками трое мужчин в камуфляже. Шансов у стрелка за гранитным бруствером не было никаких. Возможно, он и сам это уже осознал.

— Эй, — крикнул Реутов. — Ты живой? За валунами было тихо.

— Эй, снайпер, — снова подал голос капитан. — Ты в капкане! Самое лучшее в твоем положении сдаться. Даю тридцать минут.

Про себя Реутов прикинул, что через три минуты все будет кончено. Климов и два оперативника Приозерского УР приближались. Они двигались по камням, по жухлой осенней траве, по ковру из хвои и опавших листьев. Легко, бесшумно и неотвратимо. Жаль, что там, за валунами, все-таки не Колесник. Жаль. Сашке очень хотелось с ним встретиться.

— Эй, Ваня, — крикнул он, — кончай дурить! Время-то пошло. Через полчаса я начну штурм. Тогда уже сдаваться будет поздно. Бросай винторез… а я обещаю не писать в рапорте о твоем глупом выстреле. А?

Климов привстал с колена и сделал еще одну перебежку. Теперь расстояние между майором и неизвестным стрелком составляло всего метров пятнадцать. Майор лег, вперед рванулись опера.

— Я не Ваня! — закричал неизвестный. Климову показалось, что в его голосе прозвучали истеричные нотки. — Дай мне уйти по-доброму… слышь ты, мент?

— Нет, Ванюша, не дам, — ответил Реутов. Он смотрел поверх валунов. Туда, где над самым входом в землянку показались головы ребят. Климов поднял руку, махнул ею, и прижался к земле.

— Огонь, — скомандовал сам себе старший оперуполномоченный службы по борьбе с терроризмом капитан Реутов. Он вскинул автомат привычным, многократно отработанным движением. Поцарапанный деревянный приклад АК-74 надежно уперся в плечо. Слева и справа от него к оружию прильнули два его товарища. Три ствола почти одновременно ударили по камням. В грохоте выстрелов не слышно было ни лязганья затворов, ни воя рикошетирующих пуль. Валуны быстро покрывались оспинами, как будто кто-то невидимый хлестал по камню стальными цепями. Та-та-та-та… и летят гранитные брызги. Та-та-та-та… сыплются бутылочные латунные гильзы. Стрельба — штука азартная.

Борис Климов лежал, прижимаясь к земле. Он не видел ни скорчившегося за камнем человека в пестром камуфляже, ни вспыхивающих огоньков в сотне метров впереди. На слух майор прикинул, что ребята расстреляли уже по пятнадцать-двадцать патронов. Наверно, тому, в укрытии, уже достаточно сильных впечатлений… Пора. Климов вскинул руку с зажатым в ней пистолетом. Автоматы смолкли, стало тихо.

Майор быстро вскочил. Впереди он увидел скрюченную фигуру лежащего человека, справа и слева боковым зрением уловил рывок ребят из уголовного розыска… Они, точно так же, как и майор, оставили автоматы на земле. ПМ в такой ситуации предпочтительней… Человек в пестром медленно-медленно начал поворачивать голову. Климов успел заметить струйку крови у него под ухом. Неужели зацепили? Климов сильно оттолкнулся ногами от земли и прыгнул. Справа от него распластался в прыжке приозерский опер. Кажется, он что-то кричал. Мужик в пестром камуфляже наконец обернулся. Это был не Прапор! Майор увидел напряженное лицо и раскрытый рот. Правой рукой пестрый пытался направить на Климова карабин.

Ногой майор ударил по стволу СКС, приземлился на другую ногу и упал на человека сверху. Рядом рухнул приозерский опер.

Допрос задержанного начался сразу как только на его запястьях защелкнулись наручники. Спустя час офицеры убедились, что связи между Иваном Колесником и задержанным нет. Они захватили браконьера.

«Москвич» Гурецкого остановился напротив убогого, голого осеннего скверика. Он был совершенно пуст.

— Здесь, Пернатый? — спросил Мишка.

— Здесь, Сохатый, — ответил Леха с заднего сиденья.

Задние стекла салона были тонированы. Если тобой интересуется ФСБ, светиться ни к чему. Бывшие морпехи начали свой поход в ад. Первым шагом на этом пути стала поездка к дому Генки Финта. После мнимой смерти Дуче и Прапора Финт стал последней нитью, связывающей с Натальей. Слабой была нитка, ненадежной. Но больше не было никакой. Что будет, если не удастся достать и разговорить Финта? Думать об этом не хотелось.

— Ну, я пойду, — сказал Гурецкий.

— Иди, — пожал плечами Птица. — Ты там поосторожней…

Хлопнула дверца. Мишка пошел в сторону дома. Птица закрыл глаза, привалился виском к холодному стеклу… И, кстати, та, вчерашняя молочница, уже проснулась, полная беды… Гурецкий удалялся, его широкая спина в черной кожаной куртке слегка покачивалась… Шлепнулся в жижу автоматный ремень, и Мишкин голос шепнул: «Держи, Пернатый». Болото выпустило светящийся пузырь газа. Высветило белые зубы на оскаленном грязном Мишкином лице. Они снова были вместе, они снова были в бою.

Гурецкий вернулся через семь с половиной минут, сел в машину, закурил.

— Нет никого дома.

— Будем ждать, — ответил Птица.

Ничего другого им не оставалось. Часы показывали четырнадцать ноль три. Финт в это время ставил первый заряд тротила. Одноногая цапля радостно скалилась.

— Слышь, Леха… — позвал Мишка.

— Что?

— Может быть, все-таки идем в РУБОП? Там специалисты.

— Нет, — жестко ответил Птица. — Я понимаю, Мишка, что втянул тебя в очень скверную историю. Ты можешь…

— Не пори херню, Пернатый, — оборвал Гурецкий грубо. — Чего бы стоили слова о дружбе, если бы она сводилась только к встречам по праздникам под водочку. Мы с тобой должны спасти человека. Извини — уже двух человек. И мы это сделаем.

Мишка обернулся и протянул Птице руку. Рука была сухой и твердой.

— Игорь, — начал Сергей Палыч без предисловий, — необходимо встретиться. Ты сейчас где?

— Я… — Штирлиц-Шалимов замялся, потому что находился сейчас именно в том месте, где Коротков намечал проведение какой-то секретной акции — на канале Грибоедова, недалеко от здания питерского ОМОНа. Шеф, видимо, понял что-то и сказал:

— Ладно… через полтора часа сможешь подъехать в клуб?

— Да, смогу.

— Хорошо, там и встретимся. Как, кстати, наш друг Сеня?

Этого вопроса Шалимов ждал. Дождался. Он вздохнул и сказал:

— Тут такое дело, Сергей Палыч… он скрылся.

— Что?

— Вчера вечером мы его потеряли.

— Т-а-а-к… почему ты не доложил мне? Шалимов не доложил шефу только потому, что и сам узнал об этом двадцать минут назад. Семена вела Лариса. Вела ночью, одна… Петровича Штирлиц отправил искать проклятый чемоданчик Дуче. Не было ничего странного или необычного в том, что Лариса упустила объект. Никто из профессионалов не поставил бы ей этого в вину. Хуже было то, что она не доложила о потере объекта сразу. А к утру Дуче скрылся.

Объяснять все это по телефону (миф о том, что мобильники трудно прослушивать, давно был развенчан) Штирлиц не хотел. Он сказал:

— Об этом лучше при встрече, Сергей Палыч.

— Хорошо… Как ты думаешь, Игорь, — продолжил Коротков уже спокойно, — за его исчезновением может стоять что-то серьезное?

— К сожалению, да. Мы принимаем все меры по розыску, но пока безрезультатно.

— Его нужно найти, геноссе Штирлиц. Если потребуются дополнительные расходы — не стесняйся. Но лишних людей постарайся не подключать.

— Понял, Сергей Палыч, сделаем все возможное.

— Ладно, работай. Через полтора часа жду в клубе.

Коротков отключился, Шалимов тоже выключил свой мобильник. Он сидел в машине на набережной канала Грибоедова у дома N 94, на противоположном берегу темнела арка дома девяносто один. Какую все-таки операцию затевает Палыч в этом адресе?

Финт подбросил Ваську Ливера до его дома и отправился к себе. Настроение было, мягко говоря, не особо. Томило нехорошее предчувствие. Хотелось нажраться, но нельзя — Семен велел к двадцати трем быть готовым. Что же он задумал? Баечка про выбивание долгов из банка уже не выглядела правдоподобной. Установка зарядов в жилых домах… Да-а! Может быть, в этих домиках живут руководители банка? А какая к черту разница? Все равно погибнут десятки людей. И ментура, и комитетчики весь город на уши поставят! Здесь не Чечня, не Таджикистан! Финт выругался шепотом. Потом вслух. Потом заорал во всю глотку. Он ощущал себя мухой в паутине…